чувствует горячее прикосновение, такое горячее, словно ее собираются заклеймить.
– Платон, а вдруг она того, ну, первый раз. Зачем нам это надо? – спросил чей-то голос. Даша открыла глаза, оглядываясь. Она хотела увидеть лицо говорившего, но получила наотмашь удар ладонью по голове. – Потом не отмоемся. Еще пожалуется!
– Первый, не первый – какая разница? Жених нам тогда спасибо скажет – сделаем за него грязную работу! А жаловаться она не станет, сразу видно, не ябеда, – Платон уже не мог говорить от нарастающего возбуждения. Испуганные глаза Даши подогревали его воображение. Он наконец собирался получить сполна за все то пренебрежение, которое так открыто выказывала эта девица в их адрес, в его адрес. Его не волновал вопрос наказания – затуманенный алкоголем и вожделением мозг не просчитывал ничего даже на несколько часов вперед. Было важно только то, что происходило в данную минуту. – Ишь, смотрит как! Вытащите кляп и влейте ей водки, быстрее, я уже не могу ждать! Помогите мне, братцы, начнем помалу.
Когда Даша пришла в себя, она почувствовала, что у нее болит все – руки, ноги, голова, все внутри и особенно внизу живота. Ощущения были сильными – малейшее движение вызывало нестерпимую боль. Даша осторожно повела глазами вокруг, а это тоже было нелегко из-за резкой боли в висках, когда хочется вдавить глаза поглубже и, кажется, от этого должно стать легче. Рядом никого не было. В первый момент она не понимала, что делает здесь, почему она оказалась на грязном, обрызганном кровью матраце. Но в следующую секунду взгляд ее остановился на собственном обнаженном теле, и Даша дико закричала. Вернее ей показалось, что она издала громкий звук. На самом деле она только бессильно зашипела, потому что не было сил кричать, не было голоса, чтобы нормально произнести хоть слово.
Она была совершенно раздета, от паха и до колен на ногах были засохшие кровавые разводы. На руках, груди она заметила несколько огромных багровых синяков и опухоли от укусов с четкими следами зубов. Превозмогая боль, Даша приподнялась на локтях, с каждой минутой ей все яснее становился весь ужас происшедшего. Зубы начали отбивать ритмичную дробь, а все тело – сотрясаться от нервного напряжения. Еще несколько секунд Даша рассматривала себя, словно со стороны, а потом почувствовала, как ее выворачивает наизнанку. Она едва успела перевернуться набок – ее рвало, дышать было нечем, в груди все горело, пекло. Даша подумала, что сейчас напоминает кусок недобитого мяса, и эта ассоциация вызвала новый приступ рвоты. Отдышавшись, она вытерла губы. Они тоже болели, как два синяка, и складывались как-то неестественно. Создавалось впечатление, что губы постепенно самопроизвольно увеличиваются в размере, кожа скоро не выдержит этого и лопнет. Даша медленно перевернулась на живот и поползла к выходу. Она заметила разбросанную по полу одежду, порванные трусики, смятые джинсы и ветровку. Нужно было как-то прикрыться и вообще стать на ноги. Ползая по полу, она подобрала оставшиеся вещи, поволокла их в одной руке. Она еще больше содрала локоть, поранившись, но эта боль была уже неощутимой на фоне остального страдания. Почему-то Даша боялась подняться. Она думала, что ноги откажутся нести это изуродованное, грязное тело.
За окном продолжал лить дождь. Казалось, он усилился. Подобравшись к стене, Даша сделала попытку встать, опираясь о холодный кафель. Ей это удалось не с первого раза. Прижимаясь к стене, она осторожно выглянула из проема двери. Она боялась только одного – что кто-нибудь увидит ее такой. Этого нельзя было допустить. Пошатываясь, Даша вышла из разрушенного дома, подставляя лицо, тело сильным дождевым струям. Разжав руку, она выронила одежду. Та упала на размокшую землю, быстро впитывая влагу, грязь. Даша открыла разорванный рот, подставляя пересохшие, саднящие губы холодной воде, лившейся отовсюду. Девушка стояла, дрожа, благодарно принимая этот подарок природы: эти потоки помогут ей избавиться от крови, грязи, гадливого запаха. Они помогут убрать это с ее тела, но что же останется внутри? Что же смоет грязь, которая там? Это навсегда, и такая она не нужна никому – ни себе, ни Стасу, ни кому бы то ни было.
