отмычек.
Пока он одну за другой пробует отмычки, человек в маске настороженно озирается и достает из-за ремня пистолет иностранного производства с длинным расширяющимся глушителем. Я чувствую, что вор сам побаивается пистолета и захватил его в основном для устрашения.
Обоих грабителей я узнал сразу – это те, кого мой внук назвал Толстым и Скелетом. Глазами худого смотрю я, а его напарник подбирает ключи. Куда делся двойник Скелета, я не знал и только потом, случайно перехватив мысли грабителей, догадался, что он сидит в машине.
В прошлый раз воры ушли с хорошей добычей, утащив килограммов семь золота, не считая бриллиантов, рубинов, изумрудов и других блестящих камней, которые почему-то дорого ценятся на этой планете, и мы их периодически, чтобы не нуждаться в деньгах, изготавливаем, меняя атомные решетки.
У ног Толстого сидит большая собака бойцовской породы, которую они привели с собой. Пес тихо рычит, и шерсть у него на загривке стоит дыбом. Воры гордятся им, потому что он победил во многих боях.
– Тихо, Ахилл, тихо! Бросишься по команде «фас»! – шепчет Толстый.
– Но у нас пистолет... – нерешительно добавляет Скелет.
– Он не понадобится. Пес разорвет в клочья даже чемпиона мира по боксу! Как-то на меня хотели напасть, и он справился с троими... Ага, готово! – Толстый наконец подобрал нужный ключ и с некоторым усилием открыл замок. Прежде чем войти, грабители переглянулись.
– Может, не пойдем? – прошептал Скелет. – Чего-то у меня в животе бурчит, а это плохой знак. Помнишь, что случилось в прошлый раз?
– Не дрейфь! – рассердился его напарник. – Здесь живет изобретатель, а остальное – твои выдумки. Наверняка старик был манекеном. Разве нормальный человек может дышать под водой?
Услышав такое, я обиделся. Мало того, что меня назвали «манекеном», но и решили, что я ненормальный.
– Ты взял сумки для золота и бриллиантов? – спросил Скелет.
– Взял, – прошипел Толстый. – Но сперва достанем прибор для изготовления золота. Наверняка он где- то в доме!
Я, вынужденный слушать этот бред, покачал головой. Если бы эти глупые жулики знали Вселенную, как знаю ее я, они бы поняли, что все эти вещества не представляют никакой ценности. В Галактике немало миров, где почва усыпана алмазами, как булыжниками, и песок в пустынях исключительно золотой, а скалы складываются из изумрудосодержащих пород. Мне случалось бывать в подобных местах, поэтому жалкими слитками и мелкими бриллиантами меня не удивишь.
Натянув поводок Ахилла, Толстый приоткрыл дверь и заглянул в наш коридор. Все было спокойно, и ничто не вызвало у грабителя опасений. Рама притаилась на шкафу, а Шпрота я с утра запер в большой комнате: в узком коридоре этому живоглоту тесно. Эта ходячая проблема весила более пятисот килограммов и, выпрямляясь в полный рост, упиралась головой в потолок.
Наши питомцы сидели тихо. Оба динозавра обожали прятаться и устраивать сюрпризы, внезапно выскакивая из укрытий у нас перед носом, и искренне радовались, когда мы пугались. Раньше мне эти привычки тирекса и рамфоринха не нравились, но теперь я очень на них надеялся.
Кроме Рамы и Шпрота, для грабителей был приготовлен и третий сюрприз. Я посадил пираний в таз и тихонько поставил его в коридор. Рама позавчера атаковала люстру и сорвала ее вместе с крюком, на котором та висела, так что в коридоре было темно.
Я вышел из сознания Скелета, притаился в дверях ванной и стал наблюдать в щель за происходящим. Правда, в коридоре было темно, но да будет вам известно, что мы, амфибии, видим и в кромешной тьме океанского дна.
Толстый и Скелет зашли в коридор и осмотрелись. Скелет вцепился в пистолет и водил дулом по сторонам, целясь в пустоту. Толку от этого было мало, но вор был зеленым от страха, видно, прошлое посещение нашей квартиры запомнилось ему надолго и ужас не покидал его.
– Все тихо! – сказал Толстый.
– В прошлый раз тоже казалось, что все тихо, а потом раз – и я раздвоился! – дрожа, проговорил Скелет.
