— Почему не остановил?
— Работы было много. Посчитал, что он это в шутку предложил.
— Шутка? Он, говоря казенным языком, создал угрозу личному составу, путем давления на представляющего опасность задержанного.
Мракоборец поморщился.
— Михалыч, ты не сердись на Иванцова. У него дочь убили, в самом начале этого всего. Мальчишка в детском саду “фокус” показывал, разряд как раз в нее пришелся. Пять лет было, единственный ребенок.
— Вы уже его пристрелили? Ну, может судили? Или хотя бы порицание вынесли?
Махнув рукой, он встал, прошелся по двору.
Нда, видимо, сорвался сюда, спрашивать, а подумать, чем это кончится, если убивал не я, не удосужился. А чего он сорвался? Амулеты у мракоборцев, продавец, задергавшийся при упоминании о них, Шеф, связанный с мракоборцами убивает торговца. Кто-то из ведомства Сергеева барыжит ценным товаром налево? И тут появляюсь я? Но тогда как может Сергеев не знать, что я и Шеф разные люди?
И что мне делать с этим гостем, у которого три снайперских двойки начеку?
— А что вообще в мире? — Я постарался спросить максимально нейтрально, и мракоборец поддержал тон.
— Да все так же. В Штатах вон уже одиннадцать Лиг Правосудия и две “организации Щ.И.Т.” — на западном и восточном побережьях. Зато и “Клуб Адского пламени” уже двести отделений зарегистрировал.
— Регистрация суперзлодеев?
— Ну да. Их к такой ситуации почти столетие комиксами готовили, паттерн выработан, как говорят наши специалисты. В Южной Америке хуже, там традиционно сильна католическая Церковь, и какой-то авторитетный дурак в рясе додумался назвать Эту Хрень “происками нечистого”. А до кучи “дьявольским искушением” назвали и компьютеры. Вот и представь, что там творится. Не везде, но там темного народца много, уж поверь.
— У нас что, не молятся разве? Слышал, после сошествия “благодатного огня” опять бассейн “Москва” собираются открывать? Наши церковники что говорят?
— Словно есть другой вариант — получили указания, взяли под козырек и сейчас чуть не каждая проповедь начинается “кому много дано, тот должен служить государству”
— И слушают их?
— В основном бабки. Народ поначалу повалил в храмы, даже к нам приписали пару попов.
— Сами ушли, или вы помогли?
— Сами. Крест и молитва плохо помогают против огненного элементаля.
Я сдержался и не спросил, что помогает хорошо.
— У соседей новенького ничего?
— Батька собирает под себя друидов и травников. Обещает всем едва ли не дворянское достоинство, каждому дворец и персональную пущу.
— Готовится завалить картошкой всю Европу?
— Не так уж и глупо. Земля есть, маги есть, значит и еда будет. А где еда там и люди живут.
Да уж, я именно из таких мыслей и исходил, когда сюда эвакуировался.
— Что на югах?
— Какая-то сволочь подняла Вади ас-Салам.
— Это что?
— Кладбище в Ираке, на пять миллионов захоронений.
— И как?
— Некромантия против ядерного оружия не играет.
Он вдруг резко повернулся и почти закричал:
— Нам почти удалось. Почти, не хватило самой малости, чтобы удержать страну от развала. Может, если бы ты остался… — Он не договорил, махнув рукой.
— Спасибо, полковник, за добрые слова. Знать, что только твоей жизни не хватило, чтобы накормить чужого зверя… — Я тоже не стал договаривать. Ох полковник, ни хрена ты не спец в людях. — Сергеев, ты когда в последний раз видел одинокого мента в форме?
— Не помню, а что?
— Я — три месяца назад. Это уровень доверия к тем, кто вроде бы наша защита — представитель прежней власти живет до второго-третьего игруна.
Он явно разозлился:
— Если какие-то уроды…
— Это не уроды, Сергеев, это те самые люди, которые вроде бы должны быть благодарны за защиту родному государству. — Он слушал, сжав губы и сумрачно на меня уставившись. — Поехали в Гнединск, там в ментовке работают неплохие люди. Местные, знающие, не вороватые, делом занимаются, если могут. И куда идет народ с просьбами? В штаб Гнединской Гильдии, хотя их там втрое меньше, чем полицейских.
— Зато у них сил больше.
— Не суть важно, главное, что народ голосует ногами. Я по всей стране хожу, смотрю, слушаю…
— Помогаешь.
— Не без этого, но только когда вижу, что человек помощи достоин, и вижу, что он готов заплатить.
— Во Владимире помог просто так. И в Питере тоже. И в Пензе тебе уже некому было платить.
— Капитана расспроси, я у них патронов взял за помощь, и два легких броника. Тьфу, не сбивай, не о том речь. Я вижу, что людям вы не нужны. Вы, как государство. Вы, как организующая сила.
— Не будет нас — придут другие!
— Они уже пришли. Благодаря Этой Хрени все вдруг стало гораздо понятнее и проще. Если кто-то прикрываясь громкими словами отбирает у тебя имущество, а то и жизнь, для своих целей — это враг, его надо убить! Свой лишь тот, кто рядом и зависит от тебя. И люди строят свои маленькие государства, на десяток-другой человек.
— И их передавят по-одиночке!
— Завидно, что этого не можете сделать вы? Это же раньше была ваша тактика, давить сопротивляющихся по одному, в темных местах, наводя страх?
Он матюкнулся, словно в отчаянии подняв руки к небу.
— Михалыч, я простой майор, “сапог”, “махра”, получивший дар одним из первых, мне похуй, что думают там! Я вижу, что сейчас идет вторая волна, гораздо страшнее! Я мечусь по стране, собирая всех, кто может хоть как-то защитить людей!
— А все, кто может, дают тебе пинка под зад…
Махнув рукой он сел на крыльцо рядом, нагнувшись вперед, словно стараясь сдержаться.
— Ты, Сергеев, может и впрямь хороший человек, и действительно стараешься делать как лучше. Но это “лучше” оно не для меня. Не для нас. Ты — простой майор, я — простой больной человек, которому еще хоть денек бы пожить… Илья!
— А? — Мальчишка отвечал из-за занавески, отделяющей сени от дома.
— Принеси попить, пожалуйста. Компот остался? Сергеев, хочешь манго?
Он, поморщившись, посмотрел на меня, покачал головой.
— Ну звиняй. А я вот разлакомился. Елка пополам с мылом, но вкусно!
Илью мракоборец не разглядывал, видимо, наблюдение за нами велось и информация, что я живу не один новостью не была. Протянутую кружку он взял, кивнув, отпил и поставил стакан рядом.
Я срезал кусок манго, порезал, вывернул шкурку, начал есть.
— С таким удовольствием жуешь…
— Кто знает, Сергеев, вдруг это последний фрукт в моей жизни? Как там в притче говорилось? Ах, какая сладкая это была ягода?
Он покачал головой, но протянутую вторую половинку взял, повертел в руках.
