– Стас, это я.
– Привет, Дашуня. Ты откуда звонишь? – Дубровин удивился тому, что ее было так хорошо слышно. Ирина говорила, что во время звонков из колхоза обычно приходилось догадываться, о чем она говорит.
– Я в ***торске.
– Вас уже привезли? Ирина ничего мне не сказала.
– Мама не знает, что я в городе. Никто не знает и не должен узнать, – дрожащий голос таки сорвался. Даша заплакала. Закрывая трубку ладонью, она пыталась успокоиться, понимая, что даже море выплаканных слез не в силах что-либо изменить.
– Малыш, что случилось? – Стас напрягся, догадавшись, что Даша звонит не просто так. Она впервые набрала этот номер, услышала голос Тамары и не положила по-детски трубку.
– Страшное, Стас, очень страшное. Кроме тебя, мне некуда звонить, некуда ехать. Нужно будет поехать в колхоз, чтобы забрать мои вещи, но сначала увези меня куда-нибудь.
– Я ничего не понимаю, – Стас с силой тер лоб, пытаясь представить, что такое могло произойти с Дашей.
– И не надо пока. Стас, ты приедешь сейчас?
– Да.
– Здесь мужчина, которому нужно заплатить за то, что он помог мне. У меня все деньги остались там. Ты слышишь?
– Да.
– Мы будем ждать тебя у первого поворота на центральную площадь. Думаю, так будет лучше всего. Лучше, не лучше, но скорее – точно. Ты только выходи прямо сейчас, ладно?
– Да.
– Ты произносишь только это слово и с такой обреченностью, – усмехнулась Даша.
– Тебе показалось. Я просто хотел быть кратким, буду на месте через пятнадцать минут.
Под внимательным взглядом водителя Даша медленно вернулась к машине. Он все еще не садился внутрь, стоял, опершись о капот автомобиля. Он смотрел на едва переставляющую ноги девушку, пытаясь представить, что же с нею произошло. Ему становилось нехорошо от одних фантазий, а ей пришлось пройти через это и сейчас она металась, не зная, как перешагнуть через случившееся.
– Давай познакомимся, что ли? – предложил он, когда девушка подошла близко.
– Даша, – ответила она равнодушно.
– Антон Егорович.
– Очень приятно. Спасибо вам, Антон Егорович. Последняя просьба, и я оставлю вас в покое.
– Слушаю.
– Первый поворот на центральную площадь – там нас будут ждать. Там же вы получите деньги за беспокойство, – Даша почувствовала, как голова снова закружилась и, пошатнувшись, резко схватила мужчину за руку.
– Опирайся, я помогу тебе сесть в машину, – Даша благодарно кивнула и, оказавшись в автомобиле, прижа лась горячим лбом к холодному стеклу. Это было первое приятное ощущение после всего, что произошло сегодня. – Потерпи, скоро приедем на место. Но, мне кажется, тебе в больницу нужно, а не свидания назначать.
– Это и есть скорая помощь, самая действенная и проверенная, – ответила Даша, не поворачивая головы.
Когда они подъезжали к назначенному месту, Даша издалека увидела белую машину Стаса и его самого, курившего рядом. Она так сильно вжалась в сиденье, как будто хотела спрятаться в последнюю минуту. Ей было нестерпимо стыдно выйти вот в таком виде, объяснять. Но шок, в который она повергла Дубровина, оказался сильнее, чем она предполагала. Он выронил сигарету из рук, сделал два шага ей навстречу и остановился как вкопанный, глядя на нее безумными глазами. Даша никогда не видела у него таких глаз. Конечно, ведь никогда в жизни он не мог представить, что такое возможно. Стас тряхнул головой, закрыл глаза и снова открыл их – это было не видение. Грязная, мокрая, с опухшим от слез и синяков лицом, затравленными глазами, спутанными волосами, перед ним стояла Даша. В нескольких шагах от нее остановился мужчина средних лет. Дубровин нахмурился и вопросительно посмотрел на него.
– Я подобрал ее на загородном шоссе, далеко от ***торска, очень далеко, – поспешил сказать тот. Стас подумал, что таким образом мужчина намекает на большую сумму денежного вознаграждения. Дубровин быстро достал деньги из внутреннего кармана куртки и принялся отсчитывать купюры, но мужчина остановил его. – Я не возьму денег, не нужно. Я просто хотел убедиться, что привез ее в надежные руки. Вы кажетесь мне хорошим человеком.
Мужчина повернулся и пошел к своей машине. Даша оглянулась ему вслед, смахивая со щек бегущие слезы. Антон Егорович остановился и медленно повернулся, переводя взгляд с Даши на Стаса. Было видно, что он принял случившееся близко к сердцу.
– У меня самого дочка. Не приведи бог такого. – тихо сказал он, но все услышали произнесенное. Словно пытаясь исправить впечатление непоправимости случившегося, он добавил: – Дашенька, все пройдет, поверь.
– Спасибо, – выдавила из себя Даша.
– Спасибо, – глухо сказал Дубровин, подходя к ней и беря за руку.
Она молча прошла рядом эти несколько шагов, сжимая дрожащими пальцами его ладонь. Несмотря на тупую боль во всем теле, Даша чувствовала себя лучше – Стас с нею, а значит, все позади. Сев в машину, она стыдливо поправила мокрые, измятые брюки, запахнула полы ветровки и замерла, не глядя в сторону Стаса. По звуку закрывшейся дверцы, она поняла, что он сидит рядом. Посмотреть ему в глаза было пыткой. Рука Стаса легла ей на бедро, от неожиданности девушка вздрогнула и виновато улыбнулась.
