– Ничего не случится, – уверил его Фома. – Это особый кирпичик, ручной. Он меня защищает.
Пришелец, недовольно ворча, почесал ушибленную спину.
– И давно ты его приручил? – поинтересовался он тем голосом, которым врач-психиатр обычно спрашивает: «И давно синий крокодил мешает вам прыгать через скакалочку?»
– Сегодня днем, – ответил мальчик.
– А-а, – протянул крубс, вновь забираясь на стол.
Он долго разглядывал кирпич в руках у Фомы, а потом произнес:
– Это, несомненно, глотун, но какой-то странный. Что-то в нем не так, в этом глотуне.
– И что же в нем не так? – с обидой за своего глотуна спросил Фома.
– Сам не знаю, но что-то не так. Какой-то он недостаточно хищный, – отозвался Флюк.
Глава 5
РИСКОВАННЫЙ КУВЫРОК
1
Вечером, когда вся семья Соболевых взволнованно смотрела телевизор, впитывая все новые сведения о сближении двух загадочных воронок, сам Фома сидел у себя в комнате и, вооружившись лупой, рассматривал кирпич. Под увеличительным стеклом можно было отчетливо разглядеть, что кирпич не так уж похож на кирпич, как это казалось вначале. Его пористая поверхность была покрыта множеством коротких красных ворсинок, слегка напоминавших мех.
Фома даже почувствовал этот мех, когда провел по кирпичу кончиком мизинца. Глотун довольно замурлыкал.
Папа на кухне увеличил звук телевизора, но мальчику и без того был слышен торопливый голос корреспондента.
– Я нахожусь на месте событий – недалеко от Ливийской границы. В моем направлении, поднимая тучи песка, движется одна из воронок. Она скользит в земной атмосфере. У всех наблюдателей создается впечатление, что воронка что-то ищет...
Глотун в ладонях у Фомы чуть пошевелился и повернулся на бок, поближе к яркому свету лампы.
«Ну и лентяйский же ты у меня кирпич! Греешься под лампой, просто как Флюк», – заметил мальчик.
Из летающей тарелки, стоявшей на подоконнике за шторой, вылез маленький инопланетянин. В руках у него была тряпка, которую он взял, собираясь делать генеральную уборку тарелки. Скафандр у Флюка был весь в пыли.
– Уф! – сказал он недовольно. – В этой тарелке уже небось миллион лет никто не убирался.
– Так долго? – удивился Фома.
Крубс ехидно фыркнул.
– А ты как хотел, юный дылда? Или в твоем представлении по космосу каждые пять минут летают старушки-уборщицы с пылесосами и наводят порядок во всех запасных тарелках?
– Ничего подобного! Я ничего не говорил тебе про уборщиц! – возмутился мальчик.
– То-то и оно. А то мало ли что у вас, у дылд, в голове! – хмыкнул Флюк.
Он осторожно приблизился к кирпичу и присел рядом с ним на корточки.
– Никогда не видел глотуна так близко, – признался он. – Кстати, я тут поразмыслил и понял, что существуют два способа узнать, чего боятся эти космические обжоры.
– Какие способы?
– О, очень простые! Первый способ состоит в том, чтобы скармливать твоему кирпичу все подряд, пока мы наконец методом тыка не набредем на тот предмет, который приведет его в ужас. Заставит буквально дрожать от страха!
– А второй? – спросил Фома. Ему совершенно не хотелось, чтобы его ручной глотун дрожал от страха или приходил в ужас.
Флюк важно поднял к потолку палец.
– Второй способ состоит в том, чтобы соединить вместе две липучки. Тогда высвободится энергетическая энциклопедия, и мы сможем получить любую интересующую нас информацию. Но только, увы, двух липучек у нас нет! Недостающую липучку сожрал твой комнатный зверек, – инопланетянин недовольно покосился на глотуна.
Глотун примиряюще замурлыкал: мол, сожрал и сожрал. С кем не бывает? Дело прошлое. Попрекать-то зачем?
– Почему нет? Есть! Есть еще одна липучка! – воскликнул Фома.
– У кого есть?
– У Нинки Светловой.
Флюк хлопнул себя по лбу:
– Ах да, я же сам ей дарил. А где твоя Нинка?
– В больнице. С ветрянкой. К ней никого не пускают. Она на этом, как его, на карантине.
Инопланетянин энергично вскочил на ноги.
– Одевайся, юный дылда! Едем к Нинке за липучкой.
– Но уже почти ночь! – растерялся Фома.
– Ну и что, что ночь? – фыркнул крубс. – Ты же сказал, что к ней не пускают? А пролезать без разрешения намного проще ночью, чем днем. Это я тебе как специалист говорю.
– Но что скажут папа с мамой? Они не отпускают меня так поздно.
– Фу ты, какие мы маленькие деточки! – засмеялся Флюк. – Ладно, так и быть: подождем, пока твои родители заснут.
Фома неохотно кивнул. Ему представлялось большой авантюрой среди ночи сбегать из дома и ехать с Флюком в больницу, но делать нечего. От того, соединятся ли вместе две липучки, зависело ни много ни мало – будущее Земли.
2
Когда родители и Людоедка уснули, Флюк растолкал мальчика. Фома лежал у себя под одеялом в одежде. Ожидая, пока лягут спать родители, он и сам уснул.
– Эх ты, соня! Так ты все на свете проспишь! – стал насмехаться над ним Флюк. – Открывай давай окно!
– Зачем?
– Как зачем? Не собираешься же ты хлопать ночью дверью? Не успеешь ты и шага сделать, родители проснутся и зацапают тебя.
– Но у нас седьмой этаж. Как мы спустимся? – обеспокоенно сказал Фома. Признаться, когда открывали окно, он побаивался даже смотреть вниз, так ему казалось высоко.
– Здрасте, я ваша тетя! А липучка на что?
Фома подумал, что, если липучка сорвется или что-то не сработает, от него останется только лепешка на асфальте, причем не очень аккуратная.
Подождав, пока Соболев наденет куртку, Флюк выпустил липучку в окно и показал скрещенными пальцами на мальчика. В тот же миг неведомая сила подхватила Соболева и с чудовищной скоростью понесла его вниз. Фома едва удержался, чтобы не заорать. В полете он кувыркался. Мимо стремительно проносились то освещенные, то темные окна. Фома даже, помнится, с безумной ясностью успел подумать, что окна похожи на прорези в картонной коробке, внутри которой горит свеча.
Мальчик ожидал сильного удара, но удара не последовало. Он повис, подхваченный за шиворот, на козырьке подъезда примерно в метре от земли. А потом, видимо, где-то наверху Флюк мягко свел вместе пальцы, потому что липучка отпустила Фому, и он довольно мягко плюхнулся на асфальт.
