Спасая Тангро, Ванька выпустил удвоенный
Ванька ликовал! Он даже поцеловал кольцо и тотчас поплатился за это. Не стоит радоваться чужой беде, чья бы она ни была. Злорадство никогда не окупается. Даже думать ни о ком нельзя плохо. Дурная мысль или дурное слово – это то острие, которое, вонзаясь на четверть в того, кому адресовано, на три четверти вонзается в тебя самого.
Это Ванька осознал, когда неожиданно вынырнувшее откуда-то колено ударило его в голову. Мощный удар отбросил Ваньку под стол. Уже в полете мелькнуло перед ним круглое, разбухшее лицо толстого упыря – того самого, что ударил его и теперь, казалось, недоумевал, куда подевалась его добыча.
Почти лишившись уже сознания, Ванька увидел, как к Бейбарсову со спины подбегает молодой шустрый упырь, держащий в зубах заточку из сварочного электрода.
–
Рука с перстнем дрогнула, но все же искра в полете сумела выправиться и отбросила упыря от Глеба. Упырь взвыл и был обращен в прах обернувшимся к нему Бейбарсовым.
«Нелогично я поступаю. Мы пришли сюда, чтобы один из двоих умер, а я спасаю ему жизнь», – подумал Ванька, одновременно понимая, что иначе он не может. Подлость не окупится никогда, а особенно там, где, казалось бы, она стоит на защите правды.
Тьму вновь прорезала серия коротких вспышек. Обрадованный Ванька догадался, что Тангро сумел выбраться и взлететь. Ванька увидел, как в противоположном конце подвала длиннорукий тощий упырь в форме железнодорожника подполз к стене и с необыкновенной легкостью отломил колесо закручивающего воду вентиля. Затем завел назад руку и резко метнул его в Глеба.
Ржавое колесо ударило Бейбарсова в спину. Откинувшись от боли, Глеб неосторожно взмахнул рукой и вонзил обломок желтой кости себе в бедро…
С десяток упырей разом набросились на него. Ванька рванулся, пытаясь встать и крикнуть:
– Я сейчас!
Разряженное кольцо выбросило пародию на искру. Новая волна боли накрыла Ваньку, и все померкло. Организм закрылся на срочный ремонт, вывесив под глазом уведомляющую табличку в виде быстро набрякающего фингала.
Очнулся Ванька от неприятного и резкого запаха, который выворачивал его наизнанку, как старый носок. Он лежал в полутьме в неком неизвестном ему месте, которое уже не было подвалом. Над головой угадывался белый потолок. Справа светлым квадратом смотрело окно.
Над ним склонились две девушки. Первая терла ему виски влажной – или, как показалось Ваньке, – омерзительно сырой тряпкой. Ее широкоскулое лицо в полумраке казалось белым пятном. Вторая, худенькая, гибкая и подвижная, как пума, смотрела в сторону, упрямо скрестив на груди руки. Чувствовалось, что она злится.
Когда Ванька открыл глаза, скуластая повернулась к своей приятельнице, и то, что Ванька пришел в себя, осталось для обеих незамеченным. Сознание все еще было в тумане. Ванька понимал слова, но лишь отчасти впитывал их смысл.
– Ну чего ты на меня-то дуешься? – спросила скуластая голосом человека, который делает шаг к примирению.
– Ты не па-а-ава! Геб не виоат, – взволнованно картавя и сливая гласные, ответила вторая.
– О, разумеется! У тебя «Геб ниоа е виоат»! Даже в детстве, когда он швырял в тебя берцовыми костями и попадал в голову, «виоат» был не он, а ты, что не увернулась!
– Тут дуо-о-е! Он с-а-ал заожником сиуации! – нерешительно проблеяла маленькая.
– Чушный бред! Заложником ситуации становится в основном тот, кто не способен сказать себе «нет».
– Геб вюбее-е-ен, – грустно произнесла маленькая.
