всякий случай провел бритвенным станком Северуса над верхней губой. К его тайному разочарованию, в этом месте ничего расти не спешило. Хотя Северус как-то сказал «Радуйся, еще намучаешься», это было слабым утешением. У Рона Уизли имелись даже зачатки бороды, в то время как он сам оставался гладколицым, как девчонка. На оплакивание отсутствующих усов времени не было, и Гарри поспешил вниз, в кухню, откуда доносился будоражащий ноздри аромат кофе и сдобы.
Молли Уизли и Северус сидели за столом и пили кофе, что было непривычно: экономка никогда с ними не завтракала.
— Доброе утро, — смущенно сказал Гарри, обращаясь больше к миссис Уизли.
Что-то было не так. Молли выглядела расстроенной.
— Доброе утро, милый, — очень мягко сказала она. — Булочки... свежие. Садись, Гарри.
Северус молча встал и обнял его, поцеловав в шею за ухом.
— Ничего не случилось? — встревожился Гарри.
— Ничего. Миссис Уизли... покидает нас. Ненадолго, — Северус подвинул ему стул и налил чашку дымящегося чая.
— Мальчики, я не представляю, как вы тут будете, — вздохнула экономка. — У вас нет времени готовить, некогда ходить за покупками, вы без присмотра язву желудка заработаете!
— Гарри отлично готовит, — заметил Северус. — А убирает так, что...
Миссис Уизли метнула на молодого человека взгляд, говорящий «знаю, как убирает Гарри».
— Вы уезжаете? — удивился он.
— Нет, я буду в Лондоне, но... — экономка огорченно поджала губы и встала. — Спасибо, мне пора.
— Все будет в порядке, — тихо сказал Северус, провожая ее к двери. — Нарцисса вам понравится, я уверен.
— Мистер Сне... Северус, — она вдруг обняла его и погладила по спине. — Береги себя.
Тот поцеловал ее в щеку.
— Молли. Я тоже тебя люблю.
От удивления Гарри подавился булочкой.
* * *
— Северус, ты должен был сказать мне раньше! — огорченно сказал Гарри, нервно ковыряя ногтем обивку автомобильного сиденья. Исцарапанная мисс Бентли осталась в гараже, и ехать в клинику пришлось на другой машине. Впрочем, мистер БМВ был ничуть не хуже, хотя, как выяснилось, был подарком Люциуса Малфоя. — Я бы договорился с Хагридом, или Луной, или...
Стоянка Лондон Бридж была запружена длинными рядами машин. Северус втиснул автомобиль на свое парковочное место, но ни он, ни Гарри не спешили покидать уютный дом на колесах.
— Я думал, Ремус тебе сказал. Я никогда не дежурю в день заседания Фонда, как и другие члены правления. Тем более, сегодня банкет по случаю двенадцатой годовщины со дня основания... Я договорюсь с Ремом, чтобы отпустил тебя хотя бы на банкет... Терпеть не могу подобные мероприятия, — с досадой сказал Северус.
— Я не хочу на банкет, — расстроился Гарри. — Я думал побыть с тобой вдвоем. А там... я даже подойти к тебе не смогу.
— Что значит, не сможешь? — Северус недоуменно шевельнул бровью. — Я не знаю, как распределены места, но, думаю, это решаемый вопрос. Если ты... Надеюсь, ты понимаешь, что будет означать в глазах общественности наше соседство за столом.
— Северус, всё равно все про нас знают, — возразил Гарри. — Мне только доктор Блэк один раз гадость сказал, а так... По-моему, все тебя уважают... или боятся... не знаю, — улыбнулся он.
— Мне важно, как ТЫ себя будешь чувствовать, а кто что думает, меня меньше всего интересует. На банкете будут представители прессы. Не волнуйся, Рите Скитер аккредитацию не дали, — мстительно сказал профессор.
— Да я не волнуюсь... Северус, а пообедать вместе получится?
— Надеюсь. Я позвоню.
— Северус.
— Что, мой хороший?..
Северус погладил его по щеке. Гарри перехватил его руку и поцеловал в ладонь с лихорадочностью безумца.
— Я не доживу до завтра. Я без тебя не могу... уже даже дышать не могу!
— Маленький мой кит... Я останусь дежурить после банкета, хочешь?
Гарри покачал головой.
— Нет, не надо... Заседание, банкет, ты устанешь, замучаешься... Поцелуй меня, — Гарри закинул руки ему на шею и умоляюще посмотрел в глаза. — Ты мой самый... мой... мой...
* * *
Гарри вылетел из лифта и со всех ног кинулся к санпропускнику. До его ушей донесся возмущенный голос доктора Люпина. Он обернулся и заметил профессора, ожесточенно спорящего с какой-то дамой.
— Я подам на вас в суд и выиграю! — услышал он и изумленно открыл рот: впервые на его памяти профессор Люпин кричал. — Но пока мы будем бегать по судам, ваш ребенок умрет!
— Значит, Господу так будет угодно! — раскрасневшаяся полная женщина едва ли не топала ногами. — Думаете, я не знаю законодательство? Думаете, я не найду на вас управу? Существуют заменители крови!