– Ты можешь ничего не рассказывать, Дашуня, – вдруг тихо произнес он. – Сейчас мы поедем в больницу. Думаю, это нужно сделать безотлагательно, а потом я отвезу тебя на дачу. Там ты хозяйка, только ты, понимаешь? Ты меня слышишь?
– Мама не должна ничего узнать, придумай чтонибудь, пожалуйста. Я не успела позвонить ей и сказать, что завтра нас собирались отправить по домам. Придумай поскорее.
– Я привезу твоим преподавателям справку, что ты подвернула ногу, растянула мышцу и нуждаешься в домашнем режиме. А маме скажу, что заберу тебя завтра сам и отвезу на несколько дней на дачу. Думаю, она не будет против. Ей, конечно, тоже придется сказать о том, что ты упала и сильно растянула ногу. Да, и ты должна будешь поговорить с нею по телефону. Ты сможешь говорить спокойно? – Даша кивнула.
– Только сначала в душ, пожалуйста, куда-нибудь в душ, – умоляюще произнесла она. – Я должна смыть с себя всю эту грязь.
– Нет проблем, сейчас поедем в сауну к моему знакомому.
– У тебя везде знакомые?
– Практически.
– А тебе не будет стыдно появляться с такой подругой, как я?
– Не говори ерунды, Дашуня.
Дубровин не успел завести двигатель, как она уткнулась ему в колени и зарыдала. Наконец она дала себе волю, освобождаясь от всего, что разрывало душу. Ей казалось, что теперь, когда Стас рядом, слезы помогут, принесут облегчение. Сейчас можно было проявить слабость, отдаться в надежные руки и получить свою порцию жалости, внимания и заботы. Только от него она могла принять ее.
– Мне так стыдно, Стас, так стыдно. Почему я все это выдержала?
Даша не смотрела на Стаса. Она плакала, не поднимая лица, а если бы сделала это, то увидела бы, как, стиснув зубы, беззвучно плачет бессильный что-либо изменить взрослый мужчина. Будь его воля, он расправился бы с обидчиками не менее жестоко и не испытал бы никакого чувства вины. Но Даша никогда ничего не расскажет. Она не может скрыть явного, а остальное навсегда останется только в ее памяти. И не было в этот миг отчаяния горше, чем то, которое испытывали оба. Запрокинув голову и с силой кусая губы, чтобы заставить себя перестать плакать, одной рукой Дубровин гладил мокрые волосы Даши, другой – зло смахивал бегущие слезы. Она не должна увидеть, насколько он потрясен. Он должен показать, что между ними ничего не изменилось: он по-прежнему будет рядом, его помощь и забота всегда придут вовремя. Изменится в их отношениях лишь одно – скоро он будет проявлять свою заботу и любовь в качестве ее мужа. Мужа, обретающего свободу слишком высокой ценой, получающего долгожданную порцию счастья с сильным привкусом горечи и разочарования.
– Ничего, Дашуня, – тихо сказал Дубровин, справившись со своими эмоциями. – Я люблю тебя, милая. Между нами ничего не изменится ни при каких обстоятельствах. Успокойся, все плохое позади. Главное, что ты жива. Мы все сделаем, как надо. Не плачь больше, пожалуйста, я не могу видеть твоих слез.
– Я никогда не смогу этого забыть, – поднимая мокрое от слез лицо, сказала Даша. – И ты не сможешь. Это сейчас ты по привычке помогаешь, ставишь все на свои места, но пройдет время, и ты пожалеешь.
– О чем?
– О том, что я рядом. О том, что все могло быть иначе.
– Даша, ты мне дороже всех на свете. Наверное, я полюбил тебя с первых минут нашего знакомства. Твои косички и бантики сбивали с толку, но я знал, что время летит быстро. Я боялся любить тебя, потому что ты всегда была сиянием, бездонным океаном обаяния и нежности. Посмотри на меня, – Дубровин улыбнулся, увидев, как она по-детски вытерла мокрый нос. – Я люблю тебя и моя любовь по-прежнему цвета твоих глаз.
– Я другая, Стас, я совсем другая, а ты пытаешься выглядеть рыцарем. Не обманывай меня, я вижу, как тебе тяжело принять меня такую, – Даша снова отвернулась к окну, сжала кулаки. – Они вытворяли со мной такое, что я удивляюсь, как не сошла с ума.
Странно, что я могу выносить присутствие мужчины рядом. Я боюсь снова закрыть глаза. Дом, пустые окна, белый кафель, безжалостные глаза, наполняющиеся триумфом от вида страданий.
– Ты не обязана снова переживать это, – перебил ее Дубровин.
– Ты не можешь слышать об этом, как же ты собираешься мириться с этим всю жизнь?
– Даша, мы едем в больницу, потом – в сауну. Остальное после, – Дубровин резко вставил ключ в замок зажигания. Двигатель ритмично заработал, повинуясь четким командам хозяина.
Дорога в больницу заняла минут десять. За это время Даша несколько раз бросила взгляд в сторону Стаса – он выглядел отрешенным, сосредоточенным, внутренне собранным. Мысленно он был не здесь, а где? Даша вздохнула.
– Посиди минутку, я узнаю, есть ли мой знакомый, – сказал Дубровин, когда машина остановилась в больничном дворе.
