Слинта.
- Тормунд Великанья Смерть не так глуп, чтобы испытывать меня. Может, я и кажусь зеленым юнцом в Ваших глазах, Лорд Норри, но я - все еще сын Эддарда Старка.
Но даже это не успокоило лорда-стюарда.
– Вы говорите, что эти мальчики будут служить оруженосцами. Несомненно, лорд-командующий не подразумевает, что они будут тренироваться с оружием?
Джон разозлился.
– Нет, милорд, я собирался отправить их шить кружевное исподнее. Разумеется, они будут тренироваться с оружием. Они так же будут взбивать масло, колоть дрова, чистить конюшни, выносить ночные горшки и бегать с поручениями… а в промежутках будут тренироваться с копьями, мечами и луками.
Раскрасневшийся Марш стал густо красным. “Да простит мне, Лорд Командующий, мою прямоту, но помягче сказать такое не выйдет. То, что Вы описываете, зовется изменой. Последние восемь тысяч лет Ночной дозор удерживал Стену, в том числе, и от одичалых. А теперь вы говорите: впустите их, укройте в наших замках, накормите и оденьте … и да, мы должны подучить их до отличных воинов. Лорд Сноу, я взываю к вам: Вы поклялись!
-Я помню в чем клялся, - и Джон произнес: - Я - меч во тьме; я - дозорный на Стене; я - огонь, который разгоняет холод; я - свет, который приносит рассвет; я - рог, который будит спящих; я - щит, который охраняет царство людей. Мы с вами говорили слова одной клятвы?
-Той самой, как их произнес Лорд командующий.
- Вы уверены, я точно ничего не забыл? Например, о короле и его законах, о том, как мы должны защищать каждую пядь
Боуэн Марш открыл рот и не проронил ни звука. Румянец залил его шею.
Джон Сноу отвернулся. Последние лучи солнца стали угасать. Он наблюдал за тем, как трещины вдоль Стены из красных становились серыми, из серых – черными, превращаясь из полосок огня в реки черного льда. Там, далеко внизу, леди Мелисандра, должно быть, зажигает свой ночной огонь и поет: «Повелитель Света, защити нас, ибо ночь темна и полна ужасов».
- Зима близко, - наконец произнес Джон, нарушая неловкую тишину, - а с ней - и белые ходоки. Стена - то место, где мы их остановим. Она создана, чтобы остановить их. Но стена должна быть укомплектована. Разговор окончен. Нужно сделать еще очень многое, прежде чем мы откроем ворота. Тормунду и его людям потребуется еда, одежда и укрытие. Некоторые больны, и им нужен уход. Это на вас, Клидас. Спасите столько, сколько сможете.
Клидас моргнул своими тусклыми красными глазами.
- Сделаю все, что смогу, Джон. Я хотел сказать, милорд.
- Нам потребуются каждая тележка и фургон для транспортировки свободного народа в их новые дома. Отелл, проследите за этим.
Ярвика перекосило.
- Слушаюсь, Лорд Командующий.
- Лорд Боуэн, вы будете собирать ценности. Золото и серебро, янтарь, ожерелья и браслеты. Рассортируйте их, посчитайте, проследите, чтобы они благополучно достигли Восточного дозора.
- Да, Лорд Сноу. - ответил Боуэн Марш.
А Джон подумал : "Лед" - сказала она - " и кинжалы в темноте. Замерзшая кровь и обнаженная
сталь." Пальцы его правой руки сжались. Ветер усиливался.
СЕРСЕЯ
Ночи казались всё холоднее и холоднее.
В келье не было ни камина, ни топки. Единственное окно было слишком высоко, чтобы в него смотреть, слишком мало, чтобы в него протиснуться, но его величины было более чем достаточно, чтобы холод проникал внутрь. Серсея изорвала в клочья сорочку, которую ей дали, и потребовала, чтобы ей вернули её одежду, но это только оставило её голой, дрожащей от холода. Когда ей принесли другую сорочку, она натянула её через голову и сдавленно поблагодарила сестёр.
Окно пропускало не только холод, но и звуки. Эти звуки были для королевы единственным источником информации о том, что происходило в городе. От септ, которые приносили ей еду, нельзя было добиться ни слова.
Её это бесило. За ней приедет Джейме, но как она узнает, что он здесь? Серсея могла только надеяться, что он не настолько бестолков, чтобы примчаться вперёд своей армии. Ему потребуется каждый меч, чтобы справиться с оравой оборванцев, Бедных Малых, окружающих Великого Септона. Она часто спрашивала о своём брате, но надзирательницы оставляли её вопросы без ответа. Она расспрашивала и о сире Лорасе. Последний полученный ею отчёт гласил, что Рыцарь Цветов на Драконьем Камне, при смерти от ран, полученных при штурме замка. Дайте ему умереть, — думала Серсея — и умереть быстро. Смерть мальчишки освобождала место в Королевской Гвардии, и это могло стать её спасением. Но септы игнорировали её расспросы о Лорасе Тирелле, как и вопросы о Джейме.
