меркнущей театральной люстре, роняя вниз хрустальные висюльки, раскачивался кот Депресняк. Один из златокрылых материализовал флейту и атаковал Депресняка маголодией, но шустрый кот мигом сиганул с люстры и повис, зацепившись когтями за бархат одной из лож. Расколотая люстра осыпалась в зрительный зал, проломив два ряда кресел в партере.
Арей подошел и, оперевшись локтями о край ложи, спокойно стал смотреть на златокрылых. Мефодий был удивлен. Он ожидал немедленной стычки, поэтому давно взволнованно прижимал к себе футляр с мечом. Однако – нет. И златокрылые, и Арей явно медлили со схваткой. Даже тот высокий страж, что пытался сбить Депресняка, опустил флейту.
А потом пораженный Мефодий увидел, как Арей слегка поклонился златокрылым. Те в свою очередь также отвечали ему учтивыми кивками. Мефодий вопросительно покосился на Арея.
– Не удивляйся, синьор помидор! Это свежая вражда криклива. Старая же холодна и спокойна. Мы все еще успеем! Ночь длинна! – не отрывая взгляда от златокрылых, пояснил ему тот.
Улита, размахивая рапирой, встала рядом с Ареем.
Златокрылые, однако, посмотрели на нее лишь мельком. Видно было, что всерьез их тревожили только Арей и… пожалуй, Мефодий. На него и на футляр меча в его руках они поглядывали внимательно и цепко.
В отдалении хлопнула дверь. Мефодий, чье внутреннее пространство вдруг расширилось, а зрение пронизывало даже стены, ощутил, что из театра, точно ошпаренный, выскочил последний лопухоид. Кажется, это был несчастный Вольф Кактусов, задержавшийся по неведомой причине в фойе. И самое забавное – это Мефодий ощущал совершенно точно, – бедный Вольф сам не ведал, что гонит его прочь. Он испытывал смутную тревогу самого непонятного свойства: то мерещилось ему, что за ним гонятся, то – что дома не выключен газ, то – что коварный наркоман за углом поигрывает битой, собираясь отобрать у него бумажник и сотовый телефон.
Решив, что находиться в глубине ложи, за спинами Арея и Мефодия, не слишком отважно, Даф встала рядом с ними и принялась звать Депресняка, который, развоевавшись и перескакивая с яруса на ярус, обращал на нее до обидного мало внимания. Когда в четвертый раз Депресняк не пожелал откликнуться, Даф прикусила язык и сделала вид, что кричала «Депресняк!» просто так, жалуясь на свое внутреннее состояние.
– Что, глухим притворяется? Надо было все-таки из арбалета! Отлично помогает против серных пробок в ушах, – сочувственно сказала Улита.
Дафна посмотрела вниз. Теперь ее и златокрылых разделяло всего лишь полтора десятка метров. Даф отлично понимала, что она давно уже узнана. Иначе просто быть не могло. К тому же теперь, когда рядом с ней стояли стражи мрака, выводы, которые могли сделать златокрылые, были слишком очевидны. Убийственно очевидны. Дафна ощущала исходившие от них волны презрения и гнева. Она чувствовала, как напитываются ими, темнеют и тяжелеют ее перья.
Даф стало скверно и стыдно, но одновременно внутри всколыхнулось негодование. Захотелось вскинуть флейту и сдвоенной маголодией сшибить вокруг златокрылых дюжину кресел. И пусть Эссиорх думает потом, что хочет.
– Ты их знаешь? – поинтересовался Арей.
– Нет. Не видела раньше, – неохотно сказала Даф. Это было правдой.
– Что так скверно? Они же твои, светленькие? – съязвила Улита.
– А ты, конечно, знаешь всех стражей в Тартаре? Они же твои, темненькие? – в тон ей ответила Дафна.
Улита скривилась.
– Типун тебе на язык! Тартар – не то место, где следует иметь знакомых… Вот Лысая Гора – это да. Там бывает весело, особенно если Грызианка разбузится как следует и начнет чудить.
В этот момент один из златокрылых шагнул вперед и, укоряюще вскинув руку, указал на Даф флейтой. Он был немолод и смугл, с седыми вислыми усами.
