От царской Скифии к Святой Руси

народов, но главным образом духовные факторы. Тем ни менее этническая составляющая также является одной из главных стихий исторического универсума. И пусть нас не смущает тяжелое политическое положение, внутреннее и внешнее, сегодняшней России, наше неблагоприятное географическое положение, наша нынешняя материальная бедность.

Наше богатство — наше чистое этническое лицо! Граф Гобино обращается к нам из XIX века: «Я не собираюсь повторять свои аргументы против теории о роли географического положения для формирования цивилизации, поскольку Париж, Лондон, Вена, Берлин или Мадрид не укладываются в эту схему (что уж говорить о Новгороде, Киеве и Москве! — Авт.), согласно которой вместо них мы бы увидели такие торговые центры, как Кадикс, Гибралтар или Александрия, и история постоянно бы вращалась вокруг них. В конце концов, это действительно места, имеющие самое благоприятное расположение для торговых обменов. Но, к счастью, дело обстоит по-другому, и у человечества есть более важные интересы, чем экономика. Более возвышенные движущие силы определяют развитие мира, и Провидение еще на заре времен установило правило социального притяжения, а именно: самая важная точка на земном шаре не обязательно должна иметь самые благоприятные условия для купли и продажи, для циркуляции товаров или для их производства. Такой точкой всегда было место, где в данный момент обитала самая чистокровная часть белой расы, самая сильная и способная. И таким местом могли быть холодные полярные земли или знойные регионы на экваторе».

Внесем лишь одну существенную поправку. Полюсом мировой цивилизации после Христа становится то место, где в наибольшей чистоте остается «прямо с неба снесенная для грешного человечества святая Православная Церковь» и где правит Православный Император. И нет ничего удивительного в том, что таким местом стала в итоге Москва, которая в XV веке становится хранительницей истинной веры и одновременно как нельзя лучше отвечает теории графа Гобино.

В наше время от русских людей зависит, сумеем ли мы вернуть Москве или другому Русскому городу (Третьим Римом в древности считалась не только Москва, но совокупно вся Святая Русь) чистый образ истинного православного града, где живет особый народ — хранитель Православия. Этим определяется наша роль в мировой истории, в которой мы призваны быть лидерами или исчезнуть, если будем не в силах вынести наше особое историческое бремя!

Продолжая ту же тему, скажем, что крайне важен этнобиологический и национально-исторический аспекты самоидентификации в религиозных и мировоззренческих системах любого народа. Например, не ввязываясь в спор о том, были ли этруски славянами или нет, мы можем точно сказать, что к самосознанию русского народа эта историческая загадка не имеет никакого отношения. Не столько важно, кем были наши предки. Важно то, насколько глубока историческая память, чтобы помнить их. Пусть даже наши предки и были этрусками. Но народная память не зафиксировала этого факта. Значит, от этрусков у нас нет этнопсихологической преемственности, транслируемой из прошлого национальной исторической памятью и живыми преданиями. Значит, этруски не имеют никакого отношения к нашему чувству исторической преемственности, укорененности, этнической самоидентификации, духовной преемственности, соборного ощущения сопричастности к жизни рода от глубины веков, с его особым душевным складом, передающимся через многие поколения.

Наших истинных предков надо искать в народной памяти, в мифах и легендах, в былинах и старинах. Они истинны в своей синтетической целостности, своей веками выверенной правдой. Они много правдивее, чем любые рациональные исторические изыскания. Но главное: поиск наших корней немыслим для христианина без четкой увязанности этих поисков со Священной библейской историей. Библия, библейская традиция, линия библейских праотцев, наше несомненное происхождение от сына Ноева Иафета — вот тот исходный пункт, то начало, откуда христианский народ начинает поиск своих предков.

