20.06. Снился мне сон. Будто я в пустыне. Ослепительное солнце светит прямо в глаза, язык у меня покрыт струпьями. «Воды…» – хриплю я и разрываю ногтями песок. И вдруг вдалеке замечаю что-то вроде ручья. Я стремлюсь к нему, бреду совершенно обессиленная, с трудом карабкаюсь на барханы. И вот я добрела. Окунаю сложенные ладони, набираю. Сейчас я наконец напьюсь. И неожиданно за спиной я слышу грозное рычание. Собака. Огромная черная собака справа. Сидит ко мне боком и рычит. Я выливаю воду, чтобы ее успокоить, но где там! Она продолжает рычать, причем все громче и громче. Ну почему солнце так ярко светит? И эта собака! Если она не прекратит, я не выдержу.
И вдруг меня что-то словно перетащило на другую сторону. Где я? И что это так звенит? Телефон! Ничего не соображая, я обвела глазами комнату. Боже, уже почти двенадцать. Я забыла выключить лампочку, и всю ночь она врезала мне по глазам. Какой суховей во рту после вчерашнего пива. Кажется, я выпила четыре кружки. Телефон наконец замолчал. Какое облегчение. Надо встать, что-то проглотить, иначе похмелье не отпустит. Я потянулась за халатом, брошенным на стул. Забавно, на фоне окна он похож на собаку. Длинная морда, уши, поясок лежит сзади, прямо как хвост. Но как я это могла видеть сквозь закрытые веки? Сколько времени длился этот сон? Пятнадцать минут, два часа, а может, всего несколько секунд? Мозг, он способен такого накрутить. Я возвратилась с кружкой кефира и села на краешек кровати. «Я просто должна сфотографировать тебя, – как-то сказала Эва. – Ты с кружкой кефира в руке. Волосы во все стороны, бессмысленный взгляд и эта тишина в воздухе. Я назову его «На следующее утро» и повешу у тебя над кроватью. Может, тогда ты реже будешь заглядывать в пивную кружку». Фотография пока еще не сделана, зато я «на следующее утро» сижу с кефиром в руке и бессмысленно осматриваюсь вокруг. Тишина, это хорошо. И вдруг телефон снова заверещал.
– Слушаю, – прохрипела я.
– Здравствуйте. Я звоню в связи с объявлением. Оно еще актуально?
– Естественно.
Я лихорадочно принялась обшаривать взглядом комнату в поисках листка, написанного Иолой.
– Это прекрасно. Вы уже закончили обучение в институте?
– Да. Через две недели защита.
– Очень хорошо. Когда вы могли бы прийти к нам на беседу?
– Сейчас, минутку… – Сегодня я с похмела, так что сегодняшний день отпадает. – Завтра, но после двенадцати.
– Отлично. Запишите адрес.
– А могла бы я узнать, что за работа?
– Наша фирма занимается консультациями, и мы ищем специалистов по управлению. Таких, как вы.
– У меня не слишком большой опыт, – выпалила я.
– Это неважно. Опыт вы приобретете у нас в фирме.
– Ну, если так, то, пожалуйста, скажите адрес.
Я записала и название фирмы: SMG. Сейчас буду вымучивать CV, но сначала допью кефир.
21.06. Только что вернулась с собеседования. Битых два часа! Я высосана до конца, а мое чувство собственной значимости все уместится под ногтем мизинца. Но начну с начала, то есть со вчера. Допив кефир, я выпила еще кружку, а потом полбутылки минеральной. Приняла холодный душ, убрала постель и собрала вещи. Около четырех я взялась за CV. Только настучала дату рождения, как зазвонил телефон.
– Малинка?
Это бабушка. Что могло случиться?
– Да, бабушка. Что случилось?
– Быстро зажги телевизор.
Хорошо, что тут нет мамы, мы мгновенно услышали бы: «Говорят включи, а не зажги».
– Какую программу?.. Ага, есть. Сейчас там реклама. Бабушка, а что там происходит?
– Сама увидишь. Господи, какой позор, – прошептала бабушка и положила трубку.
Вся напряженная, я сидела перед телевизором. Наконец реклама закончилась. Ведущая «Разговоров начистоту» объявила следующего участника: «Приветствуем Хелену, женщину незаурядную и привлекательную, но которой не везло с мужчинами». Раздались аплодисменты, и на сцену вышла моя мама.
Хелена, неудачливая в любви
Того, что потом я увидела на экране, мне не забыть, наверно, до конца своих дней. Моя мама, размалеванная до копчиков ушей, с достоинством уселась на стул.
– Хелена, расскажи нам, кто был твой муж.
– Техник-строитель, но, кроме всего прочего, свинья, обманщик и бездельник, – одним духом выпалила мама.
В зале раздались смешки, мама осталась невозмутима, зато я почувствовала, как у меня горят щеки.
– Почему свинья?
– Вы правы. Свинья – слишком слабое определение. Свиньи не бывают двоеженцами, не бросают малолетних детей, не исчезают среди бела дня.
– А твой муж исчезал, – скорей с утвердительной, чем с вопросительной интонацией произнесла ведущая.
– В прямом и переносном смысле слова. В первый раз почти двадцать лет назад, перед первым причастием Малинки.
Боже, зачем она называет мое имя? Теперь все будут знать. От стыда я спряталась под одеяло.
– Малинка – это твоя дочка? – не отставала ведущая.
– Да, она сейчас кончает «Управление». Способная, но в любви ей не везет. Недавно она рассталась с женихом.
У меня было ощущение, будто на меня направили огромный прожектор. Как я теперь буду жить? Ходить в магазин? К парикмахерше? Я спрятала лицо в ладони, но тотчас раздвинула пальцы, точь-в-точь как Губка. Буду мужественной. Досмотрю до конца.
– И когда он исчез в последний раз?
– Две недели назад. Он как раз получил письмо из Германии. Прочитал и побледнел. А на другой день исчез.
– Ты догадываешься, где он?
– Не только догадываюсь, но знаю, – сообщила мама ведущей, мне и еще пяти миллионам зрителей. – Он в Германии у своей второй жены, если ее можно так назвать. Потому что со мной он не развелся.
– Выходит, он вступил с нею в брак, хотя в Польше у него есть жена, – резюмировала, проявив недюжинную догадливость, ведущая. А в нижней части экрана появилась надпись: «Хелена, ее муж вторично женился».
– Да, – подтвердила мама.
– Как это могло быть?
– Вторая жена ничего не знала. Эдек получил в Германии новые документы. Он заявил, что потерял паспорт, и дал новые данные. Другую фамилию, другое имя, придумал адрес. Ну и дату рождения дал другую, сделав себя моложе на шесть лет.
– То есть уменьшил свой возраст на шесть лет? – уточнила ведущая.
– Да, подлинные он оставил только день и месяц рождения, тридцатого января. Он Водолей. Никогда нельзя верить Водолеям.
– Хелена, когда ты узнала, что у Эдека есть еще жена?
– Две недели назад. Из письма.
– Письмо было на немецком?
Что за дурацкий вопрос?
– Да, но моя мама немножко знает немецкий. Научилась во время войны.
– Значит, ты посвятила ее в это? – И заодно еще пять миллионов человек.