Её последним и единственным посетителем был лорд Квиберн. В её мирке было четверо: она и трое её надзирательниц, благочестивых и непреклонных. Септа Юнелла, ширококостная и мужеподобная, мозолистые руки и неказистое, хмурое лицо. Септа Моэлль, жёсткие седые волосы, маленькие злобные глазки, постоянно прищуренные, смотрящие с подозрением, выглядывающие из морщинистого лица, острого, как топор палача. Септа Сколера, широкая в талии и приземистая, тяжёлые груди, оливкового цвета кожа и запах начинающего киснуть молока. Они приносили еду и воду, выносили ночной горшок, каждые несколько дней забирали в стирку сорочку, и пока её не приносили обратно, Серсее приходилось ёжиться под одеялом. Время от времени Сколера читала вслух Семиконечную Звезду или Книгу Святых Молитв, но в адрес Серсеи не произносилось ни слова, и все её вопросы оставались без ответа.
Она ненавидела и презирала всех троих почти так же сильно, как ненавидела и презирала мужчин, предавших её.
Лживые друзья, вероломные слуги, мужчины, признававшиеся ей в вечной любви, и даже тот, в ком текла одна с ней кровь, — все они оставили её в час испытаний. Осни Кеттлблэк, этот слабак, сломавшийся под плетью, донёсший до ушей Его Воробейшества все те секреты, которые должен был унести в могилу. Его братья, уличные подонки, которых она вознесла так высоко, не пошевелившие ради неё и пальцем. Оран Уотерс, её адмирал, скрывшийся в море с парусниками, которые она для него выстроила. Ортон Мерриуэзер, сбежавший в Лонгтейбл, забрав с собой Таэну, единственного верного друга королевы в эти ужасные времена. Харис Свифт и Великий Мейстер Пицелль, оставившие её без помощи, в неволе, и предложившие королевство тем самым людям, которые плели нити заговора против неё. Меррин Трент и Борос Блаунт, защитники короля, принесшие присягу, которых теперь нигде не могли найти. Даже её кузен Лансель, говоривший ей когда-то о любви, теперь свидетельствовал против неё. Её дядя отказался помочь ей править, а ведь она назначила бы его Правой Рукой Короля.
И Джейме...
Нет, в это она поверить не могла, не собиралась. Джейме будет здесь, как только узнает о её бедственном положении. «Приезжай немедленно, — написала она ему, — Помоги мне. Спаси меня. Ты нужен мне больше, чем когда—либо. Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Приезжай немедленно». Квиберн обещал проследить, что письмо дойдёт до её брата, который сейчас где-то там, в речных землях, со своей армией. Впрочем, с тех пор Квиберн к ней не приходил. Почём знать, быть может, он был уже мёртв, а его голова — насажена на пику над воротами Главной башни. А может быть, он томился в одной из чёрных темниц под Красной Башней, а её письмо так и не было отослано. Королева спрашивала о Квиберне сотню раз, но её тюремщицы молчали. Одно она знала наверняка — Джейме не приехал.
Пока ещё не приехал, — твердила она себе, — Но скоро появится. И когда он будет здесь, Его Воробейшество и его сучки запоют по-другому.
Её бесило ощущение собственной беспомощности.
Она пробовала угрожать, но её угрозы были встречены с каменными лицами и неслышащими ушами. Она пробовала приказывать, но её приказы были оставлены без внимания. Она пробовала взывать к милосердию Матери, пытаясь сыграть на естественном сочувствии женщины женщине, но три иссохшие септы, должно быть, выбросили своё женское естество за ненадобностью, когда приняли обет. Она пыталась очаровать их кротким разговором, смирением, с которым принимала каждое новое испытание. Никакого эффекта. Она предлагала им вознаграждение, обещала особое отношение, почести, деньги, места при дворе. Её посулы значили для них не больше, чем её угрозы.
И она молилась. О, как истово она молилась. Они хотели её молитв, и она подала им это блюдо, на коленях, будто была лахудрой—простолюдинкой, а не дочерью Утёса. Она молилась о помощи, об избавлении, о Джейме. Вслух она просила богов защитить её в её невинности, но про себя она молила послать внезапную, мучительную смерть своим обидчикам. Она молилась, сбивая в кровь колени, её язык становился таким непослушным и тяжёлым, что она, казалось, сейчас им поперхнётся. В келье Серсея вспомнила все молитвы, которым её научили в детстве, и составила новые, взывая к Матери и к Деве, к Отцу и к Воину, и к Старухе, и к Кузнецу. Она возносила молитвы даже Неведомому. В шторм любой бог хорош. Но Семеро, по—видимому, были так же глухи, как и их земные слуги. Серсея отдала им все слова, какие были, отдала всё, что было, кроме своих слёз. Этого они не
