- Не я это, сын мой. Мы все заложники промысла Божьего. Как я понял, именно в это время привезли в больницу того, смертельно раненного. Которого и оперировали вместо тебя.
- Но зачем!!!?
- Ты нужен церкви. Так решил Патриарх. А власть светская тебя бы ни за что не отпустила из своих… объятий. Теперь ты умер. И можешь спокойно заниматься своим великим делом.
- Великим делом? Каким?
- Не обольщаюсь. Не моё исцеление - твой подвиг. Но я знаю… И пока не увидел тебя, не понимал, в чём же смысл моих дальнейших страданий, почему Господь не освободит меня от них. Так вот слушай. Я был уже болен. Неизлечимо. Но меня всё -таки привезли в нашу больницу. Нашу. Мы оплачиваем лучших врачей и там лечатся наиболее выдающиеся сыны нашей Церкви.
- А не выдающиеся?
- Не перебивай. Время дорого. Я ведь и согласился на этот переезд, чтобы тебе помочь. Так вот. Привозили сюда одну чудотворницу. А сюда без благословения Патриарха… Поэтому и обуял грех любопытства сестёр - монахинь.
- Прежде всего, сестры - Ольги? - улыбнулся Максим.
- Да, она больше подвержена такому искушению, - тоже улыбнулся монах. - Но ради Бога, не перебивай. У меня… мне… - начал запинаться старик.
- Эээ, нет. Так не пойдёт. Всё это захватывающе, но давайте пока продолжим лечение. Вы уже вон, никакой от боли. Пора.
- Подожди… Эта… чудотворница… она же и… Меч Господень. Явила много чудес исцеления, а затем… Затем… Как дланью небесной уничтожила она посланца дьявола, но и сама потеряв все силы, обратилась в… мумию.
- Но… отец Афанасий… но…, - ошалело присел на койку возле монаха Максим, собираясь с мыслями.
- А почему…? Нет, всё. Позже. А сейчас, - юноша протянул руки и сосредоточился на борьбе с болезнью. А монах с благоговением всматривался в исходящие от целителя лучи, чувствовал, как превознемогает тот боль, исходящую от терзавшей его тёмной силы. Помощниц - сиделок сюда, естественно, не допустили, а монахов отец Афанасий попросил сегодня его не навещать - устал мол. Поэтому Максим сам подошёл к узкому, как бойница, окну и прислонясь к стене, стал впитывать лунное серебро.
- Благодарю тебя, сын мой. И слушай дальше.
- Может, потом? - попросил Максим, накапливая живительную силу.
- "Потом" может не быть. Тот, кто всё это устроил… Не для того, чтобы меня излечить.
- Тогда тем более. Сейчас продолжим.
- Выслушай же ради Бога! Заклятье на ней. И властительница её теперь - Тьма.
- А Тьма, это…
- Нет. Не он, не к ночи будет помянут. С тем…, ты знаешь, о ком я говорю, не тебе бороться. Нет. Не так. Не тебе победить - точнее. А вот со слугами его, даже с самыми могущественными… Тьма - одна из них. Вырви деву из её власти и вы сможете… впрочем, мне не открылось, что вы ещё сможете…
- Да я бы… знаете, мне самому надо бы… но… а как вырвать?
- Крест и ожерелье должны справиться со змеем.
- Ну вот, ещё и змей. Горыныч?
- Ты извини, что говорю витиевато. Так открылось. Стараюсь ничего не упустить. Видел… Видел и воительницу с седой прядью, и воителя, вначале обожженного, да-да, тебя, а потом и - юного, прекрасного…
- Ну, уж и прекрасного… Вы опять сбиваетесь на какие-то… Ладно, продолжим. А… где искать? - задал Максим главный вопрос.
- Её от кого-то спешили схоронить. Спрятать. Думаю, что те, кому ты нужен сейчас, это знают.
- Они что, тоже слуги Тьмы?
