Юджин, конечно, смотрел виновато, говорил покаянным тоном. Был помят и небрит больше обыкновенного.
– Ну дай ты мне по морде, что ли! Конечно, мерзавец я, не уследил…
Но разве была у него возможность ходить за непоседливым мальчишкой по пятам? И кто мог подумать, что у самого дома случится такое? Нашелся же какой-то гад…
Юджин показал мне стрелу. Вернее, стрелку – длиной в ладонь. Стальная, тонкая, как спица, с зазубренным наконечником и перышками из пластмассы. Стрелявший почти промахнулся: наконечник только зацепил плечо – порвал куртку, рассек кожу. Но был в наконечнике сильный яд…
Если бы не зашитый в куртке аварийный датчик, не видать бы мне больше Петьку…
А я про этот датчик и не вспомнил, когда подарил куртку Петьке… Вот удача-то, что подарил! Крошечный прибор сработал мгновенно, базу сотрясло сигналом тревоги, на плане города кровяной каплей набухла координатная точка. Санитарная машина и Юджин с Митей примчались на Шкиперскую улицу одновременно.
Все это я узнал, когда мы сидели в кают-компании базы и Юджин с Митей отпаивали меня какой-то пахучей жидкостью. Гадость была невероятная, но действовала безотказно. Скоро я чувствовал себя измотанным, но достаточно спокойным.
Митя еще раз сказал, что все обойдется.
– Но почему он до сих пор без сознания?
– Да просто спит! В него же то и дело всякие снадобья вгоняют… Вот сделаем еще одно переливание крови и будем приводить парня в чувство. Жаль только, что кровь искусственная. От живого донора – это было бы лучше.
– Так возьмите у меня! Я не похудею!
– А в самом деле! – Митя хлопнул себя по лбу. – Как я раньше-то… Давай, только анализ сделаю, годится ли твоя группа…
– Митя, ты откуда упал? Что значит – годится ли? Его кровь – моя кровь! Уж более одинаковой не может быть ни у кого!
Митя опять огрел себя по лбу. Засмеялся:
– В самом деле! Все забываю… Но, знаешь, закон есть закон, я обязан проверить все равно. Железное правило… Не бойся, это не больно.
– Дурень, – вздохнул я.
Митя принес белый чемоданчик, безобидно кольнул мне палец, удалился куда-то, а через четверть часа явился взъерошенный и озабоченный.
– Ну, Пит! Под монастырь меня хотел, да?
– Что с тобой?
– У тебя третья группа, у него вторая! И резусы разные!
Я вскочил:
– Не может такого быть!
– Значит, может, – отозвался Горский официально. – Прибор никогда не врет.
Я сел и обалдело замолчал.
Разная кровь. По-че-му? И… плохо это или хорошо? Значит, Петька не дубль, не слепок, не близнец?
– Ничего не могу понять…
– Ты только это не можешь понять? – спросил Юджин язвительно. – Иди-ка поспи…
И я лег на диван и уснул. Но успел подумать: "Кто же ты, Петька?"
2
Петьку привели в чувство на следующий день. Без утайки рассказали ему, что случилось. Петька не испугался. Слабо улыбнулся:
– Вот приключение…
Меня даже злость взяла: "Приключение! Дурья башка. Все бы тебе играть…"
Кстати, стрелявшего быстро нашли. Оказалось – подонок, наркоман, пошел на это дело за несколько порций порошка.
Признался, что подговорил его тип, похожий на Полоза.
О Полозе по линии Международной полицейской службы ушли в Старотополь всякие телеграммы и предписания. Об этом Петьке тоже сообщили: не бойся, мол, теперь этого гада точно найдут.
А Петька и не боялся. Его интересовало другое:
– А где Кыс?
В прежние времена такое было бы невозможно (помнил я о неумолимых медиках), но сейчас Кыса полили каким-то антисептиком и пустили к Петьке в отдельную палату. Надо было видеть эту трогательную встречу!
Впрочем, и меня Петька удостоил своим вниманием. Не меньше, чем Кыса. Я часами сидел на его кровати, и мы разговаривали.
Я, ничего не скрывая, поведал о дуэли. Эта история Петьку восхитила.
– А ты научишь меня темпоральной коррекции?
– Этому учатся не один год. Ты сперва хотя бы поднимись с постели.
– Я бы давно поднялся, да не велят. Говорят, еще одно переливание надо… А правда, у нас группы крови разные?
– Увы…
– Почему – увы? Наоборот – ура! Значит, я полностью настоящий!
– А до сих пор ты сомневался, балда?
Он подышал тихонько и признался:
– Маленько…
– Бестолковое ты создание…
– Ну и пусть… – Он завозился, придвинулся ко мне, ухватил за локоть. – Это ничего, что группы разные. Так даже у отца с сыном бывает, мне Митя говорил. Теперь я тебя еще больше люблю…
Я замигал и стал смотреть в окно. Как это Ефрем Георгиевич тогда высказался насчет сентиментальности-то?
Я рассказал Петьке, что памятник восстановили. В прежнем виде. И что бумажный кораблик я там оставил.
Он прошептал:
– Потом еще съездим, ладно? Только в дуэли больше не ввязывайся. Хоть и коррекция, а лучше не надо…
– Постараюсь.
Приходила Карина. Приносила всякие фрукты и яства. Петька старательно благодарил, обещал все это съесть, но потом почти не притрагивался.
– Лопай, – говорил я. – Вон какой тощий.
– Ага, "лопай"! И потом стану такой, как ты!
– Не станешь, не бойся.
– Не бойся! Ты вот не боялся и стал. А мы ведь все-таки похожие, хотя и разные группы крови.
– Я стал таким, потому что не следил за собой…
– А почему не следил?
– Я же объяснял тебе! Была масса работы. Не до режима было и не до диеты!
– У меня тоже будет масса работы. Такой же. Потому что я буду тоже… туннельщиком…
– Ты это точно решил?
– Куда точнее… К тому времени, как вырасту, Конус дойдет до звезды, и я там буду все исследовать. А потом – дальше.
– Ладно, давай. Значит, продолжишь мою работу. По наследству.
– Пит…
