мгновенье задумался.
— Десять. Или около того. Могу ли я узнать, чем она оскорбила Ваше Величество?
Станнис зачитал из письма.
— Медвежий Остров не знает иного короля, кроме Короля Севера, чье имя СТАРК. Ты сказал, девчонке десять, а она смеет дерзить своему законному правителю, — коротко остриженная борода лежала тенью на его впалых щеках. — Держи это при себе, лорд Сноу. Кархолд со мной — это все, что должны знать люди. Я не хочу, чтобы твои братья трепались о том, как эта девчонка оплевала меня.
— Как прикажете, сир, — Джон знал, что Мейдж Мормонт ушла на юг вместе с Роббом. Ее старшая дочь тоже присоединилась к армии Молодого Волка. Даже если они обе погибли, то у леди Мейдж оставались другие дочери, со своими собственными детьми. Неужели они также ушли с Роббом? Несомненно, леди Мейдж оставила бы кастеляном по крайней мере одну из старших девочек. Он не понимал, почему Лианна ответила Станнису, и не мог не задаться вопросом: отличался бы ответ девочки, если бы письмо было запечатано лютоволком, вместо коронованного оленя и подписано Джоном Старком, Лордом Винтерфелла. Но уже слишком поздно для таких мыслей. Ты сделал свой выбор.
— Четыре десятка воронов были разосланы, — пожаловался король, — и до сих пор ни одного ответа, только пренебрежение и молчание. Присягнуть на верность своему королю — это обязанность каждого верноподданного. Но все знаменосцы твоего отца, кроме Карстарков, отвернулись от меня. Неужели Арнольф Карстарк — единственный человек чести на всем севере?
Арнольф был дядей Рикарда, последнего лорда Кархолда. Он стал кастеляном, когда его племянник с сыновьями отправились с Роббом на юг, и первым откликнулся на призыв короля Станниса, прислав ворона с заверениями своей преданности. У Карстарков и не было другого выбора, мог сказать Джон. Рикард Карстарк предал лютоволка и пролил львиную кровь. Единственной надеждой Кархолда стал олень.
— В эти смутные времена даже люди чести задаются вопросом, в чем же заключается их долг. Ваше Величество — не единственный король, требующий от них признания.
Леди Мелисандра пошевелилась.
— Скажите мне, лорд Сноу… где были эти короли, когда дикари штурмовали вашу Стену?
— В тысячах лиг отсюда, глухие к нашим просьбам, — ответил Джон. — Я не забыл этого, миледи. И не забуду. Но у знаменосцев моего отца есть жены и дети, которых нужно защищать, и есть народ, который умрет, сделай они неверный выбор. Его Величество требует от них слишком много. Дайте им время, и вы получите свои ответы.
— Такие, как этот? — Станнис смял письмо Лианны в кулаке.
— Даже на севере люди боятся гнева Тайвина Ланнистера. Болтоны — враги ничуть не лучше. Не случайно на их знамени изображен человек с ободранной кожей. Северяне последовали за Роббом, сражались за него, умирали за него. Они сыты по горло горем и смертью, и тут появляетесь вы, предлагая им добавки. И вы обвиняете их, когда они отказываются? Простите меня, Ваше Величество, но некоторые видят в вас всего лишь еще одного обреченного самозванца.
— Если Его Величество обречен, то и ваше королевство тоже обречено, — сказала леди Мелисандра. — Запомни это, лорд Сноу. Перед тобой стоит единственный истинный король Вестероса.
Джон сохранил на лице маску невозмутимости.
— Как скажете, миледи.
Станнис фыркнул:
— Ты так скуп на слова, словно каждое является золотым драконом. Мне интересно, сколько золота у тебя припасено?
— Золота?
Не этих ли драконов красная женщина планирует разбудить? Драконов из золота? — Налоги, которые мы собираем, выплачиваются продуктами, Ваше Величество. Дозор богат репой, а не деньгами.
— Репа не насытит Салладора Саана. Мне требуется золото или серебро.
— За ними вам лучше обратиться в Белую Гавань. Город не сравнится со Староместом или Королевской Гаванью, но это все равно процветающий порт. Лорд Мандерли — богатейший из знаменосцев моего отца.
— Лорд-Слишком-Толстый-Чтобы-Сесть-На-Коня.
В ответном письме лорда Вимана Мандерли из Белой Гавани говорилось, в основном, о его старости и немощи. Об этом Станнис тоже приказал Джону не распространяться.
— Может, лорда порадует жена из одичалых? — предположила леди Мелисандра. — Этот толстяк женат, лорд Сноу?
— Его леди жена давно умерла. У лорда Вимана двое взрослых сыновей и внуки от старшего из них. И он действительно слишком толст, чтобы сесть на коня, — по меньшей мере, тридцать стоунов. Вель ни за что не согласится.
— Хоть один раз ты мог бы дать ответ, который меня порадует, лорд Сноу, — проворчал король.
