принц Дорна, говорил он себе. Ей нужен Дорн.
В ответ Геррис рассказал заранее придуманную ими историю. "Вино наше семейное дело. У моего отца есть обширные виноградники в Дорне и он попросил чтобы я нашел новые рынки сбыта. Он надеялся что славный народ Мириина с удовольствием встретит мой товар.
- Вино? Дорнийское вино? - капитан не поверил. - В городах работорговцев идет война. Неужели вы не знаете?
- Говорят, что сражения идут между Юнкаем и Астапором. Миэрин не участвует.
- Пока нет. Но скоро будет. Посланник Желтого Города все еще здесь, в Волантисе, нанимает солдат. Длинные Копья уже сели на корабль в Юнкай, а Летящие по Ветру и Братство Кошки последуют за ними, как только пополнят свои ряды. Золотые Мечи также идут на восток. Это все знают.
- Вам лучше знать. Мое дело - вино, а не войны. Все знают, что гискарские вина - дрянь. Миэринцы хорошо заплатят за мое Дорнийское марочное.
- Мертвым все равно, какое вино пить, - хозяин "Приключения" теребил свою бороду. - Думаю, я не первый капитан, с которым вы пытаетесь договориться. И даже не десятый.
- Да, - признался Геррис.
- Так который? Сотый?
«Почти угадал», - подумал Квентин. Волантийцы любили похвастаться, что сотню островов Браавоса можно загнать и утопить в их обширной гавани. Квентин никогда не видел Браавоса, но готов был поверить в это. Богатый, перезрелый и гниющий Волантис присосался к устью Ройна как жаркий мокрый поцелуй, растянувшись через холмы и топи по обоим берегам реки. Корабли были повсюду: спускались по реке или выходили в море, заполняли причалы и пристани, осуществляли погрузку и выгрузку товаров, военные корабли, китобои, торговые галеи, карраки и плоскодонки, маленькие и большие лодки, ладьи, корабли из Лиса, Тироша и Пентоса, с Квартийскими пряностями, огромные как дворцы, корабли из Толоса, Юнкая и Висилисков. Так много, что Квентин, впервые увидев порт с палубы «Жаворонка», сказал друзьям, что они проторчат тут не меньше трех дней.
Минуло уже двадцать дней а они все еще не могли найти корабль. Капитаны "Мелантины", "Дочери Триарха" и "Поцелуя Русалки" просто отказали им. Помощник "Отважного путешествия" рассмеялся им в лицо. Хозяин "Дельфина" обругал их за то что они впустую потратили его время, а владелец "Сына Семерых" обвинил в пособничестве пиратам. И это все только в первый день.
Только капитан "Ласковой" объяснил им причины своего отказа. "Это правда что я плыву на восток", - сказал он им потягивая вино. "Вначале на юг, огибаю Валирию и дальше прямо на солнечный восход. Мы пополняем запасы воды и провизии в Новом Гисе и затем направляемся к Кварту и Нефритовым Воротам. Все рейсы сопряжены с опасностью, одни больше другие меньше. Зачем мне наживать себе лишние проблемы заплывая в залив Работорговцев? "Ласковая" это все что у меня есть. Я не буду рисковать ей чтобы доставить трех сумасшедших дорнийцев в самое сердце войны.
Квентин начинал думать что проще было бы купить свой собственный корабль в Планке. Правда, это могло привлечь к ним нежелательное внимание. Пташки Паука были повсюду, даже в залах Солнечного Копья. Дорн истечет кровью если твои намерения будут раскрыты, предупреждал его отец, наблюдая как детвора резвится в бассейнах и фонтанах Водных Садов. То что мы делаем, является изменой, поэтому не ошибись. Доверяй только своим спутникам и приложи все силы чтобы избежать ненужного внимания.
Геррис Дринквотер подарил капитану одну из своих самых обезоруживающих улыбок:
- Сказать по правде, я не считал тех трусов, что отказали нам, но в Торговом доме говорят, что вы храбрый человек, готовый рискнуть чем угодно за соответствующую плату.
«Контрабандист», - размышлял Квентин. Так описали хозяина «Приключения» другие купцы там, в Торговом доме. «Он контрабандист и работорговец, наполовину пират и наполовину пройдоха, но, возможно, он ваша единственная надежда» - сказал им хозяин.
Капитан потер большим пальцем по указательному:
- И во сколько золотых вы оцениваете такое путешествие?
- Втрое больше твоей обычной платы за проезд до Залива Работорговцев.
- За каждого? - капитан обнажил зубы в некоем подобии улыбки, и его узкое лицо лицо приобрело хищное выражение. - Возможно. Я, действительно, храбрее многих. Когда вы хотите отплыть?
- Хорошо, если уже завтра.
- Договорились. Возвращайтесь за час до рассвета со своими друзьями и винами. Лучше отплыть пока Волантис спит, во избежание ненужных вопросов о месте нашего назначения.
- Как скажешь. За час до рассвета.
Улыбка капитана стала шире:
- Рад, что могу помочь. Нас ждет приятное путешествие, не так ли?
- Уверен в этом, - сказал Геррис.
Капитан попросил эля и они вместе выпили за успех предприятия.