– Как бы не так! Он «вюбее-е-ен» только в самого себя и в свои желания! Если ему что-то нужно, он будет грызть бетон, пока это не получит! Но это же делает и капризный трехлетний карапуз, который валяется в луже, если ему не купят мороженое! – категорично сказала скуластая.
– О! ы к неу же-о-оо-о-ка!
По этому неподражаемому проглатыванию согласных Ванька наконец узнал ее. Это была Жанна Аббатикова. Значит, ее собеседница Ленка Свеколт.
– Ничего подобного! Просто я лет в пятнадцать случайно села на свои розовые очки, а новых покупать не стала! Хочет Глеб того или нет, но он всю жизнь кому-то гадил! То тебе, то Тане, то теперь этому бедному парню! Гадить всегда в миллион раз проще, чем исправлять последствия!
– Он нио-ому не га-аиил!
– Да уж, конечно! Расскажи это моей зубной щетке! Бейбарсов законченный эгоист, и этим все сказано! К тому же, в отличие от нас, и тебе это известно –
Аббатикова вздохнула. Тут возразить было нечего.
– Но мо-о-жно же не то-о-ить зло? Защи-а-ать? Использовать силы во бла-а-о? – спросила она почти жалобно.
Свеколт расхохоталась. Одна мысль, что Бейбарсов может использовать силы во благо, показалась ей забавной.
– Да уж! Хочешь уничтожить самого хорошего человека – надели его всесилием. Дай ему что угодно, чтобы его боялись, заискивали и пресмыкались перед ним. Через год он станет высокомерным, через два – нетерпеливым. Через пять лет у него будет лицо дегенерата. И это еще при слабых страстях. При сильных же человек оскотинится раз в семь быстрее.
Свеколт говорила как всегда четко и определенно, расставляя интонационные точки, будто забивала молотком гвозди в сознание собеседнику.
Аббатикова жалобно замотала головой.
– Не-е-ет! Не-ее-т! – сказала она быстро.
– Как ты можешь не видеть? У Глеба уже печать Каина на лице! «Бог шельму метит» – это не пословица! Это факт!
– Ты не-а-еедлиаа!
– Говорю же тебе, что давно разбила розовые очки! Всякий скверный поступок и даже дурная мысль делают человека на пять копеек уродливее. Да ты что, сама не видела, как у людей глаза стекленеют, когда они гадость какую-то сделали или просто разозлены? Правда, есть лица, которые совсем не меняются, но это те, что давно нравственно мумифицировались…
– Эо па-авда… Но Гееб не таой!
– Ага-ага. Что он сделал, когда понял, что не сможет получить девчонку? Зеркалом Тантала объединил свою судьбу с судьбой Ваньки! Перекрутил судьбы, точно два мокрых полотенца! Он небось ожидал, что его собственная личность подомнет и уничтожит Ванькину, а его телом он расплатится с Танталом! Ни для кого не секрет, что старине Танталу не очень-то весело в Тартаре.
Свеколт говорила четко и уверенно. Ваньке казалось, будто суровая библиотекарша энергично расставляет книги по полкам.
– Ты го-о-ишь неп-а-авду! Геб не мог таоо хо-ееть! Он побе-е-ил Тантала! – жалобно сказала Жанна.
Свеколт с сомнением вытянула губы трубочкой.
– Задумайся вот о чем: зачем Тантал во время драконбольного матча атаковал Бейбарсова, а не Ваньку?
– Его вызвал Ге-е-еб!
– Ну и что? Тантал-то не мальчик на побегушках! Подумай: есть два совмещающихся тела – как два совмещающихся сосуда. Две комнаты одной квартиры, соединенные между собой узкой дверью. В одной комнате живет, допустим, Глеб, в другой – Ванька. Ворвавшийся грабитель может попытаться занять любую комнату, но, скорее всего, займет ту, что хуже охраняется. То, что Тантал ринулся к Бейбарсову, как минимум означает, что Ванька оказался морально сильнее Глеба.
