Высоком Валирийском языке, сильно искаженном и приправленном густым гискарским рычанием.
– Вы очень любезны, – ответила Дени на том же языке.
– Моя королева, – прорычал бритоголовый Скахаз мо Кандак. Волосы гискарцев были густыми и жесткими, по древнему обычаю мужчины Городов Работорговцев начесывали их в виде рогов, шипов или крыльев. Побрив голову, Скахаз оставил позади старый Миэрин, приняв новый. Его примеру последовали родственники. Потом так сделали и другие, но из страха ли, следуя моде или по велению амбиций, Дени сказать не могла. Их называли бритоголовыми. Скахаз был Бритоголовым... и подлейшим из предателей для Сыновей Гарпии и их последователей. – Нам рассказали про евнуха.
– Его звали Стойкий Щит.
– Многие еще умрут, если не наказать убийц, – как и бритый череп, лицо Скахаза было отвратительным – низкий лоб, маленькие глазки с тяжелыми мешками под ними, огромный нос, испещренный угрями, сальная кожа, которая казалась скорее желтой, чем обычной для гискарцев янтарной. Это было грубое, жестокое, злое лицо. Она могла только молиться, что оно было еще и честным.
– Как же я могу наказать их, если не знаю, кто они? – спросила Дени. – Скажи мне, отважный Скахаз.
– У вас нет недостатка во врагах, Ваше Величество. Вы можете увидеть их пирамиды со своей террасы. Зхак, Хазкар, Гхазин, Меррек, Лорак – все древние рабовладельческие роды. И Паль. Особенно Паль. Теперь это дом женщин. Злых старух, жаждущих крови. Женщины не забывают. Женщины не прощают.
Да, подумала Дени, и псы Узурпатора узнают об этом, когда я вернусь в Вестерос. Между ней и родом Паль действительно была вражда. Ознак зо Паль был зарублен Силачом Бельвасом в поединке один на один. Его отец, командовавший Миэринской городской стражей, погиб, защищая ворота, когда таран, прозванный "Хреном Джозо", разнес их в щепки. Три дяди были в числе ста шестидесяти трех на площади.
– Сколько золота мы предложили за информацию о Сыновьях Гарпии? – спросила Дени.
– Cто монет, если так будет угодно Вашему Сиятельству.
– Тысяча будет нам более угодна. Предложите столько.
– Ваше Величество не спросило моего совета, – сказал Скахаз Бритоголовый, – но я скажу, что за кровь следует платить кровью. Возьмите по одному человеку из каждой семьи, что я назвал, и убейте его. В следующий раз, когда погибнет один из ваших людей, возьмите по двое из каждого великого Рода и убейте обоих. Третьего убийства не будет.
Резнак обеспокоенно запротестовал:
– Неееет… добрая королева, подобная жестокость вызовет гнев богов. Я клянусь, мы найдем убийц, и вы увидите, что они окажутся отбросами низкого происхождения.
Сенешаль был такой же лысый, как Скахаз, хотя в его случае за это были ответственны боги.
– Если какой-нибудь волосок наберется дерзости появиться, мой цирюльник будет наготове с бритвой, – сказал он, когда она его возвысила. Но иногда Дени раздумывала, не лучше ли будет приберечь бритву для горла Резнака. Он был полезен, но она испытывала к нему мало любви и еще меньше доверия. Бессмертные Кварта предупреждали ее, что она трижды будет предана. Мирри Маз Дуур была первой, сир Джорах – вторым. Будет ли третьим Резнак? Или Бритоголовый? Или Даарио? Или это будет кто-то, кого я никогда не заподозрила бы – сир Барристан, Серый Червь или Миссандея?
– Скахаз, – сказала она Бритоголовому, – я благодарю тебя за совет. Резнак, посмотри, на что способна тысяча монет. – Придерживая токар, Дейенерис спустилась мимо них по широкой мраморной лестнице. Она делала по одному маленькому шажку, чтобы не наступить на бахрому и не влететь кубарем в зал.
Миссандея возвестила о ней. У маленького писаря был приятный сильный голос:
– На колени перед Дейенерис Бурерожденной, Неопалимой, Королевой Миэрина, Королевой Андалов, Ройнаров и Первых Людей, Кхалиси Великого Травяного Моря, Разрушительницей Оков и Матерью Драконов.
Зал заполнился. Безупречные стояли спиной к колоннам, сжимая щиты и копья, шипы на их шлемах торчали, как ряд ножей. Миэриницы собрались под восточными окнами, ее вольноотпущенники стояли на приличном отдалении от бывших хозяев. Пока они не встанут рядом, в Миэрине мира не будет.
– Поднимитесь, – Дени села на скамью. Зал поднялся. По крайней мере, это они делают вместе.
У Резнака мо Резнака был список. Обычай требовал, чтобы королева начинала с астапорского посла, бывшего раба, ныне называвшего себя лордом Гаэлом, хотя, похоже, никто не знал, лордом чего он являлся.
У лорда Гаэла был полный рот бурых гнилых зубов и желтое, острое, как у куницы, лицо. Еще у него был подарок.
– Клеон Великий посылает эти туфли, как символ своей любви к Дейенерис Бурерожденной, Матери Драконов.
