– Секретно! Лично для капитана! Чрезвычайная ситуация!
“Согласие” стало замедлять ход. Катер шел уже совсем у борта. Его мотало в бурунах, бегущих вдоль судна от форштевня.
– Спрячьте оружие, – велела Мамлюча.
Оська сунул автомат под юнмариночную распашонку. Холодный металл как бы приклеился к телу.
Сверху засветил белый фонарь, сбросили кранцы и два трапа.
Швартовка на ходу – дело не простое, но как-то справились с этим. Кто и как, Оська не разобрал. Он увидел перед собой некрашенные круглые перекладинки штормового трапа. Вцепился. Его тут же ударило о железную обшивку. Она воняла ржавчиной и гнилью, как затонувшая на корабельном кладбище наливная баржа… Вверх, вверх! Не терять ни мига! Об этом договорились еще на бастионе!
– Что за детский сад! Вы куда?! – И ругань. Это экипаж “Согласия”.
– Молчать! Руки за головы! – Очередь в воздух. – Никому не двигаться! Где капитан?!
И вот они в рубке. Желтый свет. Белесые листы карт, белые круги часов и репитеров. Капитан – похожий на того, что в парке командовал гонкой клиперов. Бакенбарды, голубая форма…
– В чем дело? Я протестую! Я…
– Тихо! Застопорить машины! Отключить связь! Нам известно, что вы везете политических заключенных! Список этих лиц – сюда! Заключенных – на палубу!
Капитан потянулся к судовому телефону. Оська от пояса дал по аппарату очередь. Автомат резко рвануло назад, от кожуха телефона полетели клочья.
– Сказано: отключить связь! Руки!..
Капитан вскинул руки – из голубых рукавов вылезли белые манжеты.
– Но как я отдам команду в машину?
– Пошлите матроса!
– Я протестую!
Новая очередь. Не Оськина, чья-то еще. По штурманскому пульту.
– Стоп машина! Арестованных женщин – наверх!
…И вот они стоят у борта – с неразличимыми лицами, в серых робах с номерами.
– Спускайтесь, пожалуйста, в катер!.. Максим, помоги им!..
– Уходим, ребята!.. Капитан, у вас пять минут, чтобы спустить плот или шлюпку и покинуть борт! На шестой минуте ваша пиратская посудина пойдет ко дну! – Прыгая в катер, Мамлюча звонко прилепила к обшивке магнитную мину. – Максим, полный вперед!
От включенной скорости Оську рвануло назад, он еле устоял. В сандалиях было скользко: в них по ногам текли от колен теплые струйки. Оба колена он рассадил о железные клепки обшивки. Боль такая… Но наплевать! Главное – победа!
– Здесь есть мама Норика Илькина?
– Да! Да! Это я! Что с Нориком?!
…А с Нориком было все в порядке.
Стремительно встало солнце. Никто не оглянулся на ухнувший за спиной взрыв. Бил навстречу голубой свет, била пена. Катер шел вдоль пустынного берега к заброшенному пирсу. А Норик бежал у самой воды и кричал:
– Мама! Мама! Ма-а-ма-а!
VI. Время раздавать солдатиков
1
– Ма-а-ма-а! – Это за окном.
Было утро, было солнце, и пятилетний Оськин сосед Руслан вопил на дворе. Ст
И не было катера, не было автомата, ребят, освобожденных пленниц. Лишь колени болели еще по- настоящему. Оська поглядел на них, откинув простыню. Никакой крови и свежих ссадин.
А ведь все было точно как по правде! Все запахи, все звуки! Холод стального автомата, страх в глазах подлого капитана! И бегущий вдоль прибоя Норик…
– Ма-а-ма-а!..
Не встретит нынче Норик маму. Одно остается: смотреть ночью в бинокль на огни теплохода “Согласие”, который пройдет в нескольких милях от берега…
Но и бинокля еще нет, нужно его раздобыть.
Хорошо, что уже каникулы. Не надо рваться между школой и по-настоящему важными делами.
Первое дело – к Ховрину. Он сегодня работает дома.
Мама с папой еще спят. Ночью не могут наговориться, а утром не добудишься. Пусть спят, пока отпуск.
– Оська! Ты куда? А завтрак? – Это бдительная Анаконда услыхала на кухне, как он в прихожей застегивает сандалии.
– Я у Ховрина поем! Мне надо к нему срочно!
Ховрин встретил его с намыленным лицом и бритвой в руке.
– Птичка ранняя не знает ни заботы, ни труда…
– Ага, “не знает”! Куча забот!
– Ну?
– Ты можешь дать до завтра твой бинокль?
– Если меня очень-очень попросят. И поклянутся больше не приставать сегодня и не мешать работать.
– Поклянутся! – Оська вскочил на стул, бинокль висел высоко на стойке стеллажа. Оська снял его, вынул его из чехла направил на распахнутое окно. Глянул со стула, как с капитанского мостика. Крутнулся. Юнмаринка разошлась на груди и животе.
– Ты где это пузо расцарапал? Будто тебя кошки драли!
– А! Это вчера, когда купались. Там один салажонок лет семи застрял между подводных плит. Нырнул балда под них, в проход… у них игра такая: проплывают там, как Ихтиандр… Нырнул и засел. Минута протянулась, его друзья видят: его нету – и в рёв. Пришлось нырять, а там края у плиты как акульи зубы… – Оська поведал это со скромной гордостью.
– Постой! Малыш застрял, а ты нырнул и вытащил?
– Ага! У меня такое свойство теперь обнаружилось: я могу через любую узкость проникнуть. Как бриг “Мальчик” между Караимскими скалами.
– Я тебе оч-чень не советую соваться в подводные узкости. И в любые…
– Оставлять, что ли, было там этого малька?
– Я не про данный случай, а вообще…
– А я про данный. Потом мы с Мамлючей и Нориком всю мелкоту оттуда прогнали. Мамлюча пообещала им ноги выдергать, если еще вздумают нырять под плиты…
– Хоть один умный человек есть а вашей компании, это Мамлюча.
– Там все умные! Вовчик и Бориска машину времени делают! Называется “хронокачалка”. Потому что я им про ось-качалку рассказал, и они хотят песочные часы установить на такой оси. Эти часы – главная часть машины. Будут колебания оси, значит, будут колебания временн