– Дафна, помощник младшего стража! Ты слышишь меня, презренная изменница? С тобой говорю я, Алкид, второй хранитель золотых крыльев, кавалер ордена Верности, старший предсказатель Дома Светлейших! Если хочешь жить, отстегни крылья, брось флейту и спускайся! Ты будешь лишена магии, крыльев и флейты, но тебе будет сохранена вечность.
– Ну уж нет. Флейта и крылья – это для меня как ключи и записная книжка. Не отдам! – отказалась Даф.
– Ты сама избрала свою судьбу, Дафна, помощник младшего стража! Да будешь ты погребена под рухнувшей скалой своего упрямства! – с состраданием сказал Алкид.
– Ишь ты! Все знают, что ты всего лишь помощник младшего стража! Вот это я называю рекламой! – громко заметила Улита. – И вообще, светленькие говорят какими-то штампами!.. Небось в свободное от капанья на мозги время читают в своей караулке дамские романы.
– Молчи, ведьма! Да отравит тебя яд твоего ехидства! – возмутился молоденький белокурый страж, стоявший справа от Алкида.
Улита всплеснула руками.
– Прям-таки и замолчи!.. Уж и рот девушке открыть не дают! Эй, златокрылые! А если я тоже хочу в плен? Чего мне надо отстегнуть и снять, чтобы мне была сохранена жизнь? Только пусть за мной поднимется вон тот хорошенький блондинчик, иначе я несогласная! – крикнула она.
Молоденький страж покраснел и вцепился во флейту. Дафна ему посочувствовала. Она-то прекрасно знала, что попасть в ряды златокрылых чудовищно сложно. Парень выдержал громадный конкурс, прошел сотни тестов, до посинения пальцев и боли в груди осваивал маголодии и высший пилотаж, сминал комиссионеров в тренировочных битвах, а тут над ним вдруг глумится двадцатилетняя ведьма из лопухоидов. Наверняка он бы сейчас многое отдал, чтобы не иметь такой свежий, розовый и конфетный вид. Но увы…
– Эй ты, порождение мрака! Дай мне только до тебя добраться! Я… я… Ты увидишь, что будет! – крикнул он ломким голосом.
– И что будет? С этого места, пожалуйста, подробнее, не пропуская ни одной детали. Я девушка впечатлительная. Нежным словом меня можно буквально нокаутировать. Ты сыграешь мне на дудочке свадебный марш имени Шопена Баховича Мендельсона? – лукаво спросила Улита.
Арей захохотал. Розовощекий же рассердился настолько, что материализовал крылья и устремился было к Улите, но Алкид удержал его.
– Эй, Арей! Что-то я не понимаю! Где Лигул, где Вильгельм, где Барбаросса? Неужели у мрака совсем пропали настоящие бойцы? Хороша же у тебя команда! Языкастая секретарша, два подростка и недомерок- кот! – крикнул он.
– Что ж, тем хуже для вас. Чем нелепее мы выглядим со стороны, тем позорнее будет ваше поражение! – оскорбленно крикнул Мефодий.
Златокрылые переглянулись. Аргумент был сильный.
– Флейты к бою! – скомандовал Алкид.
– Умница, синьор помидор! – одобрил Арей. – Хорошо сказал! Языками мы уже поработали, теперь время потрудиться клинками.
В руке у него материализовался меч, с которым барон мрака тяжело спрыгнул вниз, в партер. Златокрылые, не сближаясь с Ареем, атаковали его маголодиями, от которых Арей либо стремился уйти быстрым перемещением, либо отражал их лезвием своего темного меча. О силе маголодий можно было судить по тому лишь, что одно из кресел, в которое попал светлый луч, было вырвано вместе с болтами. Да, это были не дружеские маголодии Дафны, пусть даже и усиленные Ареем. Это было нечто совсем иное.
Тактика Арея была проста. Отражая маголодии, мечник мрака стремился сблизиться со златокрылыми на расстояние удара мечом. Те, в свою очередь, понимая, чем опасно для них это сближение, пятились, не прекращая играть на флейтах.
Одна из маголодий, скользнув по клинку ближе к рукояти, зацепила Арея, отбросив его на метр. Мечник мрака упал, и хотя он сразу вскочил, Мефодий осознал, что даже стражи мрака не так уж неуязвимы.
– Улита, Даф! Возьмите на себя тех двоих! – крикнул Арей, оценив, что златокрылые,