Плача, Даша терла свои ноги, руки, грудь, убирала волосы, спадавшие на лицо, глаза. Она плакала, сожалея только об одном, – она смогла пережить весь этот кошмар. Она увидела, что такое край света. Побывав там, было невыносимо тяжело возвращаться обратно. Дождевые струи стекали по измученному телу, а Даша все старалась смыть с себя свидетельства позора. Потом пришла очередь одежды. Возле дома стояла большая железная бочка, доверху наполненная водой. Даша подняла вещи с земли и, осторожно переставляя ноги, как человек, совсем недавно научившийся ходить, подошла к ней. Выполаскивая одежду, Даша тупо смотрела, как плещется дождевая вода, смывая грязь, равнодушно предлагая свою помощь. Потом она сама долго плескалась, найдя поблизости подобие небольшого ковшика.
Надеть холодные, мокрые вещи оказалось нелегкой задачей, но у Даши не было другого выхода. Она совсем потеряла силы, пока натягивала джинсы, пыталась застегнуть на непослушную «молнию» ветровку. Потом тонкие пальцы выступили в роли гребня. Кое-как наведя порядок на голове, Даша поискала глазами кроссовки. Они валялись внутри, на большом расстоянии друг от друга. Остановившись у порога, Даша поняла, что не сможет переступить его. Но босые ноги можно было поранить – проблем хватало и без этого. Задержав дыхание, Даша вошла и как могла быстро подняла обувь. Оказавшись за пределами дома, она, тяжело дыша, опустилась на небольшой кусок фанеры, кстати оказавшийся возле бочки с водой. Носки она искать не собиралась, а размокшие кроссовки были больше похожи на треснувшие, старые, протекающие калоши, натирающие ноги.
Одежда была сейчас неглавным для Даши. Она медленно пошла по дороге, ведущей к трассе. Возвращаться в таком виде к своим она не собиралась. Лучше было соорудить петлю на одном из толстых яблоневых сучьев и тихонько удавиться. Только Даша не могла представить, что может добровольно лишить себя жизни, даже такой ужасной, какой она казалась ей сейчас. Она упрямо переставляла ноги, каждое движение причиняло нестерпимую боль, голова была тяжелая, тупая и не воспроизводила ничего из того, что произошло с ее хозяйкой совсем недавно. Память отказывалась рисовать ужасающие картины издевательств, которым подверглась девушка. Это была защитная тактика организма: пусть все вспомнится позднее, когда можно будет надеяться, что кошмар позади, окончательно позади. А пока Даша шла, боясь, что вот-вот раздастся рев мотоцикла, и пьяная четверка захочет новых «подвигов». Тогда и в петлю не успеть.
Шоссе оказалось дальше, чем Даша представляла. На грузовике, который возил их каждый день в сад, это расстояние преодолевалось очень быстро. Учитывая, что девушка едва держалась на ногах, она шла с удручающей скоростью. Даша не знала, который час. Серое небо не позволяло ориентироваться по солнцу – дождь обещал быть бесконечным, а Даша уже не замечала его. Она привыкла к мокрой одежде, холоду, даже перестала стучать зубами. Напротив, ей было жарко, нестерпимо жарко, но кроме ветровки на ней не было ничего, поэтому приходилось терпеть. Она не представляла, как выглядит со стороны, и старалась не ставить перед собой никаких вопросов. В том числе она не задумывалась над тем, ищут ли ее или спокойно ожидают возвращения после того, как она успокоится.
Но вот осталось преодолеть высокую насыпь. Всхлипывая, Даша цеплялась пальцами за остатки пожелтевшей травы, упиралась коленями в сыпучую почву. Тяжело дыша, она наконец оказалась на расстоянии вытянутой руки от бело-красных столбиков, ограничивающих дорогу. Собрав последние силы, Даша ухватилась за толстую цепь, соединяющую их, и подтянула непослушное тело вверх.
Мимо с большой скоростью промчался легковой автомобиль. Наверное, водитель не успел заметить странное движение у обочины. Поднявшись с земли, Даша автоматически отряхивала прилипшую к коленям грязь. Потом увидела, что это ни к чему не приводит, и оставила все, как есть. Главным сейчас было остановить машину и уговорить водителя довезти ее до города, лучше до телефона. Она должна была собрать всю свою волю, чтобы сделать это. Наверняка вид у нее неоднозначный – то ли дешевая, грязная путана, сбившаяся с дороги, то ли путешественница автостопом, получившая сполна приключений. Кто захочет протянуть ей руку помощи? Даша нахмурила брови, предполагая, что каждый подумает о ней самое грязное, и будет не прав, потому что она пережила еще более страшные вещи.
