Хоккайдо холодновато. Да, слишком холодно для такого пляжного парня.
Мори сдернул с Йокогамы очки. Оголилось лицо отставного бандита, расплывшееся, как морда ящерицы. Йокогама демонстративно, актерски бросил вперед булыжник-кулак с толстым латунным перстнем на безымянном пальце. Мори перехватил его запястье на полпути, увел его руку вправо, а свой кулак послал в просторную гладкую грудь Йокогамы, и тот выдохнул, будто гася свечи на именинном пироге.
— Никакой от тебя благодарности, — горестно вздохнул Мори.
Йокогама попытался ответить в том же тоне, но у него в самом деле прервалось дыхание. Мори взял его под руку, ощутив заплывшие жирком мышцы, и они пошли вверх по скрипучей лестнице, ведущей к кельям любви. Навстречу с чемоданчиком в руках спускался молодой чиновник одной из провинциальных префектур. Он узнал Мори, и его охватила паника. Он поздоровался.
— Премного благодарен оказанному вами достопочтенному вниманию, — ответил Мори подобострастно и поклонился в ответ.
Чиновник вылетел пробкой.
Усевшись за барьером на хозяйское место, Йокогама налил себе виски «Сантори уайт». Он действительно почти не изменился с тех пор, как Мори обнаружил здесь убежавшую из отчего дома четырнадцатилетку, работавшую вполне профессионально. Отец девочки, учитель в префектуре Ниигата, настаивал поначалу на том, чтобы «Оазис» прикрыли, а Йокогаму Джорджа посадил в каталажку. Мори удалось убедить учителя, что обращение в суд принесет ему вред. Впрочем, Мори не информировал оскорбленного — педагога о том, что его любимая дочь стала звездой «Оазиса любви», отличившись энтузиазмом и обнаружив природный талант.
— Ну, что на этот раз? — спросил Йокогама, немного нервничая.
— Мне нужно от тебя одолжение, — сказал Мори. — Я хочу провести некоторое время с девицами.
— Какими девицами?
— Сколько их всего работает в данный момент?
— Сколько и раньше. Постоянных — десять.
— Отлично. Значит, со всеми. Это недолго.
Джордж подержал в зубах кубик льда и с хрустом разгрыз его.
— Все десять сразу? — спросил он недоуменно. — Тут нет таких помещений. Разве что сложить их, как дрова.
— По одной.
Глаза Йокогамы Джорджа исчезли в складочках кожи, а ноздри расширились и округлились.
— Что-нибудь выслеживаешь? — тихо спросил он.
— Люблю разнообразие, — неопределенно сказал Мори.
— Но это стоит денег.
Мори обернулся, захлопнул стеклянную дверь и перевернул табличку «Открыто» на сторону — «Закрыто».
— Все дело минут на двадцать, — сказал он. — За это и заплачу.
Йокогама слегка огорчился. Двадцать минут работы заведения в середине дня, когда служащие окрестных контор на обеденном перерыве… Обидно терять их. Некоторые люди в Акасаке считают его доходы и не желают терять проценты от прибылей заведения. «Оазис» должен работать максимально рентабельно, иначе они будут искренне сожалеть. И это очень плохие люди — не стоит портить им настроение. С другой стороны — Мори…
— Ладно, — пробубнил Йокогама. — Но без фокусов. Это лучшие девочки в Токио.
Мори двинулся наверх. С полдюжины девочек смотрели телевизор, листали журналы, двое перед огромным зеркалом ели лапшу. Мори прошел в комнатушку, сел, достал из кармана десять тысяч иен одной бумажкой и положил купюру на матрац.
Первая девушка выглядела как левая демонстрантка-лозунгистка: с косичками, в кедах и плиссированной мини-юбке.
— Меня зовут Лимон, — сказала она. — Покорно благодарю вас за оказанную мне честь повелевать мною.
Завершила она движением, обнаружившим отсутствие нижнего белья.
— Вот это, возможно, будет твоим, — сказал Мори, указывая на деньги, — если сумеешь ответить на пару вопросов.
— Непристойная беседа? — живо сказала Лимон. — Звучит как шутка.
— Ну-ну, ерунда. Скажи, что ты знаешь об этом парне.
Мори достал фотографию Хары. Чувственно-сексуальный оскал на лице девушки сменился озабоченностью. Тощая городская девица, каких тысячи.
— Вы из полиции, что ли? — спросила она пискливо.
— Не беспокойся. Твой босс в курсе дела.
Хару она не знала. Не знали его ни девушка-китаянка, которая пришла следом, ни еще четверо, сменявшие одна другую. Седьмая — в монашеском одеянии, чулках и поясе с резинками, всмотревшись, помедлила.
— Знаешь его? — спросил Мори.
— Ммм… Не уверена. Но вроде того.
У нее был выговор, характерный для жителей Осаки, сразу напомнивший маслянистые темные воды реки Ёдо.
— Вроде чего?
— Похожий господин месяца три назад вызывал девушку в «Сэйкю». Да… Он клиент нашей Мидори. Она в тот раз не могла пойти, босс послал меня, а этот паршивец только взглянул и сразу отправил меня обратно.
Лицо «монашки» омрачилось: были задеты самолюбие и профессиональная гордость.
— А где Мидори?
— Уволилась на той неделе. Похоже, у нее появился парень.
Мори взял десятитысячную купюру, а взамен выложил пятитысячную.
— Половина, — сказал он. — Найдешь мне адрес Мидори, получишь другую половину.
Девушка подняла подол и спрятала бумажку за пояс. Две минуты спустя она возвратилась в адресом своей бывшей товарки, и Мори обменял его на пять тысяч иен.
— Девочки хорошие, — сказал он Йокогаме Джорджу на выходе, — можешь гордиться ими.
Джордж сидел, возложив по-американски ноги на стол. Его мокасины были с кисточками.
— Они стараются, — самодовольно заметил он. — Я сам их многому научил.
Он осклабился, остро напомнив рептилию, и отхлебнул виски.
— Всему? — переспросил Мори. — И даже этой тяжелой работе языком?
— А то нет!
— В следующий раз и тебя испробую, — мягко сказал Мори.
Йокогама Джордж поперхнулся виски. Звук, вырвавшийся из его горла, прозвучал для Мори поистине музыкой.
По адресу, полученному Мори, обнаружился ветхий многоквартирный дом в Ниппори. Первый его этаж был занят магазином похоронных принадлежностей. Старик в брюках-хакама[5] и деревянных сандалиях, сидевший среди бронзовых статуэток Будды и кадил, присматривал и за жилыми квартирами.
— Она съехала, господин, — сказал он сочувственно. — На прошлой неделе.
Мори заявил, что он дядя Мидори, приехал из деревни и давно не видел ее. Старик, водя тряпочкой по статуэтке тридцатирукой богини милосердия, заметил:
— У нее много дядей, у этой девушки.
Мори положил пятитысячную купюру на одно из кадил.
— Это очень важно, — сказал он.
— Так много? — в голосе старика прозвучал интерес. — Ну, хорошо, если хотите ее увидеть, загляните
