уже научился вылезать. Вдруг он вылезает. И вылезает, конечно же, ночью, чтобы никто не знал. И никто не знает о нём, потому что всех, кто его видел, он утаскивает в свой дом без окон и адреса.
Лене даже показалось, как что-то чёрное и громадное на секунду высунулось из-за угла. Но тут Димка шмыгнул носом и куда-то совершенно самостоятельно побрёл. И, конечно же, не в сторону штаба. Не тратя слов, Пашка развернул его на путь истинный и подтолкнул. Димка запнулся и чуть не упал. Лена бросилась подхватить мальчугана и оторвала взор от домика. Зато туда уставился Коля.
Там что-то сверкнуло. И Коля не мог не проверить. Он не ошибся. Из-за угла кирпичного сооружения плавно выплыл шарик серебристого света. Деревья прекратили шептаться. Серебристая дымка опустилась пониже, уродуя стройные контуры домов. Коля хотел толкнуть Веню, но обнаружил, что тот уже заметил серебряный сгусток. Туда смотрела и Лена. И Пашка. И даже так и не упавший Димка.
В гнетущей тишине серебряный шар величаво подплывал к команде. Он был похож на шаровую молнию, про которую Лена смотрела документальный фильм. Он чуть подрагивал. От него то и дело отскакивали холодно-синие искры. Может быть он потрескивал, но тишина стёрла любой, даже самый малейший звук.
Из шара выдвинулись два конуса серебряного пламени. Вверх и вниз. В следующую секунду шара не существовало. Вместо него возник тонкий серебристый столб, одним концом зарывшийся в землю, другим — уткнувшийся в низкую серую дымку. Ещё через секунду столб рассекла чёрная вертикальная полоса.
Оттуда, на осеннюю полёгшую траву, покрытую росой и изморозью, шагнул хозяин Тёмных Стёкол. Только теперь он не казался обычным человеком. Он превратился в гиганта, чуть ли не с девятиэтажку. Он мог, махнув рукой, разогнать облака, опустившиеся невероятно низко. Он мог усесться на кирпичный домик с жёлтой табличкой, как на табуретку. Но он стоял в неподвижности, наклонив голову и разглядывая сквозь Тёмные Стёкла маленькие фигурки притихших детей.
Глава 42,
в которой Коля чувствует себя оторванным от всего мира
Они тоже глядели на хозяина Тёмных Стёкол. Глядели по-разному. Лена с интересом. Так вот он какой вблизи, один из встреченных в далёком замке. Коля с обидой. Он то думал, что уже навсегда отделался от тягостного предложения. Пашка с вызовом. Мол, видали и не таких. И не в росте счастье. Веня испуганно. Хозяин стал таким огромным, что мог прихлопнуть Веню. Возможно, он так сейчас и поступит. Димка непонимающе. Только что на небе сверкало солнце, а вокруг висели яблоки. Теперь же он стоял на просторах холодного двора и смотрел на кошмарную фигуру, нависшую над ним. И это было ПО- НАСТОЯЩЕМУ. Хотя во снах многое кажется самым что ни на есть настоящим до того момента, когда тебя толкнут ласковые руки мамы.
— Ну, мальчик Коля, — улыбнулся хозяин и снял свои очки. Глаза пылали жидким переливчатым серебром. — Пойдём…
— Нет, — прошептал Коля.
— Почему же нет, — улыбка была не гримасная. Настоящая. Будто за минуту до встречи хозяин всё- таки научился улыбаться. — Ты хочешь осстатьсся сс ними?
— Хочу, — Коля косил взглядом на невозмутимого Пашку и изо всех сил старался его копировать.
— Они лучше?
— Лучше! — решительно кивнул Коля.
— Да не скажи, — хозяин откровенно веселился, словно он уже стал Хозяином. Неужели ты до сих пор считаешь их друзьями?
— Считаю, — бодро отвечал Коля. Так пионер в далёком папином прошлом рапортовал о выполненном поручении. Так рабочий докладывал о перевыполненных социалистических обязательствах в том же самом прошлом. Прошлое ушло, но Коля оставался. И он стоял на один шаг вперёди всей своей команды. Он не мог отступить, хотя невероятно боялся, что огромная рука спустится с высоты, хватанёт его за пояс и засунет в карман серого непроницаемого плаща.
