серьезными вещами, а он все книжки пишет, как ненормальный...

- Неужели не понравился? - с вызовом спросил Махов, заметив, промелькнувшую по лицу писателя гримасу.

- Почему? - удивился Макаров. - Что-то не так?

- Вас выдали рефлекторные подергивания губ, они складываются в неприличное слово.

- Навет. Ничего подобного. Почему я должен плохо к вам относиться? Наоборот, вы мне очень симпатичны. Некоторое раздражение вызвали мои собственные проблемы. Посмотрел на вас и вспомнил о своем, о писательском.

- Еще чище! Живым укором мне до сих пор быть не приходилось.

- Вижу, что вы, Махов, привыкли строить жизнь по собственному разумению, а такие люди всегда вызывали мое восхищение. Такой уж у нас, у русских, склад ума. Любим умельцев да независимых. Одно плохо - не знаю, чем смогу привлечь вас к совместной работе над бумагами Кларкова, - ответил Макаров, что-то подсказывало ему - с этим человеком надо быть жестким и честным, только так можно рассчитывать завоевать его доверие. - Вы, Махов, прямо-таки светитесь от довольства. А я к вам за помощью, дурачок...

- Будь проще, писатель. Не мучайся без причины, хорошо? Давай, ближе к делу! Считай, что мы уже перешли на "ты".

Макаров моментально почувствовал себя комфортно. Нет, честное слово, этот Махов производил самое благоприятное впечатление - элегантный, раскованный, кажется, надежный. Обращаться на "ты" оказалось и в самом деле удобнее.

- Мне помощь нужна...

- И ты, значит, сразу ко мне. Не понимаю, чего ты от меня хочешь?

- Если бы не нужда, я бы к тебе и близко не подошел.

- Верю. Ну, слушаю.

Макаров поведал заранее заготовленную байку о неисчислимых интеллектуальных сокровищах, которые могли остаться после исчезновения Кларкова.

Но Махов не проявил интереса к просьбе поработать над бумагами исчезнувшего друга. Судя по кислому выражению его лица, можно было понять, что у него самого в ящике письменного стола этих сокровищ навалом.

- Я занят, - отрезал он.

- Разве я прошу тебя помочь разгрузить вагон с картошкой? - возмутился Макаров. - Речь идет всего лишь о листочках бумаги, на которых выведены рукой твоего друга какие-то слова. Может быть, важные. Помоги установить это.

- Послушай, писатель, - уже более благосклонно произнес Махов. - Вряд ли я смогу тебе помочь. Я - ученый. Завиральные идеи Виктора меня никогда не привлекали. Не верю я в нуль-транспортировку и прочие чудеса.

- И не надо - прочитай и скажи: "Чепуха". Всего-то и дел.

- А сам не можешь?

- Честно говоря, мне бы не хотелось заниматься этими бумагами одному. Сознаюсь, что мое отношение к физике пространства-времени довольно своеобразно. Я могу понять что-нибудь неправильно, мне может что-нибудь почудиться... Я, знаешь ли, излишне эмоциональный. А главное, Ксения требует, чтобы бумаги были просмотрены в твоем присутствии. Спорить с ней тяжело, сам знаешь.

- Вот - зараза! - зло сказал Махов. - Хорошо, передай ей, что я приду. Но начинай без меня, хорошо? Будут вопросы - обращайся.

- Когда настанет пора делиться славой?

- Терпеть не могу низкопробные шутки!

Макаров от души расхохотался.

- Так что там произошло с бумагами Виктора? - Махов сдался.

- Лежат, ждут нас с тобой в гости.

- Знал бы ты, как это все некстати...

- Все и всегда случается некстати, - заявил Макаров уверенно. - Это мне, как писателю, известно абсолютно точно.

- Понимаешь, у меня в Нью-Йорке книжка вышла, ее перевели на русский язык, мне нужно ее срочно отредактировать.

- А что, мало вокруг редакторов?

- Но это моя книга!

- Да ладно! Только не говори, что ты своей книжкой с утра до вечера занимаешься! Из дома выходишь, проветриваешься?

- Ну?

- Могу, конечно, и сам просмотреть бумаги, но какой в этом смысл, если я не в состоянии понять, что в них написано? Слова, сами по себе, значат гораздо меньше, чем об этом принято думать. Мне ли не знать, как важно вовремя раскрыть смысл, который обязательно таится между строк. Текст - это всегда шифр, каким бы понятным и открытым он не казался своему создателю. А это значит, что нам предстоит отыскать ключ, который поможет нам прочитать заметки Каркова правильно. Виктор, насколько мне известно, был крайне нестандартным человеком, и его манера воспринимать обыденные вещи была далеко не общепринятой, правда?

- Тут ты прав, - задумчиво произнес Махов. - Никогда не думал об этом. Мне всегда казалось, что должны существовать какие-то основополагающие вещи, которые все воспринимают одинаково. Наверное, я ошибался.

- Вот для этого, мой друг, собственно, и существуют писатели - их цель доходчиво объяснять элементарные вещи. Считай, что это услуга, которую я оказал тебе. Добровольно и безвозмездно. Ответь мне тем же.

- Хорошо. Ты меня уговорил.

Макаров вздохнул с облегчением - ему удалось привлечь к работе Махова и не проболтаться о странных свойствах кабинета. Пусть теперь Махов сам разбирается с изобретением своего друга.

Макаров закрыл глаза и представил, что произойдет, когда этот самоуверенный человек попадет в комнату Кларкова... Интересно будет посмотреть, как Махов воспримет свое собственное перемещение в пространстве и времени, которого ему не миновать. Надо будет обязательно записать его первые слова после возвращения в нашу реальность. А то, что его забросит в чужой мир точно также, как это произошло с самим Макаровым, сомневаться не приходилось.

Глава 5

Странная любовь к террористам

Поздно вечером размышления Макарова были прерваны неожиданным телефонным звонком - Фимка Гольдберг с младенчества считал, что ему должны быть рады в любое время суток. В Неформальном объединении графоманов он был известен, как искусный мастер игры в слова. Фимка был способен самое привычное понятие вывернуть наизнанку, получая от своего умения огромное удовольствие. Макаров отметил, что появился Фимка очень вовремя. Это был верный друг, вот уже пять лет не позволявший Макарову усомниться в собственной писательской состоятельности. Фимка принадлежал к почти исчезнувшему племени бескорыстных любителей отечественной словесности. Печатное слово, само по себе, приводило его в состояние благоговейного восторга, сравнимого, разве что, с реакцией обывателей Каменного века на открытый огонь.

- Дружище, - обрадовался Макаров. - Какими судьбами? Что-то случилось?

- Привет, - смущенно пробубнил Фимка. - Хотелось засвидетельствовать тебе свое почтение. Я только что перечитал твою повесть "Запрещенная физика". Не понимаю, как это у тебя получается - каким образом удается приподнять непроницаемую завесу, отгораживающую нас, простых людей, от понимания

Вы читаете Вонючий рассвет
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату