была стальной. Самолету он предпочитал автомобиль, либо бронированный вагон в составе спецпоезда с батальоном охраны.
Пригласив однажды Альбину на чашку кофе с бисквитом и ликером, Гельмут Вольф поинтересовался:
— Небось родительские деньги проживаешь. А кончатся они, на что жить станешь?
— Устроюсь работать куда-нибудь, — ответила Альбина.
— Что же ты умеешь делать?
— У меня степень магистра. Могу преподавать языки, переводить книги, читать лекции по немецкой филологии. — Потупив взгляд, добавила: — Но где же найдешь то, что тебе по душе и не в тягость…
— Да, это — проблема, — задумался Гельмут. — Особенно для гуманитариев. В бонны не пойдешь, не так воспитана. — Вопросительно посмотрел на девушку. — А переводчиком в гестапо могла бы служить?
Перед Альбиной стояла задача проникновения в Службу имперской безопасности Гиммлера. Гестапо и разведка — в ее составе. Чтобы не показаться заинтересованной в этом, сказала:
— Но ведь это несбыточно. Да я и не подойду. Там все больше мужчины работают.
Гельмут быстро настрочил записку, положил в конверт, заклеил и вручил Альбине.
— Там у меня старинный приятель начальственный пост занимает. Поможет тебе с устройством. Не у себя в аппарате, так где-нибудь еще. Он мне многим обязан. Да и человек добрый, порядочный.
Утро вечера мудренее. Альбина решила выспаться. Предложение было заманчивым, но его следовало еще и еще раз обдумать, подготовиться к встрече психологически. Но вдруг завыла сирена, второй раз на неделе, оповещавшая о налете авиации на столицу Германии. Приподняв маскировочную штору, увидела, как лучи прожекторов прощупывают ночное небо. Задрожала земля от взрыва бомб. Взметнулся огненно- пылевой столб. На ее глазах взлетел на воздух трехэтажный старинный особняк напротив.
В одно и то же место бомба дважды не падает, и Альбина предпочла не бежать в бомбоубежище. Спала тревожно. Снились кошмары. После незатейливого завтрака на скорую руку она навела перед зеркалом макияж и отправилась в город. Шла и не могла узнать улиц Берлина: от иных домов остался лишь зловещий дымящийся остов, валялись искореженные фонарные столбы и трамвайные рельсы, преграждая путь пожарным, санитарам и уборщикам, спешившим к развалинам. Из-под обломков извлекали тела погибших. Зрелище было не из приятных. Но разве Гитлер и его сподвижники не знали, что возмездие за авантюру неотвратимо? Беда, что расплачиваться за нее приходится всему немецкому народу.
Едва она села в наземную электричку — Эсбан, — как прозвучало предупреждение кондуктора об ее отправлении «Zuruk bleiben!».
Альбина села у окна. Мимо проплывали дома и бульвары, люди казались букашками, спешившими по своим делам. А ею вдруг овладел страх. «Что ждет меня впереди?» — думала она. И тут же вспомнилось напутствие Гельмута: «Только не робей!» Взяв себя в руки, успокоилась. Но надолго ли?..
Альбина вошла в подъезд мрачного здания Берлинского гестапо. И снова: «А вдруг?» А вдруг на лице написано, что я — советская шпионка? На мгновение остановилась в нерешительности. Сказала себе мысленно: «Страх погубит тебя, Альбина!» Это помогло. Извлекла из сумочки аусвайс. Офицер долго вертел его в руках, сличал приметы. Наконец возвратил его владелице документа. У Альбины спало напряжение, будто гора с плеч свалилась.
Штандартенфюрер СС Клаус Штуббер, седовласый, лет пятидесяти немец, прочитав послание Гельмута Вольфа, пригласил ее сесть. Расспросил, кто ее предки, откуда она прибыла в Германию, с какой целью.
— Я не могу отсиживаться в Швейцарии, когда решается судьба моего Отечества, — ответила она. — Германия для меня превыше всего.
— Гельмут Вольф для меня авторитет, конечно, но служба есть служба, — сдержанно улыбнулся гестаповец. — Вот тебе анкета. Заполнишь все о себе, о родителях, о дальних предках своих, пройдешь медкомиссию. После этого я сообщу тебе свое решение.
