трактирщиков, аптекарей, менял, домашних слуг и рабов — стали добычей алчущих развлечений матросов. Угрожая своим пленницам немедленной расправой, разбойники с хохотом срывали с них одежды, а затем заставляли их пить и плясать вместе с ними.
Командиры, не отличавшиеся распутством от своих подчиненных, принудили трех знатных сеньор петь им романсы и вильянески под звуки гитар, сампоньи, альбоге и рабели. Усладив свой слух пением и звуками колоритной музыки, они потребовали, чтобы женщины научили их танцевать сарабанду. По знаку руководителя оркестра — толстого низкорослого негра — рабы начали отчаянно бить в адуфе, тамборильи и маруги, несколько обнаженных негритянок и мулаток по собственному почину стали громко стенать и непристойно извиваться, а спустя минуту к этой вакханалии присоединились все, кто еще мог держаться на ногах.
Около полуночи на берег высадились люди Бразильца и Боулза. Похоронив Флетчера и поздравив со счастливым освобождением из испанской неволи «португальца Секейру», они исполнились решимости урвать свой кусок пиршеского пирога. Единственным человеком в их компании, не имевшим ни малейшего желания окунуться в омут чревоугодия и разврата, был Беррео. Он шагал, хмуро поглядывая по сторонам, и рядом с возбужденными физиономиями членов команды «Американки» его лицо — желтое, освещенное призрачным светом факелов, — напоминало восковую маску.
Глава 18. Схватка
Допив остатки мадеры, еще плескавшейся на дне хрустального графина, Бразилец швырнул опорожненный сосуд в висевшее на стене распятие, поднялся из–за стола и, окинув хмельную компанию осоловевшим взглядом, направился к выходу из комнаты.
- Эй, Рок, ты куда? — промычал Буйвол.
Бразилец громко икнул и махнул рукой в сторону двери.
- Пойду пройдусь…
Поправив портупею, он снял с гвоздя фонарь, толкнул дверь ногой и, пошатываясь, вышел на мощенную камнем улицу. Был второй час ночи. Из соседних домов доносились истошные крики пьяных пиратов, визг женщин и звуки музыки. Кто–то горланил песню:
Я не знаю, где дом мой
и кто моя мать,
Я отправился в море
удачу искать.
Свернув в соседний закоулок, упиравшийся в глухую монастырскую стену, Бразилец увидел матроса, волочившего за собой парализованную ужасом девушку.
- После трудов праведных — на заслуженный отдых? — поинтересовался экс–капитан «Американки».
Матрос — высушенная на солнце кожа, кости да мозоли — смерил Бразильца подозрительным взглядом.
- Да вот, нашел эту тварь в монастырской часовне.
Рок поднял фонарь и осветил лицо пленницы.
«Не может быть!» — он чуть не подпрыгнул от изумления.
Перед ним корчилась в муках Глория Бенавидес. По выражению ее глаз было видно, что она тоже узнала Рока — убийцу ее родителей и старшего брата.
- Эй, приятель продай ее мне.
- Пошел вон, — недовольно скривил губы матрос.
- Ну, как хочешь…
Бразилец отступил в сторону, давая разбойнику возможность следовать дальше, но, едва тот миновал его, хладнокровно вонзил ему нож в спину.
- Упрямство до добра не доводит, — хищно щеря зубы, процедил он.
Схватив Глорию за волосы, Рок рывком привлек ее к себе.
- Второй раз ты попадаешься мне на пути, а я все еще не попробовал тебя. — На губах флибустьера играла подлая улыбка. — Где же мы уединимся? В монастыре францисканцев?
- Отпустите меня, — еле слышно прошептала девушка. — Клянусь, вам заплатят за меня большой выкуп.
- Да что ты? Один раз я уже поверил твоему папаше и чуть было не остался в дураках. Но тебе, девочка, на козе меня не объехать. Я не Боулз и церемониться с тобой не буду. Если попробуешь мне перечить — задушу как котенка!
Подкрепив свою угрозу пощечиной, пират поволок Глорию в глубь закоулка — туда, где на фоне пожарища чернела громада монастыря св. Франциска. Несчастная пленница попробовала закричать, однако еще один удар в лицо — на этот раз кулаком — заставил ее умолкнуть.
Из дома, в котором пировала команда «Американки», вышел Робин. Он услышал отчаянный крик за углом и, положив руку на рукоять перезаряженного пистолета, снедаемый любопытством, решил взглянуть, что там происходит.
Свернув в закоулок, Робин увидел вдалеке свет фонаря и фигуру Бразильца, кого–то тащившего за собой. «Ого! Рок сцапал добычу и хочет присвоить ее себе, — подумал молодой флибустьер. — Надо бы взглянуть, стоит ли она того».
Ускорив шаг, он через короткое время нагнал Бразильца. Последний схватился за абордажную саблю и обернулся.
- Кто здесь?
- Робин.
- А–а… — В голосе Бразильца сквозило недовольство. — Чего тебе?
- Ничего. Кого это ты тащишь?
- Одну шальную бабенку.
Рок пытался загородить Глорию собой, чтобы метис не мог узнать ее, но девушка, застонав, сама обернула заплаканное лицо к молодому разбойнику.
- Святой Георг! — воскликнул тот, не ожидавший увидеть здесь, в Пуэрто–Бельо, дочь покойного дона Антонио. — Да ведь это Глория Бенавидес! Каким ветром ее занесло сюда?
- Почем я знаю? — мрачно огрызнулся Рок. — Она сбежала от Боулза с каким–то типом, который, видимо, и привез ее в этот город.
- Ты вернешь ее Железнобокому?
- Я что, спятил?
- Но он же заплатил за нее большие деньги, — напомнил Робин.
- Это было давно. — Рок начал терять терпение. — Коль он проворонил ее, она ему больше не принадлежит.
- По закону, как ты знаешь, беглых рабов и рабынь следует возвращать хозяевам.
- Вали отсюда!
Робин обиженно надул губы и сдвинул брови. Поведение Рока ему не нравилось.
- Проваливай, — повторил Бразилец, желая положить конец неприятному разговору, — или мне придется надрать тебе уши!
Презрительно сплюнув, молодой пират круто развернулся и с угрюмым видом зашагал прочь. В груди у него все клокотало от бешенства. «Подумаешь! — успокаивал он себя. — Ну и пусть! Если он начинает так относиться к своим старым компаньонам, то и к нему будут относиться соответственно. Тоже мне, друг! Грозился надрать мне уши. Тьфу! Вот расскажу обо всем Железнобокому, он живо надерет ему задницу!»
Споткнувшись о тело убитого матроса, Робин резко подался вперед и уткнулся головой в чей–то
