послании.
– Да-а-а? – протянул я, разглядывая ногти, – а клятва тогда тоже шуткой была?
– Ты клялся в том, что покажешь путь и защитишь в дороге, – терпеливо ответил ушастый.
– Принимающим клятву был маг, и если он счел, что для вашей безопасности необходимо сделать меня ведущим, значит, так и нужно.
– Этого не будет! – злое личико до сих пор молчавшей Арнии не теряло сильного румянца. Все вспоминает мою пощечину… Она сверкнула на меня глазами и толкнула локтем сидящего рядом Росса. Тот своей безразличной миной сильно напоминал меня и вообще, кажется, не слушал. Такому до сумеречных светил все вожаки и проводники, он просто никого не будет спрашивать. На тычок лишь поморщился и продолжил любоваться паутиной в углу.
– Я не одену женское платье! – кто о чем, а ушастый о смене пола. Ну и какая ему разница: люди, да и темные не отличат, если юбку напялит.
– Оденешь, завтра утром, когда отойдем отсюда подальше. Придется и остальным как-то изменить внешность, за нами наверняка уже погоня…
Я не торопился. Нашу, темную, погоню в скорости не обогнать, можно только обмануть. Если не использовать магию, это они почуют в первую очередь.
– …Арнию переоденем в мальчишку, – продолжил я, – монашку придется снять мантию, она слишком приметна, Куница…
Тут я, если честно, притормозил. Что можно сделать с Россом? Девчонки из него не выйдет, одежда у него итак неприметная, пусть что ли так остается?
Светлые от новой наглости опять застыли. Первым оттаял, конечно, эльф. И бросился на меня прямо через стол с явныо читаемым в глазах желанием придушить.
Я даже не дернулся. Просто промотал в голове все возможные варианты маскировки светлых, еще раз уверился, что других идей нет, и спокойно взглянул на бешеного.
Точнее, проводил глазами его сползающую на пол бездыханнную тушку. Наткнувшись на невидимую стену в пальце от меня, эльф, к моему величайшему удовлетворению, впечатался лицов и на какое-то время лишился сознания. Улыбаясь уголком губ, я перевел взгляд на оставшихся:
– Письмо – истинный приказ, значит, я теперь главный среди вас. Мои слова не обсуждаются, и вы не можете идти против меня, как подчиненные против босса. Передайте это эльфу, когда очнется. Лучше смириться…
Я встал и быстро поднялся на второй этаж. Деньги остались на столе, Варгот поймет, что это ему.
Вещей набралось немало. А моих – раза в два больше, чем у любого из светлых. Можно подумать, это я заранее собирался в путешествие и уже в последний момент прихватил светлых, не иначе как для развлечения. Все из-за того, что я постоянно шляюсь по Империи и часто не могу предугадать, где окажусь на следующее утро. Вот и устраивал в разных местах страны такие перевалочные пункты. Оставлял деньги, снаряжение, оружие, кое-какие артефакты, иногда даже лошадь. У Варгота такого барахла было больше, потому что через него я много чего заказывал и оно оседало здесь, порой даже не побывав у меня в руках…
Я затянул последний ремешок на левом запястье. Обожаю эти метательные конструкции, гением был тот кузнец, Хаос ему Серебряным лесом…, в широких рукавах незаметно, но достаточно одного движения кистью под особым углом, и противник – нашпигованная иглами подушка. У меня таких два, на правую руку и на левую. В замке остались еще на предплечья и на бедра ножны с выскальзывающими лезвиями от этого же мастера, жаль, не знал, что понадобятся. Зато здесь обнаружились неплохие клинки. Парные. Я по такому набору не самый лучший в замке, но кое-что умею. Еще больше положительных эмоций вызвал кожаный костюм наемного убийцы. Вот уж удобная штука, хотя я никогда не использовал его по прямому назначению. Правда, сразу сник, вспомнив, с кем путешествую. Нельзя привлекать внимания. Или наоборот… как говорит один мой знакомый паж, "пришить карманы поверх рукавов". Положить скрываемое на вид? Вместо того, чтобы перебежками двигаться по лесам, как должно беглецам, вылезти всем на глаза так, чтобы аж зарябило…
Риск, но если оправдается… я долго буду смеяться!