Альбина понимала, что ее станут проверять, так что самое страшное впереди. «А вдруг?» теперь касалось уже самой легенды, по которой она только начинала жить. Выдержит ли легенда проверку?
Когда Альбина ушла, Штуббер дал подчиненным указание проверить ее арийское происхождение, родственные и личные связи. Неделю спустя ему на стол легло досье на Альбину фон Тишауэр, собранное из документов, фотографий и агентурных донесений, добытых через своих людей в Швейцарии, на нее, родителей и даже пращуров. Письменная рекомендация Гельмута Вольфа. Заключение врачей. Все устраивало. И тогда он позвонил Вольфу, попросил прислать девушку к нему.
Войдя в кабинет штандартенфюрера, Альбина вскинула правую руку в партийном приветствии:
— Хайль Гитлер!
— Хайль! Проходи, садись, дочка, — тепло посмотрел на нее гестаповец. — Твоего деда барона фон Тишауэра я знал лично и хорошо помню его. Он был надежным наци. Являясь крупным банкиром, финансировал приход фюрера к власти. Новая Германия и возникла благодаря поддержке таких людей, как твой знатный предок.
— Спасибо за добрую память, — просияла Альбина. — Я горжусь своим дедушкой.
И вдруг гестаповец взглянул на Альбину так, что по телу ее невольно пробежали мурашки.
— По-моему, я встречал тебя в Цюрихе с дедом.
— Очень может быть. Дедушка любил гулять со мной по городу, — ответила Альбина, успокоившись. И добавила страдальчески: — У него очень болели ноги…
— Да, да. Он жаловался на ревматизм… А какой был старик! — И снова спросил: — Где бы ты желала проявить свои способности?
— Даже не представляю себе, — улыбнулась Альбина.
— Откуда знаешь русский, английский языки?
— Меня воспитывала гувернантка из русских эмигрантов. А английский изучала в школе, в университете.
— Откровенно говоря, переводчик мне необходим. — Штуббер задумался. — Но потребуется применение обоих языков. Сможешь?
— Это что, синхронный перевод?
— Не только. Переводить придется также русские и английские тексты, а иногда и магнитофонные записи перехваченных разговоров наших противников, дипломатов.
Выдержав паузу, Альбина сказала:
— Если считаете, что я вам подхожу, не возражаю.
Вышла из здания раскрасневшаяся, радостная. Как же, легенда выдержала проверку, и еще какую! Это придавало ей уверенность, смелость в последующих шагах. Испытательный срок она выдержала и была оставлена в штатах Берлинского гестапо. Ей присвоили звание, выдали гестаповскую форменную одежду и даже пистолет системы «вальтер». Униформа ладно сидела на ней.
Она имела дело с информацией внутреннего порядка — об антифашистских настроениях в различных группах населения, — которая стекалась со всех концов Берлина, о принятых репрессивных мерах, направленных на их подавление, о бунтах немецких патриотов в концлагерях и даже о взаимоотношениях дипломатов различных государств, посольства которых продолжали оставаться в Германии.
Это было важно знать, чтобы видеть процессы, происходящие в Германии, изнутри. С первых же дней увидела: враги здесь безжалостно уничтожаются, «заблудшие» гноятся в концлагерях, на воротах которых стояло: «Работа делает человека свободным». Но полученная работа не могла полностью удовлетворить Альбину. Советской разведчице необходимо было нечто другое — секретная информация, раскрывающая замыслы Германии в отношении Советского Союза.
Тем временем в Третьем рейхе происходило дальнейшее нагнетание массового психоза и экзальтации. Берлин походил на растревоженный муравейник, на который своей лапой наступил медведь. Шло активное патрулирование в воздухе. Как и перед войной, только в еще большей мере, совершались обманные маневры дипломатов и высокопоставленных военных, подспудно усиливалось напряжение как внутри партии, так и среди генералитета, все больше бесновался фюрер. В этой обстановке надо было и Альбине тщательно продумывать свое поведение.
Альбина хорошо знала, с чего началось разоблачение гестапо антифашистской подпольной
