холодного океана все оставшиеся мне два года? Можно, я бы успел Илью натаскать хоть немного, молодой, языки ему легко учить, сила есть, даже больше моей. Но… скучно это будет. Правильно, разумно, но скучно. Оставаться в деревне и ждать, с тоской видя, как все вокруг рушится, чтобы уйти в последний момент? Нет для мужика ничего хуже бессилья, нет страшнее муки, а справиться с тем, что идет, мне не удастся. И Сергееву не удастся.
И ведь есть силы, которые могут как-то удержать, но чтобы их собрать придется кровь лить. Ладно бы чужую, так ведь свою. А когда наконец соберешь, масса человеческая начнет противиться. Разбалована она, эта масса, не хочет она работать для своего будущего. И я не хочу. Только делать-то что?
Я опять дошел до центральной бусины, и в этот момент грузовик затормозил, сворачивая к обочине, оба моих попутчика тут же подскочили к бортам, где в брезенте была пара прорех.
— Что там?
— Машина стоит, вроде. Темно, не видно ни хрена.
— Люди есть?
— К кабине пошли. Говорят чего-то.
А не завезли ли нас куда-то? Ни мужики, ни я с водилой и его напарником не знакомы, мало ли чего о них не знаем?
“Где я”
Просветило метров на триста. Машин рядом две, только одна за кустами. ВАИшный “козлик”, а рядом трупы. Живых вокруг два человека, один ранен, лежит, здоровый — вооружен, говорит с вышедшим к нему водителем.
Полог откинулся, в кузов заглянул шофер, подсвечивая себе фонарем, и спросил:
— Мужики, помочь надо, бандюки людям колеса прострелили, и одного ранили.
Сидевшие напротив переглянулись, один поднялся, начал рыться в мешке. Так, надо обозначаться, а то мало ли, если нас завезли ради мешков и моей сумки, то можно и не успеть объяснить, что я сильномогучий маг и потому меня нельзя убивать.
От загоревшегося в моей руке светового шарика все трое пригнулись, одновременно матюкнувшись.
— Спокойно, это простой свет. Вот, держи. — Я протянул второй шоферу, тот с опаской взял. — Только не урони на землю.
— Рванет? — Он держал шарик в правой вытянутой руке, напряженно разглядывая.
— Рассыпется без следа, если на земле окажется. В левую руку возьми.
Хмыкнув, он “экипировал” шарик, еще раз нервно матюкнувшись на яркий свет, протянул свой фонарь одному из пассажиров.
— Маг, значит?
— Есть немного. Что помогать?
— Затащим сюда груз и раненного.
— Это можно…
На обочине стоял УАЗик-“буханка” на спущенных шинах, рядом с ним лежал на боку, скрючившись и прижав руки к животу, парень лет двадцати.
— Они местные?
— Ага, километров пятьдесят дальше живут, я их знаю.
— Что случилось? Мужики, вы помогите, а то я, сами видите, для переноски тяжестей не подхожу.
Пока грузили глухо стонущего парня и какие-то ящики расспросил его попутчика. Их остановили на дороге, прострелили шины, и, видимо, хотели выволочь из машины, но “у них с собой было”, и трое нападавших, действовавших как-то совсем уж глупо, не по-военному, подставились под очередь. Только один успел выстрелить, уже с земли в сдуру высунувшегося парня.
Ни хитрой засады, ни долгого боя. Очередь по колесам, короткая перестрелка на полрожка с каждой стороны, три трупа и один раненный. Даже и рассказать не о чем.
Пять минут спустя, собрав все, что можно было считать трофеем, с сожалением столкнули УАЗик в кусты (раздербанят же!) и поехали дальше. Что характерно, ни один из проехавших мимо не остановился, хотя пара и притормаживала. Видимо, наш шофер в самом деле знал, чья это машина, остальные не рисковали.
— Там дальше медицина есть какая?
Подобранный пассажир мотнул головой, потом стащил кепку, утер ей лицо, покачал головой.
— Его только в больницу, но не довезем уже. Я семь лет на скорой по области шоферил, навидался.
— Может, маги-лекари есть?
— Не слышал про таких, только обычные, боевые. Друид вроде есть где-то. Хорошо с друидом в деревне, говорят, по три урожая можно собирать.
— Так почва же истощится?
— До того дожить еще надо, а жрать хочется сейчас.
— И не только жрать.
— Это да. — Он вздохнул, отвернулся от умирающего и начал рассказывать. — Слышал, там, ближе к югу, зимой смешной культ образовался: за основу шаманизм, но с жертвами духам предков, причем не абы кого, а обязательно священника. Попа, муллу или буддийского ламу. А когда их начали винить в кровожадности то выставили претензии в оскорблении чувств верующих. Мол, вы же все религиозные, и знаете, что попадете в рай, как лица духовного звания. И по той же своей духовности вы обязаны помочь окружающим в их небольшом желании передать весточку и просьбу о помощи. Или, спрашивали, вы нам что-то недоговариваете, и все эти истории про загробную жизнь это сказки? Тогда пожалте на костер уже как мошенники.
Мужики напротив с интересом прислушивались, но в разговор не лезли.
— И чем кончилось?
— Попы сильны языком.
— Что, переубедили культистов?
— Не, уговорили тамошнего главного вояку, что спасти их дело богоугодное, и тот за час артиллерией капище раскатал. Вместе с обитателями.
— Да ну, брехня.
— Наверное. Зато смачная, да?
Мы замолчали. Парень, все так же лежавший на подстеленном ватнике, уже не стонал. В свете шарика лицо у него было как у вампира, бледное, губы синие. Нет, бесполезно в портал идти, не дотащить уже.
— Это, твое, а?
Он показал мне шарик, который ему сунул, избавляясь от опасной вещи, наш шофер.
— Мое. Оставь, он еще долго светить может. Недели на две хватит, если экономить, только на землю не клади.
— Дело. У нас тоже такими штуками торговали раньше. — Он убрал шарик в карман, не заметив в темноте, как я насторожился. — Только вот перестали.
— Чего так?
— Хрен его знает. И раньше немного было, но выменять можно, светильники, обогреватели, всякое. Но к весне вдруг перестали.
— Хм. Это не в Ефремовке?
— Там. Слышал? — Он посмотрел на меня внимательно
— Туда и еду.
— Ищешь чего?
— Мастера ищу. Которые вот такие штуки делает.
— И зачем?
— Ну ты следователь прямо, а не шофер скорой. Хочу материалы для ремесла продавать, им наверняка нужно, а я могу поставлять.
