- Да, я так думаю.
Так мы и лежали, глядя на облака.
- И ты хочешь этого? - ее губы были рядом с моими.
- Может быть, - я поцеловал ее.
Она лежала смирно, но с открытыми глазами. Спина у нее была напряжена, а губы тверды и по-детски неумелы. Она не сопротивлялась, но целовать ее так доставляло столько же удовольствия, как целовать самому себе руки.
- Ладно, - сказал я, приподнявшись на локоть. - Забудь.
- Это что-то должно было означать? - спросила она, поправив юбку.
- Конечно. Но иногда не получается. Весь фокус в том, чтобы не торопиться с этим.
- Нет, - она серьезно смотрела на меня. - Весь фокус в том, чтобы не делать этого вовсе.
Да что со мной? У меня есть работа, двадцать пять тысяч маячат впереди, а я тут вожусь с девчонкой, до которой мне в общем-то нет дела. Или, может, виноваты ее волосы? Я всегда был неравнодушен к блондинкам.
- Что, уже не хочешь узнать меня ближе? - она внимательно смотрела на меня.
- Хочу… А я тебе не рассказывал про ту рыжую девчонку, которую встретил в Нью-Орлеане?
- Можешь не рассказывать, - она поднялась. - Я себе представляю. Значит, ты не хочешь помочь мне?
- Да что случилось? - я пошел следом за ней. - Еще утром все было в порядке.
- Не нравится мне все это.
- Но ты же еще не пробовала.
- А тебе что до всего этого? Ты-то чего стараешься? - спросила она и завела мотор.
- А статья? А сенсация? Если бы ты была журналисткой, Лепесток Сирени, ты бы не задавала таких вопросов. Это будет грандиозная статья. Может, и мой портрет напечатают.
- А потом кто-то завернет в эту газету мясо. Ты об этом не думал? - Мира развернула машину, и мы двинулись обратно.
- Ну зачем ты так? Всю романтику портишь своими подколами.
Мы подъехали к небольшому горному городишку.
- Давай остановимся, - предложил я. - Пивка выпьем.
Мы остановились у пивной и расположились под ярким тентом, где стоял длинный стол и скамья. Мира села рядом и сняла шляпу.
Тощий старый мексиканец вышел из пивной и поклонился. Мне не понравился его испуганный взгляд. Я заказал пива, и он удалился.
- Эти мексиканцы-крестьяне все одинаковы, - сказала Мира. - Раньше я жалела их, а теперь… - она вдруг умолкла, глядя поверх моего плеча.
Я обернулся. В дверях пивной стоял самый огромный и толстый человек, которого я когда-либо видел. Наверняка, выше двух метров. На нем было обычное соломенное сомбреро, но мягкие мексиканские сапожки были шиты серебром. Он облокотился на косяк и уставился на Миру. Глаза мне его особенно запомнились: неподвижные, равнодушные, словно у змеи. И взгляд у него был малоприятным. Он прямо пожирал глазами Миру.
- Милашка, правда? - спросила Мира. - Готова спорить, что раньше у него был брат-близнец, пока их не искупали в слишком горячей ванне, и они не слиплись в одного.
- Слушай, Золотко, прибереги свои шуточки для меня. Этому дистрофику они могут не понравиться.
Гигант-толстяк вытащил изо рта окурок и щелкнул его в мою сторону. Он упал рядом на стол. Если бы это сделал любой другой мексиканец, я бы повесил его за уши на двери, но как я уже упоминал, терпеть не могу бить людей, которые вдвое больше меня, а этот был крупнее раза в три. Поэтому я еще и не такое готов был стерпеть.
Но Мира не возражала бы, если бы я с ним подрался. Это похоже на женщин. Они почему-то считают, что драка - это признак мужества, невзирая на самые неравные условия.
- Почему бы тебе не набить ему рыло? - громко спросила она меня.
Может, этот Голиаф и не говорил по-английски, но откуда мне было это знать.
- Ты что, хочешь, чтобы я покончил с собой именно таким способом? - прошептал я в ответ.
- Значит, ты позволишь этому куску ветчины оскорблять меня? - ее глаза сверкнули. - Ты что, не видел, что он сделал? - она указала на окурок, который еще дымился рядом с ней.
- И всего-то? Да это он случайно, успокойся. Вот из-за таких, как ты, начинаются революции.
Тощий мексиканец старательно протиснулся мимо гиганта и принес нам пиво. А потом поспешно скрылся.
Толстый ублюдок закурил и опять щелкнул окурок в нашу сторону. Я поспешно накрыл рукой свою кружку, но окурок угодил в кружку Миры.
Прежде чем она открыла рот, я поменял кружки местами.
- Вот свеженькое, Заря Моя, и помолчи, ради всего святого.
Ее лицо встревожило меня. Она была бледна, как мел, а глаза сверкали, как у кошки в темноте.
А гора мяса вдруг расхохоталась, причем неожиданно писклявым голосом.
- У сеньора не кровь в жилах, а вода! - сказал он, продолжая смеяться.
Я было подумал, что может все-таки стоит дать ему в рыло, но что-то удержало меня. В этой стране я повидал немало крутых «десперадос», но в этом было что-то особенное. Здесь мог помочь только револьвер, а как раз его-то у меня и не было.
Зато Мира одарила толстого таким взглядом, что ей позавидовала бы сама Медуза Горгона.
- Иди утопись в озере, дохлятина.
Громила сразу перестал ржать и, казалось, все стихло в окрестностях.
- У сеньориты длинный язык. Его можно укоротить.
Ну и видик был у него при этом!
- Отойди с солнцепека, сосиска, - скомандовала Мира. - А то перегреешь себе нарост, который называешь головой. И мотай отсюда, ну! На старт, внимание, марш!
Толстая лапа мексиканца полезла за пазуху. Надо понимать, за своим арсеналом.
- Мы уже уезжаем, мистер. Все в порядке, - поспешно заверил я его.
Но он не обратил на меня ни малейшего внимания. Он даже не двигался, а замер, как глыба гранита, поблескивая только глазами.
Я обернулся. Мира сидела, положив руки на стол. Между рук у нее извивалась маленькая зеленая змея. Она бросалась в разные стороны, готовая вцепится в первое, что попадется.
Я похолодел. Мира вдруг накрыла змею рукой. Потом подняла ладонь - змея исчезла, а Мира улыбнулась толстому, как старому знакомому.
Видели бы вы его рожу! Всю самоуверенность как рукой сняло Он потряс головой, прикрыл рукой глаза и только после этого взял себя в руки.
- Ты что, не слышал, что я тебе сказала? Уматывай отсюда!
Появился тощий мексиканец и что-то прошептал на ухо толстому, ткнув пальцем на дорогу.
- Мы еще встретимся, - заявил громила. - Особенно с сеньоритой. У нее слишком длинный язык. Я его отрежу и подарю сеньору вместо галстука.
Он повернулся и исчез за дверью. На дороге выросло облако пыли.
Я расстегнул воротник.
- Ты слышала насчет галстука? На комика он мало похож.
- Брось, - она надела шляпу. - Он труслив, как заяц.
- Я знаю. И такой же симпатичный. Ну, пожалуй, и нам пора. Не нравится мне что-то это облако пыли на дороге.
Но едва мы подошли к машине, как подскакал целый отряд солдат. Офицер соскочил с коня и подошел к нам. Глаза его блестели азартом погони.
- Здравствуйте, - сказал я и по привычке полез за документами.
Но его не интересовали документы. Он спросил, не видели ли мы огромного толстого человека.
Мира открыла было рот, но я толкнул ее локтем и ответил, что не видели.