"Приятный человек," произнес Геррис позже, когда они с Квентином спустились к опорам причала, где их дожидался нанятый хатхай. Воздух был горячим и тяжелым, а солнце беспощадно ослепляло, заставляя их обоих зажмуриваться.
- Сладкий город, - согласился Квентин. Такой сладкий, что зубы сгниют. Повсюду в изобилии росла сахарная свекла, её подавали почти с любым блюдом. Волантинцы готовили из неё холодный суп, густой и вязкий, как мед. Их вина тоже были сладкими. - Однако же, я боюсь, что наше счастливое путешествие будет коротким. Этот милый человек и не думает везти нас в Миэрин. Слишком быстро он принял твои условия. Он получит втрое против обычной платы, это да, а как только возьмет нас на борт и земля скроется из виду, перережет нам глотки и заберет остальное золото.
"Или прикует нас к веслам, рядом с теми беднягами, чье зловоние мы вдыхали. Нам нужно найти контрабандиста повыше рангом."
Возница ждал их, стоя у своего хатхая. В Вестеросе ее, скорее всего, назвали бы воловьей повозкой, хотя она была украшена намного богаче любой повозки, которую Квентин когда-либо видел в Дорне, а волов не было. Хатхай тянул карликовый слон, со шкурой цвета грязного снега. Улицы Старого Волантиса были заполнены ими.
Квентин предпочел бы прогуляться, но они находились слишком далеко от гостиницы. Кроме того, хозяин гостиницы в Торговом Доме предупредил его, что прогулки пешком унизят их в глазах чужеземных капитанов и местных волантийцев. Знатные господа передвигаются в паланкинах или на хатхаях... и так уж случилось, что у кузена хозяина гостиницы как раз есть несколько этих чудесных приспособлений и он готов с радостью услужить им в этом вопросе.
Их погонщик был одним из рабов того самого кузена. Маленький человек с татуировкой в виде колеса на одной щеке, на нем не было ничего кроме набедренной повязки и пары сандалей. Его кожа была цвета тикового дерева, а глаза как два куска кремня.. После того как он помог им подняться на мягкие скамейки, расположенные между двумя огромными деревянными колесами повозки, он сам забрался на спину слона.
К Торговому Дому сказал ему Квентин, но иди вдоль пристани. После набережной с её прохладным ветерком улицы и аллеи Волантиса казались достаточно жаркими для того чтобы утопить человека в его собственном поту. По крайней мере так было по эту сторону реки.
Погонщик что-то прокричал слону на своем языке. Животное пошло вперед раскачивая хоботом из стороны в сторону. Кабинка последовала следом за ним, погонщик периодически покрикивал на моряков и рабов расчищая путь. Было достаточно легко отличить одних от других. Рабы были все в татуировках: маска из синих перьев, молнии идущие от челюстей до бровей, монеты на щеках, пятна леопарда, черепа, кувшины. Мейстер Кедри говорил что в Волантисе каждый свободный человек должен иметь по пять рабов. Сам он не прожил достаточно долго чтобы проверить свое предположение. Он погиб тем утром когда пираты взяли на абордаж "Жаворонока".
В тот день Квентин потерял еще двух своих друзей. Вильяма Уэлса с его вечными веснушками и кривым зубом, бесстрашного с копьем и Клетуса Айронвуда, красивого несмотря на его ленивые глаза, вечного бабника и весельчака. Клетус был ближайшим другом Квентина пол его жизни, брат во всем кроме крови. "Поцелуй свою невесту за меня", прошептал ему Клетус перед самой смертью.
Пираты поднялись на борт в предрассветной темноте, пока "Жаворонок" стоял на якоре у берегов Спорных Земель. Ценой двенадцати жизней команде удалось отразить их нападение. После моряки сняли с мертвых корсаров сапоги, пояса и оружие, опустошили их кошельки, вырвали драгоценные камни из ушей и сняли кольца с пальцев. Один из мертвецов был настолько толстым, что корабельному повару пришлось отрезать его пальцы, чтобы добраться до колец. Понадобилась три матроса чтобы сбросить его тушу в воду. Остальные пираты последовали прямиком за ним без каких-либо молитв или ритуалов.
Со своими мертвецами они обошлись совсем иначе. Моряки зашили их тела в ткань и привязали к ним балластные камни, чтобы они быстрее пошли ко дну. Капитан вместе с командой помолился за души своих убитых товарищей. Затем он повернулся к своим дорнийским пассажирам, тем трем что остались от шести поднявшихся на борт его корабля в Планке. Даже здоровяк вышел на палубу, бледный и едва стоящий на ногах от морской болезни, он поднялся из трюма чтобы отдать дань уважения. "Один из вас должен сказать несколько слов о ваших умерших прежде чем мы отдадим их морю" - сказал капитан. Геррис был вынужден врать через слово, так как они не рискнули раскрыть правду о том кто они или какова их цель.
Не таким должен был стать их конец.
- Этот поход станет легендой, которую будут рассказывать нашим внукам, - заявил Клетус, когда они отправлялись из замка его отца. Вилл поморщился и сказал:
- Легенда для распутных девок в
