есть... Не смотрите так гневно, Гарри.
Гарри вздохнул.
— Я ему позвоню. Я не верю, что он откажется оперировать Еву.
Профессор Люпин с сомнением посмотрел на юношу.
— Через пятнадцать минут консилиум. Директор клиники заверил отказ матери от гемотрансфузии. — Перед законом мы чисты, — с горечью сказал он.
* * *
— Ты бы видел эту мать, — Люпин протянул руку за очередным зажимом. Нимфадора вложила ему в ладонь инструмент и замерла с непроницаемым лицом сфинкса. — Гарпии... или как такие дамы называются. Мегеры, Фурии, Эриннии...
— Суки они называются, — вставил Локхарт. — Безграмотные.
— Вот-вот, — Северус впервые согласился с анестезиологом. — Рем, не знаю, на что ты рассчитываешь, — сказал он, разглядывая что-то внутри разведенных расширителем краев раны. — Мой метод экономит семь минут двадцать секунд.
— При пережатии аорты это чертова уйма времени, — возразил Люпин.
— Почему ты мне вечно всякую дрянь подсовываешь, а?
— Ты же бог аневризм, Сопли... Северус.
— Ага, я уже Северус... Как веретеновидная аневризма там, куда не долезешь, так сразу Северус. А как что попроще, в нисходящей части аорты... так Сопливус.
— Профессор Поттер запретил пользоваться кличками, — серьезным тоном сообщил Люпин, не поднимая головы.
— Да ну?
Гарри по голосу почувствовал, что Северус улыбается.
— Да... строгий такой.
Кто-то хихикнул. Санитар Поттер покраснел под маской.
— Как ты Малфоя на селл-сейвер раскрутил? — поинтересовался Люпин.
— Пообещал за него проголосовать.
— Соп... Северус, не шути, мне нельзя трястись. А почему мы у трансплантологов христарадничаем? Нам бы свой селл-сейвер.
— Уже заказал, — буркнул Северус. — Не зажимай тут, давай кисетный шовчик.
— И почем?
— Девяносто восемь тысяч. Фунтов, не евро.
— Зараза.
— Угу...
— Какая прелесть, — стонал над аппаратом перфузиолог. — Гилдерой, ты только посмотри!
— Видел, — злым завистливым голосом сказал Локхарт. — Не вздумай голосовать за Малфоя! Он же тухлая консерва**! Северус, а правда, что он на операциях на персонал орет и тазы пинает?
— Неправда, — буркнул профессор. — Еще одно слово про Малфоя, и сейвер отправится обратно.
— Молчу-молчу!
Гарри посмотрел на невзрачный с виду аппарат, подключенный к кардиотомному резервуару АИК. Селл-сейвер собирал потерянную во время операции кровь, очищал, фильтровал, сохраняя неповрежденные эритроциты и лейкоциты, и направлял их обратно в кровоток. Райская мечта Свидетелей Иеговы.
«А если бы я не уговорил Северуса?» — вдруг подумал он и покрылся холодным потом: Еву ожидала операция с заменителями крови и возможный анафилактический шок.
— А теперь все заткнулись, — непререкаемым голосом сказал профессор. — Локхарт, ты готов?
— О да... — подозрительно томно ответил анестезиолог.
— Тогда поехали.
В операционной стало тихо. Гарри сел на табурет и задумался.
Девятилетняя Ева провела у них два дня, и, хотя поступила в критическом состоянии и все анализы подтвердили необходимость срочного хирургического вмешательства, с операцией не спешили. Два дня в отсутствие Люпина профессор Флитвик безнадежно сражался с матерью девочки.
Ева оказалась тихая и улыбчивая. Каждый раз, как только Гарри появлялся в палате, лицо Евы освещалось такой радостью, что юноша невольно смущался: он чувствовал, что нравится девочке, и не знал, что с этим делать. Помфри довольно грубо сообщила ему, что Ева в него влюблена без памяти, рисует портреты «дяди Гарри» и прячет их в тумбочку.
В палате было несколько небольших телевизоров. Тот, что висел над койкой Евы, в первый же день сняли с кронштейнов и унесли: смотреть телевизор Свидетелям Иеговы запрещалось. На прикроватной тумбочке лежала Библия, но Гарри ни разу не видел, чтобы девочка ее открыла. Зато Ева все время рисовала больничными карандашами и фломастерами, изводя тонны бумаги, к неудовольствию мадам Помфри. Игрушек или кукол у девочки не было — мирские соблазны не одобрялись Свидетелями.
К ужасу Гарри, на телефонную просьбу оперировать Еву Северус категорично ответил «нет». Не веря своим ушам, Гарри бросился к нему в отделение. Что повлияло на решение профессора, молодой человек так и не понял. Быть может, его злой крик, что он фильтрует пациентов, как Малфой, может, красное от гнева лицо с блестящими от слез глазами. Но скорее всего, последней каплей было завещание Евы. Самое настоящее завещание, которое она написала на имя Гарри. Он швырнул его на стол Северусу и, кусая губы, смотрел, как тот с хмурым видом разбирает детские каракули.
