-- Что же ты не умер, спасая друга?!
-- Хорошо, Сильная, -- Кар язвительно склонил голову. -- Ты вторично спасла мне жизнь. Прими благодарность глупого полукровки. А теперь скажи, наконец, чего ты добиваешься?
-- Конечно. Почему бы тебе не сотворить над нами защитный колпак? Не хотелось бы, чтобы нас подслушали.
-- Хорошо, -- опять сказал Кар. Вздохнул, отпуская бесполезную обиду. -- Ты права. Я виноват, что не сказал тебе сразу. Он слышит все, что слышу я. Но в тот раз, Кати... В тот раз я этого не знал. Не понимал.
-- И я не понимала, а должна была, -- пальцы Сильной погладили Кара по щеке. -- Но я не открыла тебе ничего, о чем ты не смог бы догадаться и сам. Мою непокорность Амону придется потерпеть. Я лишь хотела удержать тебя от решений, продиктованных отчаянием. Мне жаль, правда, жаль, что тебе пришлось сделать... то, что ты сделал. Но ты должен пережить сегодняшний день и пойти дальше. Ничего не кончено, поверь...
Какие бы намеренья ни таила Кати, ее тревога была искренней. Кар поймал изящные пальцы девушки, чья молодость миновала столетия назад. Бережно поднес их к губам.
-- В Империи, -- сказал он, -- мы делаем так, если хотим поблагодарить даму. Или попросить ее прощения.
-- Мне нравится, -- Кати с улыбкой отняла руку. -- Некоторые обычаи дикарей приятнее наших. Ты достаточно успокоился, чтобы пойти отдыхать?
-- Скажи уж прямо -- помыться и побриться, -- вымученно улыбнулся Кар. -- Я выгляжу настоящим дикарем?
-- Скорее, одичавшим магом. Встретимся вечером. Сегодня моя очередь заниматься с тобой.
Кивнув притихшему Ветру, Кати пошла обратно к пещерам.
-- Сильная, -- окликнул ее Кар.
Кати остановилась. Обернулась.
-- Видеть возможности, предрекать судьбу, -- медленно произнес Кар. -- Управлять течением времени. Когда я начну изучать высшую магию?
-- Молодец, -- кивнула Кати. -- Ты начал задавать правильные вопросы.
И, ничего не добавив, скрылась в темной арке входа.
Часть четвертая.
УБИЙЦА
Нет, никто не спешил распахивать перед изумленным Каром сокровищницу высшей магии. Но в магии высокой, в магии Воздействия, он достиг невозможных для ученика высот. И немалая заслуга в том принадлежала Сильным, в чьем обществе Кар проводил целые дни, а нередко и ночи.
Все словно забыли, что церемонию Испытаний он пропустил из-за Тагрии, что Сильнейший так и не объявил его законным сыном. Роль полноправного мага льстила самолюбию Кара. И сколь бы мало ни значили родственные связи для Владеющих Силой, полукровке Карию и не снилось почтение, с каким встречали на любом ярусе города магов Амона, сына Амона Сильнейшего.
Напряженность занятий, новое положение вперед, близящийся праздник Возрождения -- все вместе сыграло свою роль. И трех недель не прошло со дня смерти Гариона, а его искаженное агонией лицо уже почти не тревожило воспоминаний Кара -- Амона, как все чаще называл он сам себя.
В последний вечер отец призвал его в Зал Совета. Не для напутствий -- напутствия Кар получил раньше. Все, что мог сказать господин слуге, было сказано, слов же отца к сыну Кар и не ждал. Но явился на зов без промедления.
Как всегда, струящийся золотой свет создавал иллюзию бесконечности, как будто Зал неподвластен ни пространству, ни времени. Отец был один. Заложив руки за спину, он стоял у хрустального дерева -- почти столь же древний, почти столь же твердый. Потоки света обтекали точеную фигуру Сильнейшего, россыпью драгоценностей играла драконья кожа костюма. Замерший в дверях Кар с удивлением понял: отец не просто красив, он божественно прекрасен. Прекрасен и вечно молод -- древнейший из магов, не имеющий равных в Силе и мудрости. Только глупец может осмелиться перечить его воле.
