— Сначала ты работаешь на репутацию, а потом она работает на тебя?
— Просто минимизация шанса на агрессию, плюс использование давно сформированного образа в своих целях.
— Монах.
— То есть смиренный, не стяжающий земных благ инок, а потому не кинусь сразу грабить и насиловать.
— Зато должен всем помогать.
— За помощь можно ожидать награды.
— Какой-то это неправильный монах.
— Студент, ты что, в интернетах не читал про священников? Всем известно, что у них поголовно мерседесы и личные трехэтажные виллы, даже если они служат в деревенском приходе на десять бабок.
— А еще развращают несоверш… Эй, пинать зачем?
— Руку для подзатыльника было лень поднимать. Следи за словами.
— Да ладно, я же в шутку!
Но моя вечно черная униформа в самом деле помогала. Да и узнавали меня в ней, а это уже плюс. Впрочем, доходило до смешного, меня уже несколько раз просили благословить. Пришлось в дополнение к Библии поискать материалы более общего характера, смутно я помнил, что это не против правил, но авторитет держится на мелочах. От попыток сделать меня исповедником отказался, но катехизис на всякий случай вызубрил. Много интересного вычитал, кстати. Смех смехом, а пару раз в Гнединске люди специально приходили в Гильдию лишь для того чтобы пообщаться со “святым человеком”, меня даже начали шутливо ревновать. Видимо, что-то похожее было и раньше, но я не обращал внимания, только после визита полковника прозрел.
— Михалыч, а ты кем раньше был?
— Человеком.
— Ну по профессии кем?
— Хорошим человеком.
Говорить, что это не профессия студент не стал. Значит, не дурак.
— Ну, ты же чем-то занимался?
— Это да, каждый день.
— И чем?
Я начал выкладывать из рюкзака вещи. Два дня меня не было, визит к старому Нури, а потом два десятка прыжков, весело, но утомительно.
— Михалыч?
— Шо?
— Чем ты до всего этого занимался?
— А сколько у вас на кону?
— Чего?
— Вы с Ильей не спорите по этому поводу?
— Не, с чего ты?
Понятно, цитату он не узнал.
— Много чем. Подрабатывал там и тут, работал, где мог, тексты какие-то писал.
— Ты писатель?! — Он хлопнул себя по коленям. — Я знал! Ну вот идеально в образ вписываешься!
— То я монах, то писатель… хватит обзываться.
— И что же ты написал? — Он уже придвинул поближе стул и с азартным интересом наблюдал за мной.
— Историю про попаданца.
— Кому он помогал строить атомную бомбу? Сталину, или Рюрику?
— Педру Второму.
— Петру?
— Педру. Императору Бразилии.
— А почему не королю Австралии?
— Потому что в Бразилии император был, а в Австралии нет.
Студент потер лоб, соображая. Видно, история не его конек.
— Не понял, ты про кого писал?
— Про императора Бразилии Педру Второго, при дворе которого обосновался мой попаданец. Аккурат накануне Парагвайской войны.
— Альтернативная история?
— Самая что ни на есть реальная. В девятнадцатом веке было.
— А почему он тогда в Россию не поехал?
— А почему он должен был туда ехать?
— Ну… он же русский?
— Ну это же не значит автоматом, что он дурак? Но в целом ты прав. Большинство читателей решили, что он должен ехать и строить демократическую Россию, попутно прикончив еще не родившегося Николая Второго и уже умершего Николая Первого..
— Да это же банальщина! Я таких тысячу книг читал!
— Вот видишь, читал тысячу? Значит и тысяча первую мог прочитать. Издатели не дураки, однако. На вот, надень. — И я кинул ему коробочку с браслетом.
Конкретно этот был с “видением невидимого”. Неожиданный факт — то, что девочка сотворила с куском металла, моей “починкой” в прежний вид не приводилось. Значит… что это значит? Что она не изменяет, а создает? Но починка тоже может создавать, во всяком случае когда я пулю из ноги вытаскивал, то починка именно создала новый предмет из двух сломанных.
— Класс! Я теперь буду видеть все!
— Две недели, а потом он сломается.
— Ты за этим ездил?
— Илья, это тебе.
Мальчишке достались браслеты с полетом и невидимостью. Мы договорились, что я раз в две недели буду приезжать к Нури и отдавать камушки, за что получу несколько изготовленных по спецзаказу предметов. Дара, как оказалось, в отличии от ювелиров из Сказаний не всегда создавала вещь с нужным эффектом, часть ломалась. Если просто делала — сто процентов что-то получалось, но стоило попытаться вплавить камень с каким-то конкретным пожеланием, и половина браслетов, колец и подвесок рассыпалась прахом. Я даже прикинул, что получится, если она попробует вплавить мои камушки во что-то большое, типа дома, или опоры моста — исчезнет весь объект, или только часть? Страшненькая сила, однако. Как бы она нам всю планету не развеяла вот так, на галактическом ветру. Нури тоже проникся, и камушки хранил у себя. Девочка не возражала, ей, казалось, было интереснее делать какие-то свои странные кусочки гнутого металла, с камушками она уже наигралась.
Илья подарку обрадовался, но не очень. С собой на море я его больше не брал, а тут полету особого применения не было, да и скрываться тоже не от кого.
Пока я обедал довольный студент ухватился за ноут и тут же запустил на нем игрушку. Впрочем, через полчаса забросил, зевнув, и включил какой-то фильм про американский апокалипсис. То есть все вокруг гибнет, но Америка гордо превозмогает, неся знамя семейных христианских ценностей. Ну да, как же.
В штаты меня уже забрасывало. Собственно, именно попыткой проникнуть туда я и был занят все последнее время. Переход на перуанское побережье, лопату в руки и копать, пока не восстановятся врата. Потом подготовка, наложение эффектов и с трассы прыгаю наугад. Иногда на несколько десятков километров, иногда сразу аж до Аляски докидывало. Почему-то когда я попадал в Штаты, то бросало меня исключительно в безлюдные места. Похоже, это как-то связано с понятием “игровой зоны”, ровно два раза за три недели удавалось прыгнуть к какому-то городу. В первом рядом с традиционным “Велкам ту” стояла виселица с двумя изрядно погнившими трупами, и я решил, что мне там делать нечего. Наверное, на такой
