Ребята закрыли глаза и с надеждой стали считать до десяти.
– Ну это... Все! Десять! – первым крикнул Димка. Он открыл глаза, огляделся и внезапно понял, что Флюк исчез.
– Где он? Куда он делся? – крикнул он Фоме.
Соболев тоже открыл глаза.
– Н-не знаю, – сказал он, растерянно оглядываясь.
– Как не знаешь? Разве он не у тебя?
Фома осмотрелся.
– Похоже, Флюк сбежал, – грустно сказал он. – Видишь, форточка открыта? А была закрыта.
– Но мы же на третьем этаже!
– Какая разница? У Флюка моя липучка.
– Но зачем ты ему ее дал?
– Он попросил.
– Ну это... Значит, Флюк того... заранее все задумал. Мы, дураки, тут до десяти считали, а он тю-тю. Как ты думаешь, он вернется?
– Представления не имею, – буркнул Фома.
Он чувствовал обиду на инопланетянина, что тот поступил с ними по-свински, но в то же время подозревал, что у Флюка были свои причины, по которым он не взял их с собой.
2
После школы мальчишки примчались домой к Димке, жившему недалеко от школы, и, включив телевизор, узнали, что две таинственные воронки – над Сахарой и над Гренландией – с каждым часом продолжают расширяться. Сегодня в полдень к одной из этих воронок была послана экспедиция, но вся она – все восемь ее кораблей и три самолета – была втянута внутрь воронки. Однако цифровая камера на одном из исчезнувших кораблей успела заснять повисшее в сплошной облачности небольшое прямоугольное тело, похожее на... кирпич.
Запись, сделанная камерой, была показана по телевизору, и ребята узнали один из тех кирпичей, с которыми они уже сталкивались во дворе около школы. Если кирпич с тех пор и вырос, то очень незначительно.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Димка. – Столько сожрать и совсем не увеличиться!
– Флюк объяснял, почему так происходит, – сказал Фома. – Они перерабатывают поглощенное вещество в чистую энергию.
– Ну это... Тогда ясно! – авторитетно пробурчал Димка, хотя на самом деле, разумеется, ничего не понял.
– Тебе ясно? Не знал, что ты такой специалист по чистой энергии, – недоверчиво пробурчал Фома. Он лично разобрался в объяснениях Флюка только с пятого раза.
Мальчик говорил это, одновременно ощущая, что никак не может отделаться от навязчивой мысли. Почему они видели три кирпича, в то время как воронок в атмосфере только две? Куда делся еще один кирпич и почему он не следует примеру двух своих собратьев? Что-то тут определенно не сходилось.
Оставив приятеля у телевизора, Фома подошел к окну и выглянул во двор. Ему хотелось выяснить, виден ли отсюда стадион, на котором они играют на физкультуре в футбол. Но стадион закрывала безликая шестнадцатиэтажка. Соболев уже хотел отойти от окна, как вдруг испытал вначале удивление, а потом и ужас. Прямо напротив рамы, метрах, быть может, в пяти-шести от нее, в голубом весеннем небе висел кирпич. Висел и чуть покачивался... Кирпич был красный, с мелкими пористыми отверстиями.
– Демидов, иди сюда! – прохрипел Фома.
– Чего тебе? Я про кирпичи слушаю! – недовольно отозвался Димка.
– Т-тебе не надо про них с-слушать.
– Почему?
– Потому что... Иди сюда!
Димка подошел к окну и уставился на кирпич. Тот подлетел уже совсем близко и висел практически у самой форточки. При желании до него можно было дотянуться шваброй или веником.
– Он самый! Тот самый гад, который сожрал мою липучку! Небось хочет теперь и нас сожрать! – завопил он.
Фома задумчиво рассматривал кирпич.
– Если бы он хотел нами закусить, то давно бы это сделал. Причем вместе с домом. Вообще странно, почему он здесь, а не над Сахарой или Гренландией?
– А мне по барабану, почему он здесь! Я его... ну это... лютой ненавистью ненавижу! – крикнул Димка.
Он схватил железную трубу от пылесоса и вскочил на окно.
– Эй ты, кирпич! Ты меня не проведешь! Разнюхал, где я живу, да? А ну катись! Чеши к себе в другую галактику и приятелей своих с собой захвати!
Кирпич продолжал висеть неподвижно. Он, казалось, внимательно слушал. Осмелев, Демидов ткнул его трубой от пылесоса.
Кирпич даже не покачнулся. Фома не заметил, чтобы он открыл щель в боку или вообще что-либо предпринял. Димка неожиданно ойкнул. Труба у него в руках стала вначале раскаленно-красной, а в следующий миг исчезла.
Спрыгнув с окна, Демидов, ойкая, подул на обожженную ладонь.
– Паразит! Ну кто тебя просил ее сжирать?! – проговорил он плаксиво. – Что я теперь маме скажу: куда труба от нового пылесоса делась?
– Скажешь, что труба превратилась в чистую энергию, – подсказал Фома.
Димка кисло уставился на него.
– Ага! Она всю жизнь мечтала это услышать. «Сын, где труба!» – «Она теперь чистая энергия!»
Фома, не сводивший глаз с кирпича, внезапно схватил Демидова за руку.
– Берегись! – завопил он.
3
Глотун, висевший прежде неподвижно, пришел в движение. Он немного снизился, прорезал стекло, оставив в нем ровное оплавленное отверстие, и влетел в комнату.
Очутившись в комнате, глотун, будто осматриваясь, описал в воздухе дугу и, едва не задев лба отшатнувшегося Фомы, лег на ковер. Теперь космическое чудовище, способное сожрать в одиночку Луну, лежало на ковре.
Ребята поспешно отодвинулись в дальний угол комнаты.
– Вот это да! Ты видел это нахальство? Чего он тут разлегся? Что ему вообще надо у меня дома? – зашипел Димка.
– Не знаю. Может, ему твоя труба от пылесоса понравилась, – неуверенно хихикнул Фома.
– Ага. Он... это самое... трубоед, – неудачно пошутил Демидов и сам поежился. Уж очень «трубоед» было похоже на «трупоед».
Прошло несколько минут. Глотун не шевелился и не взлетал. Он вообще выглядел на редкость флегматичным.
Постепенно ребята осмелели. Фома присел на корточки, а потом и вовсе лег щекой на ковер, пытаясь разглядеть кирпич снизу. Ковер под глотуном выглядел неповрежденным. Это означало, что кирпич и не думал прожигать или пожирать его.
– Знаешь, что я думаю? – спросил Фома.
Димка не ответил. Кажется, ему было вообще неинтересно, что думает его приятель. Должно быть, Демидов размышлял, как объяснит маме дыру в стекле и исчезнувшую трубу от пылесоса. Кроме того, едва ли мама будет довольна, если узнает, что посреди комнаты ее сына лежит кирпич, который жрет все подряд.