— Я надеялся, правда порадует вас, сир. Ваши люди зовут Вель принцессой, но для свободного народа она всего лишь сестра покойной жены их короля. Если вы заставите ее выйти замуж за человека против воли, она перережет ему горло в первую брачную ночь. Но даже если она примет его в мужья, вовсе необязательно, что одичалые последуют за ним или за вами. Единственный, кто способен удержать их вместе для вашей пользы, — это Манс Налетчик.
— Я знаю это, — печально сказал Станнис. — Я провел много часов, разговаривая с этим человеком. Он многое знает о нашем истинном враге и насколько он силен, уверяю тебя. Но даже если он откажется от своего титула, то все равно останется клятвопреступником. Позволив одному дезертиру жить, подстрекаешь на это других. Нет. Законы должны быть сделаны из железа, а не из пудинга. Манс Налетчик подлежит лишению жизни по всем законам Семи Королевств.
— За Стеной законы теряют силу, Ваше Величество. А Вы могли бы использовать Манса с пользой для себя.
— Я так и сделаю. Сожгу его, и север увидит, как я поступаю с перебежчиками и предателями. У меня есть другой, кто поведет одичалых. И, не забывай, у меня еще есть сын Налетчика. Когда отец умрет, его щенок станет Королем-за-Стеной.
— Ваше Величество ошибается.
Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу, часто говорила Игритт, но он научился.
— Младенец не больше принц, чем Вель — принцесса. Никто не становится Королем-за-Стеной просто потому, что им был его отец.
— Хорошо, — сказал Станнис, — ибо я не потерплю в Вестеросе новых королей. Ты подписал дарственную?
— Нет, Ваше Величество, — Началось. Джон сжал обожженные пальцы и вновь разжал. — Вы просите слишком многого.
— Прошу? Я просил тебя стать Лордом Винтерфелла и Хранителем Севера. Я требую эти замки.
— Мы уступили вам Ночную Твердыню.
— Крысы и развалины. Это подачка, которая не стоит дающему ровным счетом ничего. Даже твой собственный человек, Ярвик, сказал, потребуется полгода, чтобы сделать замок пригодным для проживания.
— Другие замки ничуть не лучше.
— Мне это известно. Но сути дела это не меняет. Вдоль Стены находится девятнадцать замков, а людей у тебя хватает только на три из них. Я же собираюсь еще до конца года укомплектовать их гарнизоны полностью.
— Я и не спорю с этим, сир, но в дарственной также говорится, что вы передаете эти замки своим рыцарям и лордам, чтобы они, будучи вассалами Вашего Величества, содержали их в качестве своих собственных.
— Короли должны быть щедрыми со своими сторонниками. Неужели лорд Эддард ничему не учил своего бастарда? Многие мои лорды и рыцари оставили на юге свои богатые земли и крепкие замки. Неужели их верность должна остаться неоплаченной?
— Если Ваше Величество желает потерять всех знаменосцев моего отца, то нет более надежного способа, чем раздать северные земли южным лордам.
— Как я могу потерять людей, которых у меня нет? Ты можешь вспомнить, как я надеялся даровать Винтерфелл северянину. Сыну Эддарда Старка. Он же швырнул мое предложение мне в лицо, — для Станниса Баратеона обида была словно кость для мастиффа — он разгрызал ее в щепки.
— По праву Винтерфелл должна наследовать моя сестра Санса.
— Ты имеешь в виду Леди Ланнистер? Тебе так не терпится увидеть, как Бес сидит на месте твоего отца? Я обещаю тебе, лорд Сноу, что этого не случится, пока я жив.
Джон знал, что лучше не настаивать.
— Сир, некоторые утверждают, что вы намереваетесь отдать земли и замки Гремучей Рубашке и Магнару Теннов.
— Кто тебе сказал?
Слухи ходили по всему Черному Замку.
— Если Вам угодно знать, я услышал это от Джилли.
— Кто такая Джилли?
— Кормилица, — подала голос леди Мелисандра. — Ваше Величество разрешили ей cвободно ходить по замку.
— Но не разрешал распускать сплетни. Она нужна ради своих сисек, а не языка. Пускай дает больше молока и меньше болтает.
— Черному Замку не нужны лишние рты, — согласился Джон. — Я отправлю Джилли на юг со следующим кораблем, уходящим из Восточного Дозора.
Мелисандра прикоснулась к рубину на шее.
— Джилли кормит сына Даллы вместе со своим. Не слишком ли жестоко разлучать нашего принца со своим молочным братом, милорд?
Осторожно, теперь очень осторожно.
— Молоко матери — это все, что их роднит. Сын Джилли крупнее и крепче. Он пинает и щиплет принца, отталкивая его от груди. Его отцом был жестокий и жадный Крастер. В нем говорит кровь.
— Я думал, что кормилица была дочерью этого Крастера, — смутился король.
— Жена и дочь одновременно, Ваше Величество. Крастер женился на всех своих дочерях. Мальчик Джилли — плод такого союза.
— Ее собственный отец сделал ей ребенка? — Станнис выглядел шокированным. — Тогда следует от нее избавиться. Я не потерплю здесь подобной мерзости, это не Королевская Гавань.
— Я могу подыскать другую кормилицу. Если не
