Предоплату перечислил сразу — весьма удивительно.
Строители уложились в сроки — совершенно невероятно.
Деньги — прах, лишь бы дело скорее шло.
— Ну и жилку мне подбросили! — Новый хозяин говорил по беспроводной гарнитуре, будто размышлял вслух. — Как я здесь столько материала наберу? Да понятно, что это мое дело… Естественно, буду стараться… Как говорит мой папа, плох тот менеджер, который не мечтает о приставке «топ»… Что? Каждый курьер носит в рюкзаке директорский «Паркер»? Нет, такого не слышал, но тоже хорошо…
В дверь осторожно постучали.
— Войдите, — сказал новый хозяин и тут же поправился: — Это я не тебе, это в дверь стучат. Ладно, созвонимся.
Вошел пожилой человек. Впрочем, возраст его противоречил стройной осанке и цепкому взгляду.
— Здравствуйте, я — Гордей Халифович Сребряков, ювелир. — Поднял взгляд и осмотрел комнату, поворачиваясь вокруг своей оси. — О! Да вы тут ремонт сделали…
Новый хозяин убрал руки с клавиатуры.
— Прошу садиться, уважаемый господин Сребряков. Очень приятно познакомиться. Меня зовут Велор Финштейн, я — старатель.
Гость сел на покрытый пленкой диван, продолжая изучать обновленное помещение.
— Странное имя… Если не ошибаюсь, сокращенно — Великая Октябрьская революция?
— Распространенное заблуждение. Имя — скандинавское, откуда пошло — ономасты и антропономы до сих пор ломают головы.
— Кто, простите, ломает?
— Ономасты и антропономы. — Велор внимательно посмотрел на гостя. — А вы, собственно, по какому вопросу?
Сребряков хлопнул себя по коленям:
— Простите, задумался. Дело в том, что я бывший хозяин этого кабинета, именно мне вы передавали деньги через агента по недвижимости. Представляете, сегодня кинулся разбирать вещи — не нахожу футляра с инструментами. Там у меня «утконосы», кусачки, круглозубцы… а потом вспомнил — они в тумбочке лежали. Стояла здесь тумбочка такая, может, помните?
— Нет, я въехал только сегодня. Ваша мебель стоит на этаже, в расширителе. Посмотрите, может, там и тумбочка осталась с утконосами. А вы, если не секрет, куда переехали? Почем у вас аренда?
— Домой съехал, какой тут секрет. Продал дело, выручку Хочу дочке оставить. Она живет в Италии. Съезжу, деньги отдам, и обратно — помирать.
— Полно вам, это никогда не поздно. Выглядите замечательно, деньги есть — чего раньше времени в гроб ложиться?
— Себе я оставлю самый минимум, в этом будьте уверены. Знаете, есть такое понятие — достаток? Это когда достаточно. Остальное — от лукавого.
Финштейн сдвинул брови из обычного состояния «домиком» к переносице, а Сребряков подошел к столу и сел ближе к Велору. Ювелир достал трубку, но спохватился — не у себя в кабинете. Спросил разрешения закурить.
Выпустив струю дыма, Гордей Халифович заговорил быстро, полушепотом:
— Я сорок лет работал ювелиром, поверьте мне — драгоценные металлы и камни действительно презренны, как и Деньги. Я мог бы привести десятки примеров, но, во-первых, на это уйдет много времени, во-вторых, вы мне не поверите. Скажу так: деньгами человек восполняет душевную пустоту, вместо того чтобы наполнить ее знаниями и чувствами. Богачи, в нашем обычном понимании, на самом деле — беднейшие люди. Отнимите у них золото, и они станут слабее алкоголика в туберкулезном диспансере. А вот у нищего, но мыслящего человека отбирать нечего — он богат по определению, понимаете?
Старик вдруг смолк. За окном подул ветер, бросая ветви в стекло. Сребряков окончил мысль совсем шепотом:
— У каждого есть своя граница достатка, за которую переходить чревато. Только вот как ее найти… нет, пожалуй, не найдешь… только почувствовать, только ощутить…
Табачный дым плыл под потолком, и движение его казалось слышным в тишине.
— Продайте мне эту идею, — глядя в глаза собеседнику, предложил Финштейн.
Сребряков пару секунд еще пребывал в эмпиреях и, наконец, вернулся на землю:
— Как это — продайте? Я вас не понимаю.
Велор достал из верхнего ящика стола блокнот в кожаной обложке с золотой отделкой и приготовился писать.
— Элементарно. Как говорит мой папа, проверяйте деньги, не отходя от кассира. Я запишу вашу мысль в блокнот и выдам плату. Сколько хотите?
Сребряков молчал.
— Скажем, если я выплачу сумму, равную той, которую вы получили, продав дело?
Перо ручки в готовности зависло над бумагой. Ювелир вскочил и попятился к дивану. Часто кивая и бормоча под нос, Сребряков выбежал из офиса.
— М-да, ну и жилка…
Перо легло на стол, блокнот — в верхний ящик. Финштейн встал, открыл дверь и выглянул в коридор. Сребряков топтался в расширителе, осматривая выставленную вон мебель. Заметив Велора, захлопнул тумбочку и с пустыми руками поспешил к лестнице.
Топот потерялся в пыльном гомоне здания.
Провинциальный, но большой город требовал множества усилий по разработке. Первый этап промывки — самый главный, от него зависит будущее кампании.
Сначала нужно привлечь клиентов. Телевизионная реклама и объявления в газетах — чушь по сравнению с «цыганской почтой». Там, на экране и печатной полосе, ненастоящая жизнь. Совсем другой расклад, когда тетя Марина услышала, бабушка Тоня сказала, а Михаил Игоревич сам попробовал. От такого товара веет правдой.
Первые сообщения по «почте» пришлось отсылать собственноручно.
— Уснула кассир, что ли? Минут пятнадцать стоим! — возмущается Велор-покупатель.
— А вы не нервничайте, — отвечает стоящий впереди гражданин.
— А вы мне не указывайте.
— Я не указываю, а знаю, что раздражаться — вредно.
— Почему это? Нервные клетки не восстанавливаются?
— Да восстанавливаются они прекрасно. Вокруг и так полно негативной энергии, а вы ее увеличиваете своим волнением. В итоге жизненные силы уходят впустую, человек подвергается болезням.
— Какая интересная мысль! Продадите?
— Как это?
— Так это: я запишу ее в блокнот и дам вам сотню, идет?
— Л-ладно, пишите, только деньги вперед.
— Конечно-конечно. Значит, так: «Раздражаться вредно». Очень хорошо. Как говорит мой папа, спокойному — покойно. Потрудитесь получить…
И обязательно — визитку в руки, с адресом и телефоном. «Велор Андреевич Финштейн, старатель. Фирма «Золотые идеи» — оценка, скупка».
— Да где же там эта кассирша? Корова! Уснула она, что ли?! — кричит в недрах очереди счастливый обладатель сотенной купюры.
Это очень неприятно — раздавать листовки в общественном транспорте, ходить по офисам торговым представителем, расклеивать бумажки с телефонной бахромой. Но работа того требует, нужно потерпеть, и скоро граждане сами будут разыскивать Велора Андреевича, чтобы продать ему ту единственную драгоценную песчинку, которой богат обыватель.
— Ой, вы мне сдачу неправильно дали, — говорит покупатель, суя голову в окошко, — на рубль
