зиждется на определенных условиях.
– Сообщите же ваши условия. Чего вы хотите? Золота? Вы его получите…
– Я пришла не за тем, чтобы торговать моей тайной.
– В таком случае?..
– Я жажду отомстить и дону Энрике и дону Диего де Альваресу.
– Каким образом?
– Об этом надобно подумать вам, вы должны помочь мне в моих намерениях. Ничего другого я не требую.
– Однако такие вещи не приходят сразу в голову.
– Поразмыслите. Придумайте, как вернее отомстить, хотя и с опозданием.
– Обещаю помочь вам.
– Поклянитесь.
– Клянусь богом, его пречистой матерью и всеми святыми, – торжественно произнес дон Хусто и, осенив себя крестом, поднес руку к губам.
– Хорошо. А теперь выслушайте мой план, как вам освободиться от дона Энрике. Этот план, пожалуй, хорош и для моей мести.
– Я вас слушаю.
– Мне известна роковая тайна в жизни дона Энрике, она не только помешает ему потребовать назад отцовское наследство, но даже может привести его на виселицу.
– Что это за тайна?
– Известно ли вам, чем занимался дон Энрике вдали от Новой Испании?
– Нет.
– Он был пиратом.
– Пресвятая дева! – в ужасе воскликнул дон Хусто.
– Да, пиратом, пиратом. Я сама видела, как он участвовал в осаде и разграблении Портобело. Он был любимцем этого богоотступника Моргана. Заодно с его злодеями грабил города и селения испанского короля, жег дома и храмы, бесчестил женщин и девушек из знатных семейств. Так неужто такой человек достоин стать графом де Торре-Леаль? И не спасаю ли я вас, разоблачая перед вами истинную сущность этого человека?
– Конечно, еще бы. Но готовы ли вы подтвердить это перед судом?
– И даже перед самим королем, если потребуется.
– В таком случае я пошлю за вами, когда понадобиться…
– Нет, вы должны сегодня же взять меня под свое покровительство. Поймите, ко мне подошлют убийц, и, мертвая, я навсегда умолкну. Дон Энрике знает, где я живу, знает, что мне известно его прошлое, что я одинока и беззащитна, и, прежде чем я успею громогласно разоблачить его, он убьет меня, я в этом уверена.
– Пожалуй, вы правы.
– Я единственная помеха на его пути, и он не остановится перед тем, чтобы убрать меня.
– Мне пришла в голову превосходная мысль.
– Какая?
– Сегодня состоится моя свадьба в доме моей сестры и посаженой матери Гуадалупе, вдовы де Торре-Леаль. Мы пробудем там весь день, сюда вернемся только к ночи. Я провожу вас сейчас к сестре, а потом вы поселитесь здесь, у меня. Согласны?
– Да.
– Моя сестра знает вас?
– Не думаю.
– Тем лучше. Идемте же.
– А как, по-вашему, мне следует поступать дальше?
– Вы приедете вместе со мной к графине, и едва в ее доме появится дон Энрике, вы бросите ему в лицо все, что вы о нем знаете, и прибавите к этому, что он похитил вас.
– В моем похищении он не виновен.
– Пусть так, но кто может опровергнуть ваши обвинения?
– Никто.
– Вот ему и не удастся оправдаться.
– Понимаю.
– Следуйте за мной, время не терпит.
Об руку со своей гостьей дон Хусто сошел вниз, где у подъезда их ожидала карета, запряженная парой превосходных мулов. Заговорщики уселись в карету, которая легко и быстро покатила по улицам города, пока не остановилась у величавого обиталища графов де Торре-Леаль. Здесь также царило лихорадочное оживление, – все готовилось к предстоящему торжеству.
Ведя закутанную в непроницаемую вуаль даму, дон Хусто прошел мимо слуг, толпившихся в патио. Слуги и конюхи провожали жениха низкими поклонами, уверенные, что он ведет свою невесту.
Чета поднялась по лестнице и вошла в одну из комнат, где, кроме служанки, никого не было.
– Хулиана, – обратился к ней дон Хусто, – передай сеньоре графине, что мне надо поговорить с ней. Она у себя одна?
– Нет, у сеньоры гостья.
– Все равно, передай, что я жду ее.
Мгновенье спустя дверь отворилась, и в комнату вошла графиня де Торре-Леаль. Это была женщина средних лет, необычайно бледная; черты ее лица и вся манера держать себя говорили о природной доброте и мягкости ее характера.
На ней было платье черного бархата, отделанное черными кружевами, брильянтовая диадема сверкала на головном уборе из черных кружев и бархатных лент. Длинные подвески, широкое ожерелье и брильянтовая брошь на груди дополняли ее богатый наряд.
– Добрый день, Гуадалупе, моя посаженая мать, – сказал ей с горделивой улыбкой дон Хусто. – Как ты сегодня почивала?
– Несколько лучше, – ответила графиня, легким наклоном головы приветствуя донью Ану, поднявшуюся с кресла.
– Гуадалупе, прошу тебя, приюти у себя на сегодняшний день эту даму.
– С большим удовольствием, – ответила графиня.
– И ты и я, мы чрезвычайно многим обязаны сеньоре. Потом я расскажу тебе об этом подробнее.
– Ты говоришь, мы многим обязаны?
– Да, позднее ты все узнаешь. Снимите вуаль, сеньора, – продолжал дон Хусто, обращаясь к донье Ане, – здесь вы можете чувствовать себя как дома.
Донья Ана открыла лицо и рассыпалась перед графиней в благодарностях, на что та с мягкой улыбкой ответила:
– Сеньора, я рада предложить вам гостеприимство, мне достаточно того, что за вас просит мой брат.
– Благодарствуйте, сеньора графиня, – ответила донья Ана.
– Я желал бы поговорить с тобой наедине, сестра, – сказал дон Хусто, – если ты не возражаешь, сеньора могла бы проследовать в другие покои.
– Прекрасно, она составит компанию моей гостье, которая сидит пока одна в ожидании венчания.
– Отлично.
– Хулиана, – сказала графиня, обращаясь к служанке, ожидавшей у дверей.
– Госпожа, – откликнулась служанка.
– Проводи сеньору в зал. Прощу вас, сеньора, чувствовать себя здесь, как в вашем собственном доме.
– Бесконечно тронута вашей добротой, сеньора графиня.
Донья Ана встала и последовала за служанкой через анфиладу покоев в зал, где собирались гости в