День прошел удивительно спокойно. Гордые светлые не давали даже повода что-либо сказать, видимо, так не хотелось услышать от меня какие-либо указания. Едва я спешился, приведя компанию на лесную полянку, разбежались по делам, словно сговорились заранее. Арния за хворостом, эльф – за водой, как самый чуткий на уши и способный отыскать ручей, Росс – разводить костер из подручных средств, а монашек – собирать постели изо мха и сухой травы. На меня никто не смотрел, презрительно игнорируя, хотя я встал посреди поляны. Не знал, что делать самому. Очевидно, они так и хотели, стараясь нащупать мою совесть, которой вообще-то не существовало. Думали, почувствую себя наглым рабовладельцем, угнетающим бедных деток, и раскаюсь. Возможно, светлый бы так и сделал, я же самодовольно улыбнулся и… отправился чистить лошадей. Эти растяпы сняли сбрую, а растереть животных забыли.
Готовила Арния. При моем приближении она так напрягалась и начинала косить глазами, пытаясь контролировать перемещения, что я обеспокоился ее здоровьем. Так ведь и глазки сломать можно. И мне не подойти к котлу, а значит, не бросить туда кое-какие полезные светлым травки. Проделав по поляне с десяток кругов, изображая праздношатающегося под взглядами трудящихся, я понял, что это становится подозрительным, и уселся у костра. И тут же услышал несколько сдерживаемых вздохов облегчения. Похоже, сегодня не суждено выполнить первый пункт плана, но так даже лучше. Команда относится ко мне еще слишком враждебно, а значит, неожиданные изменения станут чересчур заметны.
Улегся и накрылся плащом, не обратив внимания на недоуменные взгляды светлых. Они, голодные до дрожи в руках при виде еды, только собирались разливать похлебку по мискам и, очевидно, не поняли, почему я отказываюсь с ними есть. Именно ЕСТЬ? Или, может, С НИМИ?
Какое-то время царила зловещая тишина, меня, наблюдающего за компанией из-под ресниц, сверлили злобные взгляды, а потом началось. Повинуясь жесту Мензориуса, поднялся Ароник, сделал над котлом несколько пассов и, обернувшись к вопросительным лицам, пожал плечами. Встал сам эльф, осторожно, на кончик прутика, подцепил каши, лизнул с зажмуренными глазами, какое-то время постоял, как статуя, а потом расслабился. На эльфов яды не действуют. По крайней мере, большинство. Но они способны их почувствовать. Похоже, меня посчитали отравителем, хотя я так и не смог подойти к котлу.
Подскочила оскорбленная в лучших чувствах Арния, чье творение заподозрили в непригодности, пусть без ее вины, зачерпнула целую ложку и, пока никто не успел ничего сделать, засунула в рот. Однако переборщила. Каши оказалось слишком много, и девчонка глухо закашлялась, нарушив так лелеемое светлыми молчание. Зашипел что-то нецензурное Росс и отправился колотить непутевую сестренку по спине. Голодный Ароник, взиравший на происходящее с философским спокойствием, воспользовался моментом и тихонько черпал похлебку прямо из котла. Мензориус, тоже сначала бросившийся на помощь девушке, заметил это слишком поздно и, подскочив к парню, наградил его крепким подзатыльником…
И это светлые. Копошатся и огрызаются, словно щенки волчицы в корзине.
Я устало вздохнул и прикрыл глаза. Спать хотелось немилосердно. А это гнетущее молчание целый день, пусть и от щенков, достанет даже темного. Будь я один, взялся бы что-нибудь напевать или подыскал бы в трактире попутчика. Не то, чтобы так любил поболтать, но живое существо рядом требуется. Наследие Властителей. Из-за которого наш род считают принадлежащим к вампирьему. Мы всегда могли питаться чужими эмоциями, отрицательными или положительными, потому всегда окружали себя множеством людей и нелюдей, доводили обычно хладнокровных эльфов… У тех, как у бессмертных и владеющих необычной магией существ, своя, особая сила чувств. Не скажу, что мои светлые весь день ничего не чувствовали, но таким количеством холодной ярости, опаски и недоверия я насытился еще в первые часы, остальное же время пришлось закрываться, иначе набранная сила утекла бы вместе с остатками солнечной. Чужие эмоции я чувствую только когда пустеет магический резерв и этим, к счастью, отличаюсь от магов- природников.
С такими мыслями я сомкнул веки и уснул.
…Кровь… Я смотрю, как густая, темная кровь тяжелыми нитями тянется за пальцами. Липкая ладонь скользит по рукояти меча. На языке привкус металла, а кожу лица стягивает засохшая корка. Я провожу
