– Мне бы одной не хватило.
– Да знаем мы это все, – нетерпеливо произнес Лекманн. – Думаешь, перед тобой невежи? Серафим проигнорировал их замечания.
– У ни верят, что в первые дни после творения Бог говорил непосредственно с Адемниусом. Он объяснял ему свои замыслы, рассказывал, какие надежды возлагает на созданную Им жизнь. Итак, однажды Бог пришел к Адемниусу и сказал: «У меня есть для тебя две хорошие новости и одна плохая. Что бы ты хотел услышать в первую очередь?» – «Сначала я хотел бы узнать хорошие новости, Господи», – отвечал Адемниус. «Ну что ж, – согласился Бог, – пожалуйста. Первая хорошая новость заключается в том, что Я создал для тебя удивительный орган. Называется мозгом. С его помощью ты сможешь думать, учиться и делать всякие умные вещи». – «Спасибо Тебе, Господи», – поблагодарил Адемниус. «Вторая хорошая новость, – продолжал Господь, – заключается в том, что Я создал для тебя удивительный орган под названием пенис».
Охотники за удачей принялись ухмыляться. Аулэй пихнул Блаана в толстый бок.
– «С его помощью ты будешь сам получать удовольствие и доставлять его Эвелин, – продолжал Бог, – и вы будете делать детей, которые заселят этот замечательный мир, что Я для вас создал». – «Прекрасные новости, – отвечал Адемниус. – А какая плохая новость?» – «Ты не сможешь использовать и то и другое одновременно», – отвечал Бог.
Последовало несколько мгновений молчания, в течение которых до охотников за удачей доходил смысл, после чего они разразились грубым хохотом. Хотя Коилле показалось, что до Блаана так и не дошло.
– Это не столько история, сколько небольшая шутка, – сказал Серафим. – Но я рад, что она заслужила ваше одобрение.
– История отличная, – согласился Лекманн. – И главное, правдивая.
– Я уже упоминал, что в таком случае принято вознаграждать рассказчика мелкой монетой или как-то иначе выражать свою благодарность.
Троица разом посерьезнела.
Лицо Лекманна задергалось от злости.
– Теперь ты все испортил.
– Мы считали, что, рассказывая историю, ты платишь нам, – добавил Аулэй.
– Я уже говорил, у меня ничего нет. Блаан мерзко заулыбался:
– Когда мы с тобой разберемся, у тебя останется еще меньше.
Аулэй произвел быструю инвентаризацию:
– У тебя есть конь, хорошие сапоги, вычурный плащ. А может, чтобы бы ты ни говорил, еще и кошелек.
– Не говоря уж о том, что ты слишком много о нас узнал, – заключил Лекманн.
Атмосфера угрозы сгустилась. Тем не менее Коилла почему-то была уверена, что бродячий рассказчик совершенно не испуган. Хотя он наверняка не хуже нее понимал, что этим бандитам убить ничего не стоит.
Ее внимание привлекла движущаяся в отдалении точка. На какое-то мгновение в ней зарделся огонек надежды. Но потом, разглядев хорошенько, она поняла, что избавления ждать не приходится.
Серафим ничего не заметил. Охотники за удачей – тоже. Лекманн с воздетым мечом надвигался на рассказчика. Остальные двое следовали за ним.
– Мы здесь не одни, – сказала Коилла.
Остановившись, бандиты посмотрели на нее, потом проследили за ее взглядом.
Впереди показалась большая группа всадников. Всадники медленно перемещались с востока на юго- запад. Если они будут так двигаться и дальше, то вскоре окажутся у ручья.
Аул эй сложил ладонь козырьком над глазами.
– Кто они, Мика?
– Люди. Одеты, насколько я могу видеть, в черное. Знаете, что я думаю? Это люди Хоброу. Эти… Как там они себя называют?
– Хранители?…
– Во-во… Черт, надо сматываться! Гривер, отвечаешь за орка. Джабез, за лошадей.
Блаан не шевельнулся. Разинув рот, он смотрел на всадников.
– Ты думаешь, Мика, у них нет чувства юмора?
– Нет! Отвязывай лошадей!
– А чужак?
Серафим уже ехал на запад.
– Забудь о нем. У нас есть дела поважнее.
– Хорошо, что мы его не прикончили, Мика, – сказал Блаан. – Это плохая примета, убивать сумасшедших.
– Суеверный придурок! Шевелись давай!
Взвалив Коиллу на лошадь, они галопом пустились прочь.
9
– Ты только посмотри! – брызгала слюной Дженнеста. – Только задумайся о масштабе твоего провала!
Мерсадион смотрел на пергаментную настенную карту и трепетал. Карту испещряли флажки: красные, обозначающие войска королевы, и синие, отмечающие позиции Уни. Красных и синих насчитывалось примерно одинаковое число. И это было плохо.
– Мы не понесли потерь, – робко попытался вставить генерал.
– Если бы мы понесли потери, то я бы уже заставила тебя съесть собственную печень! Где приобретения?
– Лекций мне читать не надо, Мерсадион. Мне нужны результаты!
– Смею вас уверить…
– Результат плох, – продолжала кипятиться королева, – но это ничто по сравнению с отсутствием хоть какого-то прогресса в поисках жалкой банды выродков! Ты узнал что-нибудь новое о Росомахах?
– Ну…
– Ничего ты не узнал. Есть ли известия от Лекманна?
– Они…
– Значит, известий нет.
Мерсадион не осмеливался напомнить королеве, что идея привлечь охотников за удачей к преследованию орков принадлежит ей самой. Он очень быстро усвоил, что Дженнеста присваивает себе лавры за победы, но вину за поражения неизменно возлагает на других.
– Я надеялась, ты справишься лучше Кистана, твоего почившего в бозе предшественника, – с нажимом добавила она. – Полагала, ты меня не разочаруешь.
– Ваше величество…
– Хочу предупредить, что теперь за твоей деятельностью будет вестись еще более пристальное наблюдение.
– Я…
На этот раз речь генерала была прервана легким стуком в дверь.
– Войдите! – приказала Дженнеста.
С поклоном вошел один из слуг-эльфов. Андрогенное существо было сложено столь тонко, что ручки и ножки, казалось, можно переломить двумя пальцами. Хрупкость лица с полупрозрачной кожей подчеркивалась золотистыми волосами и ресницами. Глаза были прекраснейшего синего цвета, нос очаровательный.
Эльф, надув пухлые губы, пролепетал:
– Прибыла хозяйка драконов, миледи.
– Еще одна неумеха, – прошипела Дженнеста. – Пусть войдет.
Шоколадка, плод союза гоблина и эльфа, хозяйка драконов, несколько походила на слугу-эльфа. Но в