Ахилл натянул поводок и глухо зарычал, оскалив зубастую пасть. Шерсть у него на загривке встала дыбом, и собака настороженно присела на задние лапы.
– Он что-то чует! – объяснил Толстый. – У пса великолепный нюх!
Он наклонился и, отстегнув карабин на ошейнике, отпустил собаку. Ахилл рванулся вперед, исчез за поворотом коридора и надрывно залаял перед дверями большой комнаты, царапая дверь передними лапами.
– Там кто-то есть! Взять его! – завопил Скелет, пытаясь найти на стене выключатель.
Толстый бросился за псом и, открыв дверь, скомандовал:
– Ахилл, фас! Взять!
Собака бросилась вперед и исчезла в комнате, уверенная в своей силе.
– Сейчас запросит пощады! Уж я-то своего пса знаю! – Толстый самодовольно потер ладони.
Но схватка затягивалась. Победный лай пса сменился жалобным скулежом. Вор заглянул в комнату и захрипел от ужаса. Перед ним стоял громадный ящер и держал в огромной пасти Ахилла. Тираннозавр сжимал пса несильно, чтобы не повредить, и не смыкал челюстей, но изредка, когда бойцовый пес пытался вырваться, слегка встряхивал его. Доисторический ящер не понимал, откуда взялось непонятное скулящее существо и зачем оно пыталось вцепиться ему в лапу.
Одним прыжком тираннозавр подскочил к Толстому и замер перед ним. Когда Шпрот увидел вора, он решил, что тот пришел к нему поиграть. Любимых игр у этого лоботряса было немного. Одна называлась держихватайка, а другая – прятки. В прятки тираннозавр сегодня уже играл, а сейчас решил поиграть в держихватайку. Это слово придумала Нюсяка, и означало оно нечто среднее между «держи» и «хватай». Вначале тиранозавр догонял свою добычу, затем толкал одной из задних лап, сбивая с ног, а в довершение всего щелкал зубами перед самым ухом жертвы.
Доисторический ящер разжал пасть и легким движением головы зашвырнул визжащего Ахилла в другой конец коридора. Шпрот подтолкнул Толстого огромной, похожей на таран, головой, предлагая ему бежать, чтобы можно было его догонять.
– У-а-а! Монстр! Стреляй в него, стреляй! – захрипел переодетый милиционер. Он попятился и, уперевшись спиной в стену, стал осторожно отползать вбок.
Скелет вскинул пистолет, отыскивая большим пальцем предохранитель, но сзади раздались громкие хлопки, и что-то большое врезалось ему в спину. Рама тоже вступила в игру. Но называлась она не держихватайка, как у Шпрота, а напугалка. Разъяснять, что означает это слово, не берусь, поскольку догадаться, в чем состоит игра, можно, не имея моих восьми высших образований, двухсотлетнего жизненного опыта и семи пядей во лбу.
Сбитый с ног, Скелет выронил пистолет и, оглянувшись, увидел летающего ящера, который, бесшумно раскинув крылья, падал на него сверху, выставив когти и зазубренный клюв-гарпун. Рядом с этим древним чудовищем самый большой орел показался бы воробьем.
– А-а-а-а!
Хотя Рама только играла в напугалку, Скелет-то этого не знал! Оглушительно завопив и забыв о пистолете, он засеменил на четвереньках к ванной, пытаясь укрыться за дверью, но нечаянно угодил рукой в таз с пираньями, и ему в палец вцепились Арнольд и Джамиля. Заметив таз с любимым лакомством, Рама временно забыла о Скелете и хотела сожрать моих рыб, но я быстро схватил таз и унес его, захлопнув дверь перед носом у рамфоринха.
Шпрот, недовольный, что его партнер, вместо того чтобы играть, только орет, перехватил его зубами поперек туловища, подбросил к потолку и ловко поймал. Толстый висел у него в пасти, вопил и не знал, жив он или мертв.
Скелет, увидев, что напарник в пасти чудовища, решил, что Толстого сейчас сожрут, а затем наступит и его очередь, поэтому самым мудрым решением будет немедленно удрать. Зажимая кровоточащий палец, он бросился к дверям, преследуемый Рамой, получившей удовольствие от своих напугалок.
