Судя по всему, он уже успел разглядеть треугольное клеймо на лице Эмоса.
— У тебя наметанный глаз, Вунц, — усмехнулся первый. — Эй, приятель, ты, как мы поглядим, зачумленный? — снова обратился он к Эмосу.
— Не беспокойся, со мной все в порядке, — сказал Эмос. — Это просто недоразумение.
— Так я тебе и поверил!.. Зачем же ты тогда сюда пожаловал, как не в надежде, что тетушка Шельда тебя вылечит?.. Чертов мьюнанин, сидел бы себе дома и не разносил заразу! — Рэнсник плюнул Эмосу под ноги. — Эй, Вунц, ну-ка кликни Пупа! Пора собираться на охоту!
Вунц протопал мимо и скрылся в доме, а его приятель Макоб отправился на конюшню, где дремали разморенные духотой колченоги.
— Сколько живу, столько удивляюсь, — пробормотал Джуб, перебирая меж пальцев желудевые четки, — откуда берутся такие болваны?
— Честно говоря, у меня и без них дел по горло, — пожал плечами Эмос.
Когда другой колченог, по кличке Рыжуха, резко нырнул вниз по наклонной колее, окунувшись в густой туман, у Тайи перехватило дыхание, и девочка взвизгнула от восторга. В следующее мгновение Рыжуха выгнула спину и, не сбавляя хода, снова взлетела вверх.
Сзади, крепко вцепившись в седло, радостно вопил Локрин. Даже больное плечо было забыто.
— Уф!.. Я бы передохнула, — немного погодя крикнула Тайя, оглядываясь на брата. — Эта скачка меня совершенно вымотала…
— А я ужасно проголодался, — откликнулся мальчик. — Может, сделаем привал?
— Ты еще способен думать о еде? — удивилась Тайя. — У меня лично все внутренности перевернулись.
— Я даже не успел позавтракать! — пожаловался Локрин.
— А что у нас есть пожевать?
Локрин вытянул из-за спины мешок и достал из него завернутую в листья снедь, которую им сунула в дорогу хозяйка постоялого двора. Развернув сверток, мальчик поморщился.
— Сушеная рыба! — пробормотал он. — Пахнет противно, но на вид ничего.
— Выбирать не приходится. Только давай подождем до привала, — предложила она.
Но Локрин не послушался, откусил кусок и тут же пожалел об этом. Рыжуха стремительно нырнула вниз, и, поперхнувшись, мальчик зашелся кашлем.
Дети устроились на спине колченога, прямо посередине. Впереди, ближе к голове животного и между распущенных перепонок-парусов, восседал Дрейгар.
Тайя уже хотела окликнуть парсинанина, не пора ли им, наконец, остановиться, но тут заметила в лесных зарослях справа какое-то движение. Замелькавшее вдали существо не могло быть птицей, так как было гораздо крупнее любого пернатого — даже самого гигантского экземпляра, какой только обитал в этих фантастических джунглях.
Присмотревшись, девочка увидела, что это колченог. Следом за ним показался другой. А потом и третий. Извиваясь и выгибая спины дугой, они стремительно приближались. На спине у каждого было по всаднику-рэнснику. Сомнений не было: за ними началась погоня.
На соседнем колченоге, изо всех сил вцепившись в седло, скакал Тряпичник. Рядом с ним, весело гикая и лихо охаживая колченога плеткой по бокам, трясся Трантль. Тряпичник обернулся на крик Дрейгара и увидел, что парсинанин показывает рукой куда-то в сторону. Только тогда Тряпичник заметил, что их быстро нагоняют три всадника.
— Эй, как вас там… Трантль! — окликнул он гатснапа. — Смотрите, кажется, нас преследуют другие колченоги, и на них какие-то всадники!
Сначала Тряпичнику показалось, что возница его не слышит, но в следующую секунду тот привстал в стременах и, выплюнув жвачку, огляделся. Затем прокашлялся и, натянув поводья, круто развернул колченога, направив его в боковую колею — навстречу преследователям.
— Эй, берегись! — крикнул он, выхватывая из-за спины охотничью трубку.