«Завищание. Я, Ева Р. Кимберли завищаю все имущество которым владею м-ру Гарри Поттеру, Лондон Бридж Хоспетал, отделение ВПС 4 этаж. Имущество: 1) Все мои картины, 2) Камень Волшебный, 3) Библия. После моей смерти м-р Гарри Поттер может забрать всё себе навсегда. Ева»
«Камень Волшебный» до сих пор лежал у Гарри в кармане униформы. Маленький кусочек красноватого гранита с мелкими блестящими вкраплениями. Ева отдала его Гарри вместе с завещанием, справедливо подозревая, что мадам Помфри обнаружит его в тумбочке и выбросит.
— Нагреваем, — услышал он и вздрогнул: оказывается, он едва не заснул на табурете.
Тишина в операционной вдруг показалось ему подозрительной. Гарри подкрался к столу и заглянул Северусу под локоть: зашивали предсердие. Немного успокоившись, он вернулся на место и опять начал дремать.
— ... твою мать, крупноволновая фибрилляция! — внезапно услышал он.
Сердце Гарри подпрыгнуло и затрепетало, будто фибрилляция началась у него самого. На экране монитора в бешеном танце дергались зеленые линии.
— Давление падает! Частота сердечных сокращений тридцать... двадцать восемь... двадцать два... — говорил Локхарт. — Слагхорн, мать твою!
— Пускаю вазопрессоры... Увеличиваю...
— Падает, бл..., снова падает!
В тишине тревожно попискивали мониторы. Ноги санитара Поттера вдруг стали ватными. По спине заструился холодный пот.
Лицо анестезиолога было каким-то серым.
— Пульса нет, — сообщил он. — Тонов нет.
— Дефибриллятор, — голос Северуса казался спокойным. — Десять джоулей. Быстрее!
Подкатили тележку.
— Северус, многовато! Она весит тридцать...
— Десять джоулей! — рявкнул тот.
Гарри придвинулся ближе, но тут же отпрянул от стола: заряжающийся дефибриллятор издал воющий звук.
— Все назад... Руки убрать! Разряд!
Тело под простынями судорожно дернулось. Гарри затрясло: он успел увидеть, как Северус на мгновение приложил маленькие электроды к открытому трепещущему сердцу.
Все вновь сомкнулись над столом.
— Полный хаос, бл...!
— Адреналин! Еще! Готовим кордарон.
— Нулевой эффект. Локхарт, что с интубацией?
— Оксигенация адекватная.
— Пятнадцать джоулей. Руки от поля! Разряд!
Глухой стук тела об стол.
— Нулевой эффект.
— Кордарон внутривенно!..
— От стола! Двадцать джоулей... Разряд!
Стук вздрогнувшего тела.
— Ритм! Есть ритм!
Гарри понял, что до этого не дышал.
— Давай-давай- давай, да, да... Да! Умничка, Ева. Другое дело.
— Фух. Синусовый ритм.
— Ушиваем поле?
— Ждем.
— Асистолию ждем, Сопли... ах ты господи, Северус?
— Пятьдесят джоулей тебе на язык!
— Триста шестьдесят в голову Свидетелям Иеговы.
— Это без меня. Чтоб я еще раз взялся... Эй, инфузию кордарона наладьте там!
— Будем высылать профессора Поттера на переговоры.
— Еще чего!.. Ну что?
— Думаю, можно ушивать.
— Я не просто так трудился, Ремус.
— Неужели?
— Профессор Поттер идет с нами на банкет.
— Какой банкет? Поттер в глубоком обмороке, — гаденьким голосом вставил Крам. — Или спит.
— Неправда! — обиделся Гарри.
— Извините, мистер Поттер. Мы вас разбудили, — Северус снял очки и смеющимися глазами посмотрел на Гарри. — Вынужден вас разочаровать. Возможно, вы не получите в наследство Волшебный Камень. Завещание потеряло силу.
Гарри улыбался под маской.
— Слава Богу!
— Слава селл-сейверу и дефибриллятору, — сказал Люпин. — Всем остальным спасибо.
* * *
— В котором часу заканчивается заседание Фонда? — Виктор Крам снял рубашку и небрежно бросил на спинку стула.
— В пять. Потом банкет, в семь часов.
Гарри окинул быстрым взглядом мускулистую грудь медбрата и отвернулся. Крам как-то сказал: «Нечего на меня пялиться», и смотреть приходилось украдкой. Виктор был завсегдатаем тренажерного зала, и как-то раз милостиво позволил Гарри пощупать бицепс и потрогать «квадратики» на животе, после чего грубо заявил: «Хватит лапать». Юный санитар изо всех сил делал вид, что мускулистые прелести Крама его совершенно не интересуют. Медбрат натянул майку и уселся на подоконник, болтая ногами и насмешливо глядя на Гарри.
— Полчаса до конца заседания. Ну что ж, подождем.
— А тебе зачем? — удивился Гарри.
— Я жду Люпина. Сегодня должен решиться мой вопрос. В том году подавал заявление на бесплатную ординатуру, получил отказ. Авось в этот раз повезет.
— Я тоже подал заявление на грант, — разволновался Гарри. — А что, часто отказывают?
— А черт их знает. Тебе можно не волноваться, там твой Снейп все