Священное Писание есть для любого здравомыслящего человека неоспоримый первоисточник исторических знаний, достоверно показывающий истоки происхождения семьи, рода и государства от Адама и Евы. И уже стоя на этом твердом фундаменте знания, мы можем отправляться в дебри отечественных родовых преданий, не рискуя сбиться с курса. Кроме Библии, именно в этих преданиях содержится информация, которая проливает свет на древность и неизменность нашей этнобиологической и национально-исторической самоидентификации. Для обратного примера мы можем взять православный румынский народ, который в древности себя идентифицировал с римскими поселенцами, а начиная с эпохи Просвещения, трудами своей интеллигенции стал сам себя считать потомками романизированных гетов и даков. Таких скачков в самоидентификации славянорусы не переживали.

Самоидентификация народа тем более важна, если помнить, что с христианской точки зрения народность (этнос) в отличие от национальности (нации) является категорией не временной, исторически эволюционно подвижной и не всегда четкой, но священной и неизменной, поскольку именно народы в своей соборной совокупности поколений предстанут при Конце Времен на Суд Божий. Насколько нам известно из древнейших наших летописей и исторических преданий русского народа, наши предки с древнейших времен осознавали себя потомками Словена и Руса, и самоидентификация нашего этноса как русского не менялась тысячелетиями. Мы всегда осознавали себя именно русскими, а не великорусами, малорусами или белорусами. Разрушение этого самосознания, этой этнической самоидентификации пришло к нам вместе с апостасией, отпадением интеллигенции от Церкви и от исторического народного единства.

Двадцатый век породил надлом в самоидентификации окраин России. Появились группы населения, изменившие своей русскости в пользу сомнительного удовольствия называться украинцами, то есть людьми окраины, с дополнительным риском подпасть под незыблемый закон, четко выраженный древней римской пословицей: «Nomen est Omen», то есть в имени — предначертание судьбы: группы, которым захотелось быть не просто русскими, но непременно белыми русскими; и как реакция на отпадение окраин от единого народного тела появились и великие русские. Территориальные определения для единого русского народа вдруг стали определениями новой национальной самоидентификации, которая есть болезнь национального сознания единого русского народа.

Удивительно то, что, например, немцы в своей истории прошли долгий путь до осознания своего единства только в XIX веке, долго оставаясь баварцами, пруссаками, саксонцами. Французы осознали свое национальное единство незадолго до кровавой революции конца XVIII века, долго оставаясь бургундцами, гасконцами, аквитанцами. И только славянорусский этнос в Европе с глубокой древности заявляет о себе как о едином русском народе, совершенно игнорируя свои племенные границы, которые, впрочем, быстро стираются. Уже в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Иллариона в XI веке наш народ заявляет о себе устами великого духовного подвижника как о едином русском народе.

Речь идет о середине XI века и о письменной традиции, которая фиксирует исторические реалии много времени спустя их начального бытия. И только в XX веке, тысячу лет спустя, народ русский на глазах у только что осознавших свое национальное единство немцев, французов, итальянцев начинает разваливаться на украинцев, белорусов и великорусов. И эти три территориальные общности в свою очередь начинают дробиться: на галичан, русинов и просто украинцев — первые; на полещуков, чернорусов и остальных белорусов — вторые; на казаков и прочих русских — третьи. Этот антиисторический процесс должен быть остановлен, пока русский народ не превратится в жалкие и смешные этнические лохмотья.

Конечно, быть великим народом — это тяжелое историческое бремя. Многие не способны выдержать напряжения духовно-нравственных и физических сил от великих трудов и капитулируют коллективно и индивидуально. Коллективно капитулируют этнографические группы в надежде спрятаться от холодных ветров и от вызова истории в картонных этнических домиках самостийного украинства, казачества, литвинства, впадая в идиотический местечковый национализм, напоминающий желание шлюхи отдаться новому «господину» в платье понарядней. Коллективно капитулирует аристократия, впадая в западнический космополитизм и прячась от исполнения исторического послушания в масонских ложах. Индивидуально капитулируют люди, желающие вмиг отказаться от непомерной ноши имперского строительства и от тяжелейшей исторической миссии — быть оплотом Христовой Веры перед лицом всемирной апостасии. Индивидуально же капитулируют и те, кто отпадает от веры великого народа в неоязычество, пытаясь спрятаться в «утробу истории», по верному замечанию современного православного