Но Амон заговорил, и очарование прошло.
-- Проходи, -- сказал он. -- Садись. Сегодня ты можешь сам выбрать себе место в Зале Совета.
-- Если б я мог выбирать, -- без улыбки ответил Кар, -- занял бы твое.
-- Знаю. Ты этого не скрываешь. Но хватит ли тебе Силы?
Сила чужих жизней переполняла его -- маги не поскупились на кровь. Ясность разума почти ослепляла. Очертания предметов колебались, как будто взгляд с трудом удерживался на поверхности, проникая внутрь даже против желания Кара.
-- Нет. И я не настолько глуп, чтобы пытаться. Зачем ты предложил? Ты ведь ничего не делаешь зря.
-- Ответь сам, -- сказал отец.
-- Чтобы я, очутившись в Империи, не забыл, кому служу. Чтобы помнил о твоей Силе. И не вздумал бунтовать. Верно?
-- Верно.
Кар приблизился. Отец и сын, теперь они стояли в потоках света лицом к лицу.
-- А знаешь, -- Кар смотрел прямо в черную пропасть отцовских глаз, -- я многому научился. И многое понял. Во мне твоя кровь и твоя Сила. Но ты прав, я не могу тягаться с тобой и не смогу еще много веков. Если они у меня будут, эти века. Ты не ждешь еще увидеть меня живым.
-- Я не хочу твоей смерти, -- спокойно возразил отец. -- У меня слишком мало хороших магов, чтобы жертвовать хоть одним. Если выживешь -- буду рад.
-- И позволишь мне учиться высшей магии?
-- После нашей победы -- да.
-- А если я выучусь -- и стану сильнее тебя?
-- Займешь мое место на радость Кати, если она доживет до того дня. Я не считаю себя бессмертным, Амон. Однажды кресло Сильнейшего перейдет к другому. Так почему бы не к тебе? В нашем роду было много Сильнейших.
-- И ты так просто уступишь его?
-- Одолеть меня в поединке не будет просто, Амон. Ты действительно этого жаждешь?
-- Разве не ты обещал мне власть и Силу? Там, в лесу, когда я был еще дикарем?
-- Я сдержал обещание. Прежде чем желать большего, ты выполнишь мою волю.
Отойдя к столу, отец сел в кресло Главы Совета. Кар остался стоять. Отсюда, из потока света, отцовское лицо теперь казалось скрытым в полумраке. Голос же звучал по-прежнему четко:
-- Девять столетий я ждал этого дня, Амон. Дня, когда верну Империю. Когда сполна воздам дикарям за свой народ. Если ты помешаешь моим планам, если не справишься -- даже смерть не скроет тебя от моего гнева. Помни об этом, сын.
-- Я узнал еще одно, -- ответил Кар. -- Часть тебя во мне, и я не могу от нее избавиться. Но и ты не можешь меня убить, пока она там. А выпить мою Силу, когда я в Империи -- невозможно, Сильнейший. Слишком далеко.
-- Значит ли это, что ты намерен ослушаться? -- в отцовском голосе не было гнева, но Кара отчего-то пробрал холод.
-- Нет. Я выучил урок, отец. Куда бы я ни убежал, рано или поздно придется вернуться к тебе. Больше идти некуда. И когда я вернусь, ты заставишь меня горько сожалеть о своем бунтарстве. Так зачем тогда бунтовать?
-- Правильно. Ты боишься меня и ненавидишь, ты поклоняешься мне, ты жаждешь моей любви и моей смерти и сам не понимаешь, чего хочешь сильней. Выполни мою волю, и у тебя будет выбор.
-- А будет ли у меня свобода, отец?
