— Слышал о завтрашнем концерте? Правда?
— Администрация разрешила, — подтвердил импресарио.
Здесь Шарманский расплакался:
— Посмотрите на меня! Как я могу работать концерт!.. — Он не утирал слез, и они полноводной рекой стекали по его небритым щекам. — Эти птицы!.. Они выдрали с моей головы волосы! Все!
— Пили вчера? — полюбопытствовал Жагин.
— Конечно!!! Я старый, больной человек! Они изорвали мой концертный костюм!
— Купим вам новый, сегодня же! — пообещал продюсер.
— А что вообще происходит на сцене! За столько десятилетий я впервые лицезрел на сцене такой паноптикум!!! Что за придурок этот человек-ксилофон! Что он несет со сцены доброго, вечного? Что он людей мирных пугает!!!
Жагин попытался улыбнуться, но кожа на огромной голове истончилась и почти не растягивалась. Улыбки не получилось.
— Новые времена, Шарманский! Совсем новые!..
— И птицы опять будут? — с ужасом в голосе поинтересовался конферансье.
— Никаких птиц, — пообещал Жагин. Он поглядел в окно и рассмотрел крышу вагона соседнего поезда, сплошь усиженную красноголовыми дятлами.
Да их штук триста, подумал, а Шарманского вновь успокоил, потрепав по старческому плечу и пообещав удвоить ему гонорар.
— Вы же знаете, Андрей Васильевич, не за деньги единые работаю! — прокомментировал Шарманский. — Служу эстраде я! Знавал Сокольского при жизни!
Сейчас стихи начнет читать, испугался Жагин и замахал на мастера слова руками:
— С богом, Шарманский! Ступайте!
Он отправился на кухню и спросил у Верочки резиновый жгут:
— Есть?
— Должен быть в аптечке.
Нашли.
Жагин вернулся в свое купе, вырезал из жгута полоску и привязал один конец к указательному пальцу, другой к среднему. Затем продюсер открыл простреленное окно и некоторое время переглядывался с дятлами, оккупировавшими крышу соседнего вагона. Он даже подмигнул птицам. Затем Жагин взял со стола увесистую перечницу, вложил ее в жгут, расставив жирные пальцы рогаткой, натянул что было сил резину и выстрелил.
Перечница попала прямо в птичью гущу. Десяток птиц снесла с крыши, а потом, развалившись на части, выпустила в воздух перечную смесь. Часть перца попала птицам в глаза, они стаей взлетели, вслепую шарахались о стены вагонов, кричали на своем птичьем языке, роняя перья, а Жагин, распираемый детской радостью, любовался этой птичьей паникой. Да вот незадача — Шарманский заблудился, сошел не с той стороны и попал в этот дятловый водоворот.
Конферансье Шарманский доказал, что он истинный мастер слова. Такого осмысленного русского мата, слагаемого в пятиэтажные композиции, Жагин еще не слышал. Куда там Пушкин
— Утрою гонорар! — кричал вслед убегающему Шарманскому Жагин.
А потом его опять тошнило. И снова из его утробы в фаянс вместе со рвотой вываливались странные предметы. Какие-то кораблики детские, танки военные, полевая кухня даже, а потом домик с вывеской «продукты» выскочил. И пальма…
После рвоты Жагин захотел спать. Разжевав горсть таблеток, он рухнул на кровать и тотчас забылся.
В филармонии восстановительные работы шли полным ходом. Ставили заплаты на порванный занавес, оттирали со сцены кровавые пятна, подвешивали ровно кулисы.
За всем следил полковник Крутоверхов. За ним по пятам следовал человек в штатском и голосом робота то и дело спрашивал:
— Всех проверили? Все надежны?
— Все будет хорошо, — успокаивал полковник майора ФСБ, прибывшего из Москвы.
— Вы за все отвечаете, — предупреждал майор.
— Отвечаю, — соглашался Крутоверхов.
— Я уже с этим Ласкиным встречался! Очень подозрительный человек!
— Чем же, майор?
— Во-первых, зверь! Что само по себе настораживает! Во-вторых, владеет боевыми искусствами!
— Особенно сейчас это актуально! — усмехнулся полковник.
— А вы знаете, кто завтра приезжает?
— А как же!
— И из Администрации прибудут!
— Во как!
— Давайте лучше решим, какую ложу отвести для охраняемых.
— Правую. Укроем ее от зала пуленепробиваемым щитом. Человек на десять ложа.
Майор оглядел предлагаемую ложу, зачем-то прищурился и спросил:
— А от бронебойного спасет?
— Нет. Странные у вас, майор, вопросы. Как будто вы чего-то ожидаете сверхъестественного. На входах рамки с металлоискателями. Личный досмотр обязателен. Что еще?
— Да нет, это я так спросил… — И неожиданно: — А трупы где?
Полковник ожидал чего-то подобного, а потому к гебистской провокации был готов.
— Трупы все на месте. В морге, подаренном нашему городу колумбийскими органами внутренних дел!
— Не ёрничайте, полковник! — Майор прищурился вновь и этим чукотским взглядом убийцы тюлений впился в лицо Крутоверхова. — Говорят, были трупы!
— А кто говорит?
Майор расслабил взгляд и попенял полковнику, что зря он так, не хочет сотрудничать с органами и все такое.
— Мы же с вами одно дело делаем!
— И какое же?
— Руководство страны защищаем!
— А я думал, мы защищаем граждан нашей страны!
— Не передергивайте! — побледнел майор. — Смотрю, вы здесь, на местах, борзые! Так это не надолго!
— А ну, смирно! — приказал Крутоверхов.
— Что-о-о-о-о?!! — заорал майор.
— Я сказал — смирно!!! — приказ полковника звучал уверенно и спокойно! — Вы майор, вам приказывает полковник! Смирно!
— Да я вас!.. — Майор стоял красный, постепенно бурея на глазах.
— Ну что, арестовать тебя за неподчинение старшему по званию, дурачок? — предложил Крутоверхов. — Это не вопрос!
— Вы!..
— Успокаивайся уже! А то я тебя в камере до завтра продержу — ну что ты начальству своему доложишь? Что, мол, идиот полковник тебя, самого майора ФСБ из Москвы, арестовал, поэтому ты не смог обеспечить надлежащую организацию мероприятия. А пока ты не мог обеспечить, обеспечил я, полковник Крутоверхов! И куда ни посмотришь — ты, майор, обосрался!.. Видишь, там мои опера стоят у партера?.. Как ты думаешь, кому будут подчиняться? Тебе или мне?.. Могут и поменять при аресте!.. Так как решать вопрос будем?