— Много вы об этом знаете! — гневно выкрикнул Люпин. — Полноценных заменителей не существует! И если ваша дочь умрет на столе, никакой бог не вернет ее вам назад, вы это понимаете или нет?
Гарри остановился и нахмурился, вслушиваясь в разговор.
— Лучше умереть, чем переливать! В Царствии Небесном мы воссоединимся вновь! И таким, как вы, там не будет места!
— Операция проводится под аппаратом искусственного кровообращения, донорская кровь нужна и во время операции, и после, для восстановления объема. А кровезаменители в вашем случае...
— Любой Свидетель Иеговы знает про перфторан! — перебила женщина. — Вы идете против Бога, предлагая мне грех!
— Я предлагаю сохранить жизнь вашему ребенку, — устало сказал Люпин. — Зачем вы дали ребенку имя Ева*, если обрекаете ее на смерть?
— Вы хоть раз открыли Библию? — кипятилась дама. — Там и только там указания, как нам всем жить! А в двадцать девятом стихе Деяний, в пятнадцатой главе сказано: «воздерживаться от крови»! Кровь принадлежит Богу и только Богу! Вы хотите спорить с самим Иеговой? Будете разговаривать с моим адвокатом, если не понимаете элементарные вещи, которые я пытаюсь вам донести! Это религиозная дискриминация, сэр! Я написала заявление, что вам еще нужно? И если я узнаю, что по каким-то причинам вы пошли против моей воли... — женщина надвинулась на профессора, будто собралась его задушить голыми руками.
— Ваша дочь — аллергик, — не сдавался Люпин. — Перфторан ей противопоказан. Пока мы будем перебирать варианты, выясняя, что ей подойдет, а что нет, уйдет драгоценное время. Вы теряете его сейчас, пытаясь говорить со мной о том, в чем совершенно не компетентны. У нее гемоглобин — сорок восемь, вы понимаете, что это такое, или нет? Я в последний раз поясняю вам. Ваш отказ от переливания означает, что вы своими руками убиваете ребенка. И моими также.
— Если я приму заменитель крови, это значит, я откажусь от Бога! — яростно выкрикнула женщина. — Еве не нужна кровь! Ей нужен Бог!
— Я думал, ей нужна жизнь, — тихо сказал профессор.
Гарри не выдержал.
— Простите, пожалуйста, что вмешиваюсь. Но... поверьте, мы часто используем кровезаменители, мы уважаем религиозные убеждения всех родителей. Но Ева... ей нужна донорская кровь! Разве вы не хотите, чтобы она жила? Разве вы не любите ее? Богу не нужно буквальное следование словам, ведь Он читает наши сердца! Иисус отменил все ветхое, потому что отдал за нас свою кровь! Он — наш духовный донор, и теперь мы свободны, и должны поступать по любви, а не по букве закона, как фарисеи!
— Гарри, не надо, — запоздало предупредил Люпин. — И то, и другое — демагогия!
— А это еще что за сопляк! — вознегодовала женщина, уставившись на Гарри. — Сектант! Не надо говорить мне о том, чего не понимаете! Иегова дал нам законы, а теперь кто-то имеет наглость трактовать их по-своему! Воистину недалек Армагеддон!
— Битва сектантов, — пробормотал хирург и повернулся к Гарри. — Поттер, марш в отделение, немедленно!
Такого выражения лица у профессора Люпина Гарри еще не видывал. Он молча кивнул и направился в санпропускник.
* * *
— Северус не оперирует Свидетелей Иеговы! Принципиально! Бесполезно просить! После того случая... Он разве вам не говорил?
Люпин нервно расхаживал по кабинету, скрестив руки на груди и мрачно глядя в пол. Гарри уже знал, что это признак отвратительного настроения.
— Нет, — вздохнул Гарри. Они почти не обсуждали работу. За все время Северус скупо рассказал о паре неудачных операций и ни словом не обмолвился о тех чудесах, за которые его боготворили окружающие.
— Несколько лет назад он проигнорировал требование родственников пациента не переливать кровь. Операция прошла идеально, но Северуса затаскали по судам, и если бы не блестящий адвокат, которого подыскал Малфой, неизвестно, чем бы дело кончилось. Это был шумный и совершенно отвратительный процесс. Нет ничего хуже медико- юридических столкновений... Адвокат пациента приплел к обвинению все, что можно: и сексуальную ориентацию, и антирелигиозную позицию, и всякую чушь. Пока Сопливус судился, умер его пациент, простой случай, Блэк постарался...
— Не называйте его Сопливус, — сверкнул глазами Гарри. — У него есть имя! Северус — по крайней мере, при мне — не называет вас Вол... вы знаете, как! Он вас зовет по имени, профессор!
Люпин расплылся в улыбке.
— Гарри, успокойтесь, ради всего святого. Мы были почти детьми, когда придумали эти имена. Это не значит, что я его не уважаю или...
— Вот и докажите, что уважаете! — сердито сказал молодой человек. — Можете сколько угодно звать меня Монахом, кем угодно, хоть Чертом, только не называйте профессора Снейпа глупой кличкой!
— Всё-всё-всё, — Люпин положил руку на его плечо. В глазах танцевали смешинки. — Обещаю. Торжественно клянусь. Никогда не звать Сопливуса Сопливусом. То есть, Северуса Северусом. То