Вдали показался грузовик, Даша мысленно попросила Всевышнего помочь ей и подняла руку, держа большой палец вверх. Она не задумывалась над тем, почему голосующие так делают. В сложившейся ситуации Даша посчитала, что так будет смотреться убедительнее. Первая попытка окончилась неудачей; вытирая потоки воды со лба, Даша успела заметить многозначительную усмешку молодого водителя, проехавшего мимо. Наверняка он решил, что его гормональное давление находится в норме и не стоит обращать внимания на эту «красавицу» с распухшими губами. Даша медленно повернула голову, глядя вслед удаляющемуся грузовику. Она почувствовала прилив бессильной злобы, пришедший на место отчаянной попытке не анализировать ситуацию сейчас. Этого нельзя было делать – сердце словно перестало биться в груди, оборвавшись, а на его месте образовалась зияющая рана. Она болела, не давала возможности сосредоточиться на чем-то другом. И ничего нельзя исправить, ровным счетом ничего.
Даша медленно пошла в сторону города. Проводя много времени в наблюдении за дорогой, она сразу сориентировалась, куда ей нужно двигаться. Но расстояние до ***торска было слишком велико, чтобы мечтать преодолеть его пешком, да еще испытывая боль при каждом шаге. Спотыкаясь, едва держась на ногах, Даша упрямо удалялась от места, где остались ее разбитые мечты, где к ней пристало столько грязи, что и за всю жизнь не отмоешься. Нечего и думать о том, что происшедшее когда-нибудь забудется. Словно включившись для подтверждения этого, воображение мгновенно нарисовало ей картину происходящего в заброшенном доме. Даша застонала и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакала. Она не чувствовала слез, потому что дождевые потоки лились по щекам, попадали в глаза, капали с подбородка.
С каждым шагом Даше становилось очевидно, что идти она больше не может. Остановившись, она оглянулась – вдали показался легковой автомобиль. Они остались один на один: девушка, едва держащаяся на ногах, и едущий за рулем своей машины мужчина средних лет. Он давно заметил промокший силуэт, нетвердо держащийся на ногах, и собирался чуть притормозить, чтобы осторожно проехать мимо. Но Даша решила во что бы то ни стало остановить автомобиль. Она вышла на середину дороги, расставив руки в стороны, и пошла навстречу мчащемуся авто. Водитель нажал на тормоза, чертыхаясь и наделяя девицу самыми нелестными словами. Такая спокойная поездка, конечно, не могла обойтись без приключения под конец. Рано он расслабился, теперь нужно выходить под проливной дождь и отрывать от бампера эту пьянь.
– Ты что, ненормальная? – высунувшись в окно, прокричал он Даше. Она легла на горячий бампер машины, сотрясаясь от рыданий. Как они были некстати. Нужно было членораздельно говорить, и хотя бы словами, если не внешним видом, подействовать на водителя. Даша прижимала ладони к гладкой поверхности машины, стараясь зацепиться за нее покрепче. Она не отпустит его, он должен взять ее с собой. – Отойди от машины, дорогу!
– Возьмите… Заберите… До города… Заплачу потом… – сбивчиво отвечала Даша в ответ, продолжая безутешно рыдать. Она вдруг подумала, что если не он, то больше никто не подберет ее, а еще лучше – на горизонте покажутся ее насильники, и тогда. Даша боялась давать ход фантазии.
– Да отойди, паскуда, – водитель понял, что придется выходить из машины. Он разразился бранью, заглушил двигатель и, оказавшись, на холодном ветру, поежился. – Отлепись от машины!
Даша повернула голову в сторону раздававшегося голоса. Она уже не соображала, откуда он доносится, и смотрела на незнакомое лицо мужчины сквозь льющиеся слезы и дождевые потоки. Глаза резало, все казалось покрытым пленкой, ослабляющей резкость. Даша попыталась что-то сказать, но звуки, которые она издавала, были похожи на мычание, прерываемое всхлипываниями. Мужчина нахмурил брови и, ни слова не говоря, взял Дашу за руку.
– Пойдем в машину, – строго сказал он.
Он увидел в глазах этой девушки такую мольбу и отчаяние, что ему стало стыдно за свои резкие слова, сорвавшиеся с губ. Кажется, она попала в передрягу и нуждается в помощи. Пытаясь улыбнуться, Даша почувствовала, как пекут губы, не слушаются и дрожат. Она хотела показаться благодарной, но смогла только опереться на протянутую руку и осторожно сесть на переднем сиденье рядом с водителем. Обойдя машину, он устроился за рулем, но заводить двигатель не стал, внимательно разглядывая девушку. Даше было стыдно. Она закрыла лицо руками, отворачиваясь к окну.
