Квятковская сразу сообщила бы в школу.
– За то, что показал голый зад?
– А ты не помнишь, как было в школе? И не за такое люди горели. Меня чуть не завалили на математике только потому, что я сказала учителю, что он не имеет права устраивать в один день две контрольных.
– Расскажи мне что-нибудь о нем. Какой он был?
– Да чего рассказывать? Толстый, провонял табачищем, вместо брючного ремня какой-то шнурок. При виде девочек в мохеровых свитерках он такие слюни пускал…
– Я про Томека спрашиваю.
– Ах, Томек. Да я почти ничего не помню. Как-никак три года прошло.
– Ну пожалуйста. Ну вспомни. – Эва сделала «чертика». «Чертик» используется для того, чтобы умаслить знакомых, и выглядит следующим образом: прикладываешь ладони к голове, согнутые указательные пальцы изображают рожки, и при этом ты строишь умоляющую гримасу. Действует.
– Попробую. Он носил темно-синие джинсы и красную блузу с надписью «Sexy boy», а на дискотеки надевал зеленую. У него были клетчатые плавки и смешные тапки для бассейна. На прощальном вечере он оделся рыцарем. Кольчугу он себе сделал из булавок.
– Малина… Я спрашиваю про характер, интересы.
– А-а. Ну что… У него был пунктик на почве зубов и волос.
– И сейчас тоже.
– Съев шоколадку, он тут же мчался в умывалку. Все время спрашивал меня, не замечаю ли я, что у него откладывается зубной камень и расходятся зубы. Ну что еще? Считал, что он слишком толстый.
– И сейчас тоже, – непонятно почему обрадовалась Эва.
– На первом этаже у нас было зеркало. Так он все время смотрелся в него, втягивал живот, поправлял прическу. И все время мучил меня: «Скажите честно, без уверток: я очень толстый?»
– И что ты?
– Я ему: «Томек, ты беспокоишься о своей внешности прямо как девочка». А он на это: «Времена меняются, пани Малина. Мы, парни, ощущаем все большее давление. Вы читали Твистера?»
– Бедный Томек, – растрогалась Эва.
– Он был слегка зациклен на том, как он выглядит, но знаешь что? У меня совершенно не возникло впечатления, что он пустой или избалованный, как, например, Виктор.
– Потому что он действительно не такой, – уверила меня Эва. – Он впечатлительный и интеллигентный. У него отличное чувство юмора. И еще он любит животных и тоже не ест мяса.
– Короче, ходячий идеал.
– К сожалению, есть один минус.
– Какой?
– Томску всего двадцать лет. Он на семь лет младше меня.
11.06. Сегодня тот долгожданный день. День разговора и истины.
– Я никогда больше не взгляну ни на одного мужчину!
– Трудно тебе будет: половина человечества – это мужчины. – Эва подала мне очередной платок.
– Хорошо, взгляну, но уже никогда не влюблюсь.
– Хотелось бы верить.
– Ты говоришь прямо как Иола.
Я высморкалась в поданный платок.
– Вполне возможно, но посуди сама. Я пережила двенадцать твоих любовных неудач. Почему бы мне не пережить и тринадцатую?
– Огромное спасибо.
– Наверно, я не слишком удачно выразилась, – спохватилась Эва. – Я двенадцать раз слышала от тебя: «Он – моя вторая половинка». Почему бы мне не услышать это в тринадцатый раз?
– Потому что я уже не верю во вторую половинку! – взорвалась я. – Не верю в любовь! Не верю в человеческое бескорыстие!
– Я же говорила тебе: «Не ходи!»
– А я ничуть не жалею. По крайней мере, теперь я знаю, какие мужчины. И вообще люди. Потому с сегодняшнего дня все изменится. С наивностью покончено. С мечтами покончено. Я превращаюсь в машину для достижения успеха. Только карьера, деньги и власть.
– Кто тут говорит о карьере? Малина? Не может быть! – услышала я.
В коридоре стояла Иола.
– Я стучалась, – стала она оправдываться. – Наверно, вы не слышали.
– Это из-за рыданий Малины. Она переживает.
– Рафал женится. – Слова эти прозвучали вовсе не как вопрос.
– Откуда ты знаешь?
– От Виктора, его отец дружен с отцом невесты Рафала. У них какие-то общие дела. Ну что ты так смотришь? Я узнала неделю назад.
– И всю эту неделю ты молчала? Позволила, чтобы я пошла туда и выставила себя круглой дурой. К чему были притчи про соседа и капельку рассудительности?
– Ты, похоже, меня не поняла. – В голосе Иолы я почувствовала холодок. – Неделю назад я узнала об их дружбе. Об их браке Виктор сказал мне только сегодня, и я сразу помчалась к тебе.
– Слишком поздно!
– Извини, но это не моя вина. Я понимаю, что информация дошла до тебя с опозданием. Понимаю, что ты страдаешь от пустоты, образовавшейся после разрыва вашей связи. Но это не причина, чтобы разряжать агрессивность на мне. Ты должна научиться контролировать свои эмоции.
В ответ я залилась слезами.
– Когда у них свадьба? – спросила Эва.
– В конце августа. Отец Виктора получил приглашение.
– Так это правда? Ну, теперь уже на все сто процентов конец с мужчинами! – взвыла я.
Мы втроем сидели в кухне. Я взяла следующий платок, а девочки терпеливо ждали. Наконец, примерно через час, запасы слез у меня иссякли.
– На твоем месте я легла бы спать, – посоветовала Иола. – Завтра ты почувствуешь себя лучше.
– Откуда ты знаешь? – спросила я в нос (распухший от слез). – Откуда ты знаешь, что я буду чувствовать завтра?
– Предполагаю. Но если нет, принесу тебе что-нибудь успокоительное. Ладно, мне пора. Поговорим завтра, когда немножко отойдешь.
Мы остались вдвоем с Эвой.
– Может быть, сожжем его фотографии и тебе станет легче? – предложила она.
Я кивнула. Она принесла спички и коробку с фотографиями. Эва знает, где что лежит в моей квартире, лучше меня.
– Которую первой? О. на этой он вышел полным идиотом. Давай ее.
– Чур, жечь буду я, – оживилась я и поднесла к снимку спичку. Сперва исчезла голова, потом шея, остался кусок рубашки.
И в этот миг в дверь позвонили. Пришел Лешек.
– Устроили Рафалу аутодафе? Смекаю, дело дошло до окончательного разрыва.
– До окончательного разрыва дело дошло еще в Новый год, – объяснила Эва. – А сейчас дошло до окончательного осознания этого печального факта.
– Я могу принять участие в празднестве?
– А входной билет у тебя есть?
– Да. – Он вытащил из рюкзака большущую бутыль джина. – Я как раз думал, с кем ее распить. Диди уехал в Берлин. А Петр в горах, у них там проходит школа менеджеров. Вскоре он получает повышение. И справедливо – в нем столько харизмы. Ладно, конец восторгам. Мы здесь собрались не для этого.
– Точно. Выбери себе фото, – пододвинула я к нему коробку.
– Вот это. Я помню у него эту прическу. Ты тогда познакомилась с нами. Господи, как он мне нравился.