— Не верь, — возрадовался хозяин. — Никому не верь. Ни мне, ни им, ни даже себе. Верь фактам, которые произошли независимо от взглядов на них кого-нибудь в этом, окутанном миражами мире. Я уже говорил тебе, Коля, что люди видят всего лишь миражи. Люди верят в них. Отними миражи и ничего не останется. Совсем ничего. Но ты ведь другой. Ты веришь в реалии и отметаешь миражи. Зачем же разочаровывать меня? И себя, кстати. Меня ты разочаровываешь прямо сейчас, а себя… Себя ты разочаруешь, когда разочаруешься в так называемых друзьях. Миражи уйдут и останется пустота.
— Друзья останутся, — непреклонно произнёс Коля. Уже не как пионер, а как пионер-герой. Возможно, пионером ему уже не стать никогда, но героем… Героем можно стать всегда. Героем можно оказываться часто и повсеместно. Гораздо сложнее оставаться им каждую минуту, каждый поступок.
— Друзья… — протянул хозяин. — Сейчас разберём, какие они друзья.
Он замолк, а Коля не знал, что и сказать. Краем глаза он видел, как Димка трёт глаза собираясь то ли расплакаться, то ли взглянуть на хозяина повнимательнее.
— Начнём, — руки в чёрных перчатках вознеслись и потёрлись друг о друга. Кандидат первый — Димка. В команде недавно. Ничем особым себя не проявил. Наград и отличий, равно как и заслуг не имеет. Однако, уже успел наябедничать отцу про ручку, данную на время Вене за пару вкладышей от жвачки, и растрезвонить двум своим друзьям, что его «приняли в штаб».
— Ты сказал? — Коля, наполняясь гневом, повернулся к Димке. Тот продолжал тереть глаза, ещё не понимая реальность обстановки. Возможно, он хотел взлететь и позволить ветру унести себя к яблокам, удивляясь, что всё ещё стоял на земле.
— Не надо! — Лена решительно встала между Колей и Димкой.
— Но он выдал тайну! — завопил Коля. Единым порывом он выплеснул накопившуюся внутри ярость. Тайна! Его тайна! Теперь о ней знали не только Веня и Ленка. Теперь туда мог залезть любой желающий. И любой желающий мог со скуки запросто проломить дощатые мостки. И штаба больше не станет из-за чьей- то скуки и злой душонки, а перво-наперво из-за Димкиного болтливого языка.
— Штаб — это тайна, — прошептал он чуть не плача.
— Был тайной, — торжествующе усмехнулся хозяин. — Конечно, ты можешь повесить табличку «Посторонним вход воспрещён!!!» Но сейчас такое воззвание только привлечёт толпы искателей. Впрочем, кто в наши времена читает таблички?
И Коле захотелось врезать Димке. Не по затылку, а в нос или по челюсти. Чтоб он понял, как может быть больно. Чтоб он узнал, что есть вещи, о которых нельзя трепаться. Чтоб он навсегда запомнил, что не следует выдавать чужие тайны. Сейчас Ленка отойдёт и тогда…
— Не стоит, — подмигнул хозяин и одновременно поморщился. — Это ещё не враг. И даже не вражёнок. Так. Ерунда.
Коля замер, переведя взгляд снова на хозяина.
— Кандидат второй, — возвестил тот. — Павел Афанасьевич. Тот, что не давал тебе спокойно жить на протяжении нескольких лет. Может, ты думаешь, он изменился? Может он стал восхищаться тобой и возмущаться поведением некоего Владяна. Может, он позабыл Владяна и стал твоим другом отныне и навсегда? Или, как ты любишь выражаться, окончательно и бесповоротно? Нет-нет, что ты. Он до сих пор считает, что не Владян виноват, а ты сам. Что надо было ставить себя, а не стонать. Не так ли, Павел Афанасьевич?
— Кого волнует, — пробурчал Пашка.
— Твоего нового друга, — усмехнулся хозяин. — Этот твой новый друг уверен, что Владян теперь в пустоте и одиночестве. А ты уже сейчас прикидывашь, как в воскресенье с Владяном пойдёшь к знакомым пацанам кататься на моторке. Без всяких там сявок вроде того же Коли. Потому что моторка — это ПО- НАСТОЯЩЕМУ, а у Коли ещё нос не дорос.
— Это так? — Коля посмотрел на Пашку удивлёнными глазами.
Пашка хотел соврать. И хозяин Тёмных Стёкол заметил Пашкино желание. И сразу заулыбался ласково и поощрительно. И Пашка понял, что если соврёт, то хозяин станет сильнее. Хозяин уже стал сильнее