- Нет. Просто, они по-своему понимают добро. А может и… не знаю…
И затем, полагая всё важное сказанным, отец Афанасий в перерывах между целительными сеансами излагал Максиму христианское видение добра и зла. На уточняющие вопросы Макса о Тьме, девушке, змее, отвечал, что сказал всё, ему открывшееся.
"Крест и ожерелье". Вот почему эта тварь растерзала Хому. За крест. И вой… Тогда… И потом, когда эти бусы… Ну что же. Ты у меня ещё повоешь, улыбался Максим, встречая рассвет. Исцелённый монах уже крепко спал. Юноша одарил своего пациента золотыми лучами и побрёл в свою келью. Как удачно получилось! За одну ночь! Нет, вообще-то он ещё днём начал. Но всё равно. Видимо, и в чудесах большую роль играет практика! Он завалился на узкую койку под распятием, хотел, было обдумать всё, сказанное старым монахом, но блаженно уснул.
Когда Макс проснулся от осторожных толчков в плечо какого-то опять же довольно упитанного монаха, было уже далеко за полдень.
- Отец настоятель приглашает к себе, - объяснил своё вторжение монах.
- Хорошо. Только где у вас…ну эти… умыться там и прочее?
Помещение, занимаемое настоятелем, как-то не ассоциировалось с кельей. Нет, что здесь жил священник - сразу чувствовалось. Но по размерам! Да и сам настоятель… Но почему с незапамятных времён попов так разносит? Максим и ранее, глядя на трансляции всяческих торжественных богослужений с улыбкой подмечал это. Вот, очередной горластый талант. Гренадёр! А через год - уже брюшцо. А ещё через годик - и ряха, как у всех. Бородой не припрячешь. Так и здесь. "Рядовые" монахи, или подвижники, типа отца Афанасия - пример аскетизма. А вот настоятели, их прихлебатели - вон, как поотъедались! На постах столько жирку не нагуляешь! Ну да ладно. Если сама их эээ паства не видит этого безобразия, то чего уж нам…
- Садись - садись, сын мой, - сделал неопределённый жест рукой, словно подвигая её для поцелуя, настоятель. - Продолжим нашу беседу. Ты из какого прихода?
- Я вообще-то не из прихода. И не из монастыря.
- Мирянин? И обрядился в одежды священнослужителя?
- Не сам. Там, в больнице вашей предложили.
- Большой грех, - вздохнул настоятель. - А веры ты хоть какой?
- Вообще- то…
- Ну, крещёный по православному обряду?
- Это да. Родители…
- А исповедовался когда?
- Никогда, - вздохнул Максим.
- Надо сын мой. Вижу по тебе, что уже это крайне необходимо для души твоей. Много уже нагрешил, поди?
- Наверное, много, хотя… Но святой отец, я здесь не для этого.
- Знаю. Уведомлен. Но, почему бы… Это сам Господь привёл тебя. Исповедуйся!
Такая настойчивость крайне не понравилась Максиму. Да и сам отец- настоятель тоже. Было в нём что-то скользкое, что-то… " Не может быть!" - отмахнулся, было Макс от своей догадки. Затем внимательно посмотрел на пристроившегося здесь же монаха, келейника что-ли.
- Скажите, а отец Афанасий здесь в этом монастыре эээ живёт?
- Нет, - улыбнулся настоятель. - Святой отец несёт свой обет в отдельном ските. Это он к нам был привезен в связи с болезнью. К нам, а затем - и в больницу.
- Понятно. А…
- Сын мой, у нас мало времени. Я бы лично принял твою исповедь!
- А ваш эээ вот этот тоже лично вам исповедуется? - спросил Максим, показывая на келейника.
- Ааа, да, конечно.
- Ну ещё бы, даже при тайне исповеди о его содомский грех лучше отпускать лично вам, а?
- Да как ты смеешь? - поднялся в негодовании настоятель.
- Да вот, посмел.
