— Мне всегда нравился Рахманинов, — сказал Мори.
— Ах, Рахманинов…
Иванага кивал головой в такт увертюре, он слегка дирижировал, подняв руку.
— Здесь не просто неистовство, — сказал он через плечо. — В этой музыке — знание. В ней — страдание. А без знания и страдания нет величия. Забыв это, станем американцами. Вы меня пронимаете, Мори?
— Я думаю, — солгал Мори.
— Почему нет великих японских композиторов? — спросил Иванага, оживившись. — Первоклассные пианисты, первоклассные скрипачи, первоклассные дирижеры, а композиторов — нет. Почему нет великих композиторов?
Ёсимура, сожалея, покачал головой. Мори не ответил. Как и другие вопросы Иванаги, этот был риторическим.
— Техника — да, — воскликнул Иванага. — У нас прекрасные виртуозы. Но нет знания, нет величия духа. Мы должны обрести величие духа!
Ёсимура поддакивал. Иванага увеличил громкость музыкального центрами все в кабинете, казалось, уже резонировало.
Машина неслась над освещенным луной лесным массивом. Местность становилась все более пересеченной. Наземных ориентиров, света жилья, речных долин не было видно, но Иванага держал курс, не глядя на карту. Через несколько минут вертолет взмыл и завис над вершиной, венчающей горный хребет.
— Вот и прибыли, Мори, — сказал он, уменьшив громкость музыки. — Здесь нам придется расстаться. Ёсимура-кун, проводите, пожалуйста, гостя.
Ёсимура встал и раскрыл дверцу, и в салон ворвался порыв леденящего ветра. Пистолетом он указал Мори на выход.
— Давай, — сказал он. — Вот самый короткий путь.
— Ты так же проводил и Хару, — сказал Мори.
— Это было необходимо, — рявкнул Ёсимура. — Он обманул нас всех.
— По моим сведениям, дело было не так. Насколько я знаю, ты врешь.
Лицо Ёсимуры исказилось. Он снизил прицел.
— Плевать я хотел на то, что ты знаешь. Заткнись и прыгай, а то сперва прострелю тебе яйца. Но не стоит пачкать салон.
Мори поднялся и сделал неспешное движение к дверце. Иванага наблюдал с места пилота.
— Печально, — выкрикнул он. — Вам бы принять мое предложение. Я бы нашел работу для такого человека, как вы, Мори.
— Благодарю, — сказал Мори, задержавшись в шаге от дверцы. — Ну, прошу прощения, если чем- нибудь вас огорчил.
— Ну ты, прыгай! — заорал Ёсимура.
Холодный ветер ударил в лицо. До густого леса под ними было добрых триста метров. Ему вспомнились фотоснимки Танигути.
Он повернулся к Ёсимуре, прилипшему к стенке у выхода.
— Передавай привет своей жене, — сказал он тихо, чтобы не слышал Иванага. — Нельзя оставлять такую женщину в одиночестве. Это жестоко.
— О чем ты? — растерявшись, спросил Ёсимура.
— Я навестил ее две недели назад. Она не забудет того, что я дал ей второпях, это уж наверняка. Соседи тоже не позабудут.
— Ты лжешь!
— Это не ложь, — сказал Мори. — Квартирка с китайскими вазами в прихожей на «Бэйвью хейтс», дом двадцать два, не так ли?
— Что ты делал в моем доме, подлец?
Глаза Ёсимуры налились кровью.
— Ты мне должен быть благодарен. Она была ненасытной. А какие острые зубы, приятель!
Мори непристойно подмигнул. Ёсимура шагнул вперед и ткнул дулом пистолета в висок Мори. Тот пригнулся, схватил его запястье, потянул его руку вперед и вниз. Оружие выпало и ударилось о пол. На мгновение Мори накренился в проеме, левой рукой ища, за что уцепиться, а правой затягивая Ёсимуру.
— Отбрасывай его, дурак, — заорал Иванага.
Но Мори нашел положение равновесия, как только взмахнул свободной рукой. Они сцепились.
— Сбрасывай же! — орал Иванага. — Выталкивай его!
Крикнув, Ёсимура сделал толчок вперед, как в борьбе сумо. Мори мягко ушел, подставил ему бедро и перекинул за куртку наружу. Ёсимура повис над лесом, вцепившись рукой в куртку Мори.
— Нет! Падаю! Сэнсэй!
— Где твое достоинство! — рявкнул Иванага. — Смерть это друг. Обними его с достоинством.
— Сэнсэй, — вопил Ёсимура, и его лицо погружалось в пустоту.
Иванага вдруг взял рычаги управления в обе руки и накренил машину так, что Мори влетел внутрь и ударился о сиденье, а хватка Ёсимуры была разорвана. Послышался вскрик, затем — тишина.
— Никакого достоинства, — сказал Иванага в пространство. — Смерть — самый важный момент человеческой жизни. Встретить ее следует достойно.
Мори поднял пистолет.
— Ладно, — сказал он. — Возвращаемся на комплекс.
— Не думаю, что придется, — отрывисто сказал Иванага.
— Вы что? — спросил Мори. — У меня пистолет.
— Знаю, — сказал Иванага. — Но вы не управитесь с этой машиной и не навяжете мне свою волю, Мори. Я буду следовать к месту моего назначения.
— Пора прекратить игрушки, Иванага. Разворачивайте-ка эту штуку или…
Иванага повернулся и посмотрел Мори в лицо.
— Вы пытаетесь угрожать? — удивленно сказал он. — Вот еще одна ваша ошибка. Я говорил, что вы делаете слишком много ошибок.
Он увеличил громкость музыки до раздирающего уши уровня и перевел вертолет в пикирование.
— Что вы делаете? — закричал Мори.
— Даю вам урок, — откликнулся Иванага. — Учу умирать с достоинством.
— Стоп! — завопил Мори, но не мог перекричать музыку — звон тарелок, колоколов, гул орудий.
Они падали на деревья. Иванага, замерев, слушал музыку. Внизу, в прогале, блеснула вода озерка, образовавшегося в кратере старого вулкана. Мори перекатился к открытой дверце и оттолкнулся ногами от вертолета. Несколько бесконечных секунд он крутился и кувыркался над темной водой, группируясь, прежде чем она ударит его.
Удар был резкий, как взрыв. Он проник в кости. Дальше был мрак и ледяной холод. Мори шел в глубину, как камень, но жизнь из него не ушла, и он очнулся от того, что инстинктивно задержал дыхание; глаза готовы были вылезти из орбит.
Он шумно вырвался на поверхность. С воды ему была видна вспышка света и слышен грохот, как от разрыва снаряда. Вертолет разбился на склоне хребта над озером. Мори выплыл на берег озера и полежал на мягкой земле, дрожа от холода. Из носа текла кровь, от удара ныла левая лодыжка. Он заставлял себя раздеться, выжал все вещи, надел их и заковылял сквозь подлесок.
Ему пришлось идти минут двадцать, прежде чем он увидел догорающий пожар там, куда рухнул вертолет. Машина была искорежена, винт скручен, обшивка почернела от пламени. Пахло жженой пластмассой. Мори заглянул внутрь, готовый увидеть останки сэнсэя. От дыма и жара резало глаза, но одно было очевидным: вертолет был пуст.
Мори потратил минут пятнадцать, осматривая подлесок вокруг. Тело Иванаги мог выбросить удар. Он ничего не нашел и сел чуть поодаль, глядя, как умирают язычки пламени. Ночь была безветренной. Луну затянуло тучами, и тьма сгустилась.