Ирри надела туфли на ноги Дени. Они были сделаны из золоченой кожи и украшены зеленым речным жемчугом. Неужели король- мясник думает, что пара симпатичных туфель поможет ему завоевать мою руку?
– Король Клеон очень щедр. Поблагодарите его за прекрасный подарок, – Прекрасный, но сделанный для ребенка. У Дени были маленькие ступни, но остроконечные туфли все равно сдавили ей пальцы.
– Великий Клеон будет рад узнать, что сумел вам угодить, – сказал лорд Гаэл. – Его Великолепие также приказал передать, что он готов защищать Матерь Драконов от всех ее врагов.
Если он опять предложит мне выйти замуж за Клеона, я запущу ему в голову туфлей, подумала Дени, но на этот раз астапорский посол не упомянул о королевском браке. Вместо этого он сказал:
– Пришло время Астапору и Миэрину положить конец жестокому правлению Мудрых Господ Юнкая, заклятых врагов всех свободных людей. Великий Клеон поручил мне передать вам, что он и его новые Безупречные скоро выступят.
Его новые Безупречные – это отвратительная шутка.
– Со стороны короля Клеона было бы мудрым заботиться о собственных садах и позволить юнкайцам заботиться о своих, – нельзя сказать, что Дени питала любовь к Юнкаю. Она уже жалела, что не захватила Желтый Город, победив его армию на поле боя. Мудрые Господа вернулись к рабовладению, стоило ей только двинуться дальше, и теперь были заняты подготовкой рекрутов, вербовкой наемников и заключением союзов против нее.
Хотя Клеон, провозгласивший себя Великим, был не лучше. Король-мясник возродил в Астапоре рабство, единственная разница была лишь в том, что рабы теперь стали хозяевами, а хозяева – рабами.
– Я всего лишь юная девушка и мало осведомлена о военной тактике, – сказала она лорду Гаэлю, – но мы слышали, что Астапор голодает. Пусть король Клеон накормит своих людей, прежде чем вести их в бой. – Она взмахнула рукой, разрешая ему уйти. Гаэл удалился.
– Великолепная, – произнес Резнак мо Резнак, – выслушаете ли вы благородного Хиздара зо Лорака?
Опять? Дени кивнула, и Хиздар вышел вперед – высокий, очень стройный, с безупречной янтарной кожей. Он поклонился на том же месте, где недавно лежало мертвое тело Стойкого Щита. Он нужен мне, напомнила себе Дени. Хиздар был состоятельным торговцем, у которого было много друзей в Миэрине и еще больше – за морем. Он бывал в Волантисе, Лиссе и Кварте, у него были родственники в Толосе и Элирии, и говорили, что он даже имел некоторое влияние в Новом Гисе, где юнкайцы сейчас пытались разжечь неприязнь к Дени и ее правлению.
И он был богат. Невероятно и баснословно богат...
И станет еще богаче, если я удовлетворю его просьбу. Когда Дени закрыла бойцовые ямы города, цена на них резко упала. Хиздар зо Лорак прибрал их к рукам и теперь владел большей частью бойцовых ям Миэрина.
Из висков аристократа вырастали крылья жестких красно-черных волос. Казалось, что голова сейчас взлетит. Его длинное лицо еще больше удлинялось бородой, охваченной золотыми кольцами. Его пурпурный токар был украшен бахромой из аметистов и жемчуга.
– Ваше Сиятельство знает причину, по которой я здесь.
– Да, у вас, должно быть, нет другой цели, кроме как досаждать мне.Сколько раз я вам отказывала?
– Пять, Ваше Великолепие.
– Теперь шесть. Я не открою вновь бойцовые ямы.
– Если бы Ваше Величество выслушало мои доводы...
– Я их слышала. Пять раз. Вы придумали новые доводы?
– Доводы старые, – признал Хиздар. – Но слова новые. Красивые слова, учтивые, способные тронуть королеву.
– Меня не устраивает ваша цель, а не недостаток учтивости. Я так часто слышала ваши доводы, что могу и сама составить прошение. Хотите? – Дени подалась вперед. – Бойцовые ямы были частью Миэрина с момента основания города. Бои по своей природе глубоко религиозны, это – кровавое жертвоприношение богам Гиса. Смертельное искусство Гиса – не резня, а демонстрация смелости, мастерства и силы, угодной вашим богам. Победившие бойцы избалованы и широко известны, а убитых почитают и помнят. Открывая ямы, я покажу жителям Миэрина уважение к их традициям и обычаям. Ямы знамениты по всему миру. Они привлекают в Миэрин торговлю и пополняют казну города монетами со всех концов земли. Все мужчины жаждут кровопролития, и ямы помогают утолить эту жажду, благодаря чему Миэрин становится спокойнее. Для преступников, приговоренных к смерти в пустыне, ямы олицетворяют правосудие битвой – последний шанс доказать свою невиновность, – она снова откинулась назад, тряхнув головой. – Вот. Как я справилась?
– Ваше Сиятельство изложила суть дела намного лучше, чем я мог надеяться сделать сам. Я вижу, что вы так же красноречивы, как и прекрасны. Вы меня полностью убедили.
Она засмеялась:
– А себя – нет.
– Великолепная, – прошептал ей в ухо Резнак мо Резнак, – по традиции городу в качестве налога отходит