Вложив шип, он поднес трубку к губам и, прицелившись, выстрелил в ближайшего всадника. Колченог, на котором скакал всадник, исчез в яме, только замелькали верхушки деревьев, — но уже в следующее мгновение снова вылетел на горку, и выпущенный возницей шип точно поразил всадника в бедро. Вскрикнув от боли, тот поспешно выдернул шип из ноги.
Тем временем Трантль уже успел вложить в трубку другой шип и снова прицелился в преследователя. К сожалению, на этот раз выстрел не удался. Толстуха поднялась на дыбы, и выпущенный возницей шип угодил ей в шею. Колченог вздрогнул, неистово замотал головой, и Трантль, чтобы не выбить себе передние зубы, был вынужден опустить трубку. Тут ему самому в предплечье угодил шип, и парализованная ядом рука, безжизненно повиснув, выронила трубку. Гатснап тут же выдернул шип, но Тряпичник заметил, что яд уже начал действовать.
Однако возница не собирался так легко сдаваться. Откусив в качестве противоядия огромный кусок своего наркотического снадобья, он издал боевой клич и, щелкнув плеткой, снова развернул колченога навстречу нападавшим. Уворачиваясь от ядовитых шипов, он ловко перегибался в седле то в одну, то в другую сторону.
Сначала Тряпичник пытался последовать его примеру, но, будучи никудышным наездником, просто сполз с седла и пригнулся. Вокруг засвистели ядовитые шипы. Несколько из них вонзилось Толстухе в бок. Тряпичник встревоженно наморщил лоб: сколько потребуется шипов, чтобы свалить с ног громадное животное?
Дрейгар взмахнул мечом и направил Рыжуху на врага. К несчастью, преследовавшие их всадники восседали на мужских особях. А колченоги-самцы крупнее и мощнее самок. Первый же колченог, налетевший на Толстуху, обвил ее, как удав, и сдавил в железных кольцах.
Тайя и Локрин с ужасом наблюдали, как схватившийся за нож Трантль перепрыгнул на спину вражескому колченогу.
Что касается Рыжухи, то зажатая между двумя огромными колченогами-самцами бедняжка издала жалобный вой и, опустив голову и перегнувшись пополам, ухнула сквозь затрещавшие ветки вниз — вместе с вцепившимся в седло Дрейгаром.
Локрин тоже выхватил нож, но не знал, что с ним делать. Мощный самец-колченог продолжал душить Толстуху, которая проседала все ниже. Маленькие мьюнане оказались между двумя громадными извивающимися телами. Чтобы не быть раздавленной в лепешку, Тайя выскользнула из седла и отпрыгнула в сторону. Локрин хотел последовать примеру сестры, но запутался в стремени. Тут и пригодился нож. В самый последний момент мальчику удалось извернуться и перерезать ремень, но, не удержавшись на плотных верхних ветвях паутиновых деревьев, он кувырком полетел вниз.
Отчаянно размахивая руками, пытаясь схватиться за мелькающие мимо ветки, он срывался то с одной, то с другой, но в конце концов уцепился за какой-то тонкий сук и, обхватив его руками и ногами, повис в воздухе.
Тайя оказалась более удачливой. Вовремя соскочив на плотную колею из сплетенных ветвей, она успела отползти на безопасное расстояние и перебралась пониже, прежде чем два сцепившихся в схватке колченога с тяжелым треском провалились сквозь плотные кроны деревьев, которые не выдержали их огромной массы.
— Дрейгар!..
Это был голос Локрина. Девочка не успела увидеть, что брату все-таки удалось соскочить с колченога. Что же касается Дрейгара, то он по-прежнему крепко сидел в седле. Обмершая от ужаса Тайя стала свидетельницей того, как парсинанин и другой наездник провалились вниз вместе с извивающимися в беспощадной схватке колченогами и исчезли из вида в густом тумане. Что происходило внизу, разобрать было совершенно невозможно. До Тайи доносились лишь треск веток и шум ожесточенной борьбы.
Спустившись немного пониже, девочка стала звать брата. Наконец она разглядела его в просвете между ветвей. Локрин находился в отчаянном положении. Повиснув высоко над землей, он едва держался за тонкую ветку.
— Как ты? Сможешь еще немного продержаться? — крикнула Тайя.
— A-а, это ты! — как ни в чем не бывало отозвался Локрин. — Со мной все в порядке. Не волнуйся!
