Ховрин сказал, что ближайшее такое пространство в районе поселка Рыбачий Сад, там детская психиатрическая больница.
Оська надулся. Наполовину всерьез.
– Ладно, не разбухай… Как по-твоему, что такое “ИО”?
– Исполняющий обязанности?
– Сам ты… Я говорю про двухфлажный сигнал. Ты же просил узнать!
– Я просил про И Эн!
– Ах, ах, ах! Какое негодование… Не думай, что я глупее тебя. Смотри…
Ховрин выволок со стеллажа могучую книгу с кожаным корешком. На темном переплете были оттиснуты двуглавый орел, мачта с флажками, штурвал, якорь и рамка из каната. И слова: “Международный сводъ сигналовъ”. Ховрин плюхнул книгу на диван. Безошибочно открыл страницу с пестрыми флажками.
– Это что, по-твоему?
Рядом с бело-синим “шахматным” флагом, похожим на Оськину юнмаринку стояла буква “О”.
– Вот так-то, голубчик! Можешь радоваться соответствию флага своему почтенному имени. Причем, полному соответствию. Ведь флаг буквы “О” так и называется – “Оскар”. Правда, ударение на первом слоге, а последнюю букву обычно проглатывают, но не будем придираться к мелочам.
Это было здорово! Но… непонятно. Оська пробежал глазами таблицу. Многие флаги были не с теми буквами, что он знал. Хотя желтый с черным кругом – как и полагается, “И”.
Оська глянул на титульный лист.
– У-у! Да этому своду сто лет!
– Новый я не нашел, эти книги только на судах… Да зачем тебе новый? Я думал, для тебя важнее время, когда бегал по морям бриг “Даниэль”.
“А может, правда?”
– А что сигнал-то означает? Который ИО!
– Ты не поверишь! Смотри сам, найди двадцать первую страницу, раздел “Соединенно”…
Оська нашел. Прочитал: “ИО. Будем держаться соединенно для взаимной поддержки (или помощи)”.
– Ну что? Разве не для тебя с Нориком сигнал?
– Ховрин… Ты специально так подыскал?
– Что специально? Флаги выбирал для ваших юнмаринок? Или эту книгу печатал в давние времена?.. По-моему, это судьба.
“По-моему, тоже…”
Оське очень захотелось оказаться рядом с Нориком. Чтобы они, как флаги, соединились в один сигнал!.. Но вспомнил: сегодня Норика едва ли что-нибудь обрадует…
– Ладно, я пойду…
– Гуляй… Кстати, зачем тебе бинокль-то?
– Не мне, а Норику… – Оська погрустнел еще больше. – Он хочет ночью смотреть с балкона в море. Там около полуночи будет идти теплоход “Согласие”. А на нем – его мама…
– Что за чушь ты несешь!
– Никакая не чушь! Ее и других женщин, которых решили судить, переправляют в Цемесск. Это дядя Норика, Игорь Данилович, разузнал. Потому что в Среднекамске дело рассыпалось, а власти там хотят, чтобы этих женщин все равно засудили! Чтобы для других была наука: не протестуйте больше, не мешайте отправлять солдат, куда генералы приказали! Потому что в Саида-Харе стрельба вроде бы поутихла, а в Хатта-даге и на границах Йосской области новые заварухи. Им, генералам-то, как без того? Не воюешь – не живешь… – Это Оська повторил слова Норика. Но от души.
– Подожди ты с генералами… Почему именно Цемесск? Где он и где Среднекамск! Бред какой-то…
– Потому что тот спецназовец, которому покарябали рожу, оказывается, из Цемесска. Был в Среднекамске на какой-то… этой… стажировке. Учился, как лучше с тетеньками сражаться. И теперь какие- то прокурорские начальники потребовали: пусть дело передадут в цемесский военный суд. А он уж всем подсудимым выдаст на полную катушку, не то что присяжные заседатели в Среднекамске…
– Откуда это стало известно?
– Я же говорю, от дяди Игоря. Он сумел это разузнать. Говорит, по каким-то “каналам”.
– Ну, а почему их морем, а не сушей везут?
– Не хотят рисковать. Поезда у Хатта-дага все время атакуют террористы, а другой линии на Цемесск нет.
– А из какого порта пойдет “Согласие”?
– Их привезут в Карск. Там федеральная военная база, у нее своя ветка. А в Карске посадят на теплоход.
– Ловко… Это тоже дядя Игорь узнал?
– Да. Норик говорит, что у него какие-то связи… Он даже узнал, что “Согласие” выходит из Карска сегодня в шестнадцать часов. Значит, мимо нас пойдет ночью…
– Ну и что Норик увидит в бинокль? – горько сказал Ховрин.
– Не знаю. Может, хоть огоньки. И будет знать, что мама там где-то…
– До чего же сволочной мир, – сказал Ховрин. Сел к столу, положил на него сжатые кулаки.
Оська обошел его, заглянул в лицо. Оно было твердым и… таким, когда Ховрин обдумывал какую- нибудь жгучую газетную тему.
– Ховрин… что-то можно сделать?
Лицо обмякло.
– Что? Разве только вместе с Нориком поглядеть в бинокль. И помахать руками…
Обмяк и Оська. Оглянулся на морскую карту – она висела на стеллаже, закрывая книги.
– Ховрин, а за сколько миль от берега пойдет “Согласие”?
– Это нетрудно узнать. Вот он, рекомендованный курс… – Половинкой штурманской линейки Ховрин ткнул в карту. Там тянулся мимо Полуострова четкий прямой пунктир. – Его придерживаются все суда, идущие с запада на Цемесск. По крайней мере, иностранные.
– А это что за красная линия?
– Граница территориальных вод Южной республики. Точнее, граница двенадцатимильной зоны.
– Ховрин… Значит “Согласие” пойдет через
– Ну… да… Ну и что? На это есть специальное соглашение.
– Ховрин… А разве гражданские суда имеют право возить заключенных через чужие воды? Папа рассказывал, что одного чилийского капитана за это упекли в тюрьму…
– Мало ли что бывает в Южной Америке! Капитана “Согласия” в тюрьму не упекут. У него наверняка есть специальное разрешение.
– Кто ему даст? Наши морские власти? Они с федеральными грызутся, как… ну, в “Посейдоне” же не раз писали про это!.. Да нету у него разрешения! Их тайно везут! Дядя Игорь это тоже узнал!
– Он кто, твой дядя Игорь? Агент Ноль-ноль-семь? Полковник Абель? Штирлиц?
– Он не мой, а Норика… И никакой он не агент, а инвалид, на коляске, просто у него всюду много знакомых, – тихо сказал Оська. У него стали подло намокать глаза.
Ховрин так же тихо спросил:
– Ты что предлагаешь? Арендовать нам с тобой у какого-нибудь старика ялик и высадить на “Согласие” десант?
Оська такого не предлагал. Но недавний сон придвинулся вплотную. Будто встречный ветер опять обтянул юнмаринку. И озноб от шеи до пяток… Не зря же этот сон! Он будто напоминание. Как… полоска ватер-штага перед глазами
Но ведь не скажешь это Ховрину! Опять вспомнит больницу в Рыбачьем Саду.
– А если сообщить пограничникам?
– Боюсь, что не для них такое дело…
