– Что, Петушок?
– Пит, а ты… почему не стал продолжать?
– Петька, я же тебе сто раз растолковывал! Свое дело я сделал! У каждого была своя задача. Моя – решена. Дальше – дело других.
– И тебе ни капельки не хочется… снова туда? Узнать, что там будет?
– Если доживу, и так узнаю… А быть активным участником – меня на это уже не хватит. Чего хорошего, если я помру на "Игле", не дождавшись конца?
– Я вот тебе помру!
– Тогда не копай мне душу немытым пальцем… Думаешь, все так просто? Не очень-то легко было уходить с корабля…
Это и правда было нелегко. И мысль, что финала я могу не увидеть, конечно, не радовала. Но на Землю тоже хотелось отчаянно… И, кроме того, все было расписано. Программа.
– На "Игле" жесткий режим жизнеобеспечения. Сейчас он рассчитан только на двоих…
– Ты будто оправдываешься. А я ведь просто так спросил.
– Чего это мне оправдываться? Петух ты общипанный…
Скоро Петьке разрешили вставать. Но ненадолго. Чаще он лежал. Читал что-нибудь или смотрел стереомультики – экран был у него в ногах, над спинкой кровати.
Ноги у Петьки всегда были укрыты поверх одеяла нашей знаменитой курткой. На куртке часто лежал Кыс. Иногда он принюхивался и лапой трогал место, где был вшит датчик.
Петька однажды спросил:
– Такие датчики есть у всех туннельщиков?
– Не только у них. У каждого, кто на опасной работе.
– А в твоей нынешней куртке есть?
– Мне зачем? Я пенсионер.
– А если… опять? Полоз…
– Полоза, Петенька, взяли. Тепленького. В нашем родном Старотополе. Неделю назад. Пришла информация по спецсвязи. Сидит сейчас в особом заведении на Щучьем острове, есть такое уютное место посреди нового водохранилища. Грехов на нем, на Полозе, столько, что сидеть ему до конца дней…
Это была правда.
Я увидел, что у Петьки будто гора с плеч.
– Вот хорошо-то!
– Конечно. Живи теперь без опаски, не бойся.
– Я за себя, что ли, боялся?!
– За меня?
– За Николая Васильича Гоголя, – буркнул он.
– Обезьяна ты лохматая.
– А ты лысый… Пит, я все равно боюсь.
– Чего?!
– Ну… что ты уедешь опять. Один.
– Куда это я уеду без тебя?
– Не знаю… Мало ли.
– Не выдумывай.
– Ладно… Пит, принеси завтра патефон!
– С ума сошел! Ты весь госпиталь на уши поставишь!
– Вот и хорошо! Скорее выпишут. Принеси…
– Так и быть. Только не крути его весь день.
– Не буду… Пит…
– Ну, что с тобой?
– Я все равно боюсь… Мне кажется, Конус тебя не отпустит насовсем. Вдруг ты опять уйдешь…
– Ну что ты за чушь мелешь! – почти заорал я. И – холодок по спине…
А Петька – он словно чувствовал. Накликал…
Я был дома, когда меня вызвал Юджин. Поздно вечером. И лицо его на экране опять было такое.
– Что?! Петька?..
– Все нормально с Петькой… Пит, аварийная информация с "Иглы". В Конусе дисбаланс навигационной системы.
– Что за бред! Этого не может быть.
– Значит, может… Там дела-то на пять минут, но Дон и Рухадзе не знают Ключа для прямого контакта. А система может сойти с линии.
Мне сейчас трудно объяснить, что такое прямой контакт с Конусом и Ключ для него. Это знал только я. Наладка нейросхемы навигационного блока шла прямо через меня, мозг фактически сращивался с мозгом Конуса. Мы знали друг друга. Дона и Рухадзе навигационный блок не знал. Это и не было нужно. Никому в голову прийти не могло, что система, отлаженная навечно, монолитная, как чугунная тумба на причале, вдруг породит в себе какие-то изменения.
– Нужна коррекция, Пит. Надо тебе… туда…
Я выключил "Доцента", посидел минут десять. Сказал Карине:
– Вызывают. Форс-мажор… – И стал одеваться.
Может, и в самом деле работы там было на пять минут. Но с переходом туда-сюда, со всякими сопутствующими делами – не меньше суток. А сутки там – это несколько месяцев здесь. Темпоральные эффекты нарастают по мере удаления "Иглы"… Как же Петька-то без меня?
– Может, и к лучшему, – сумрачно утешил Юджин. – Станет самостоятельнее. Пусть привыкает. Все равно всю жизнь рядышком с тобой не будет…
– Пошел ты, – уныло сказал я.
Это все, что я мог. Я был туннельщик-навигатор и обязан был идти туда, раз такое дело. Конус был моим детищем. И Дон с Рухадзе были моими товарищами, хотя я с ними уже и распрощался навсегда.
И если не идти, если Конус и правда сойдет с линии, тогда что? Зачем тогда была вся жизнь?
Впрочем, это я сейчас так подробно рассуждаю. А тогда неумолимое "надо" сидело внутри просто как холодное стальное ядрышко…
С Петькой мы попрощались довольно спокойно. Глаза у него, правда, слегка намокли, и он прошептал:
– Я же говорил. Будто чувствовал…
– Это не так уж долго. Месяцев шесть. Поживешь у тети Карины, а иногда и у Юджина. Как захочется. А вернусь – будет лето. Купим домик у моря, яхту заведем, отправимся в плавание. Опять махнем в Старотополь. Летом там замечательно.
– Ладно…
– И Кыс тут с тобой, не соскучишься…
– Ага… Скорее бы выгнали из госпиталя, в школу хочется.
– Через неделю выгонят, – бодро пообещал Митя Горский.
Петька облапил меня за шею, подышал мне в плечо. Я погладил его по макушке, опустил на постель и поскорее вышел из палаты.
И через полчаса шагнул в капсулу туннельной связи…
Часть вторая
ЧЕРНЫЕ ПАРОХОДЫ
ВТОРОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПУСТОТЫ. В ПУСТОТУ…
1
