раздраженно крикнул:
— Оставайтесь там, папаша! Не стоит утомлять себя понапрасну. Я сам во всем разберусь. — Потом снова повернулся к Эмосу: — Я здесь главный. Говори со мной.
— Все, что я хочу, беспрепятственно проследовать к Пещере Отшельника и обратно до границы.
— Неужели? — злобно фыркнул Луддич. — А у меня другие планы. Я прикажу вас заколоть и ободрать, как баранов. Моя бабка прекрасно готовит жаркое. А ваши шкуры пойдут на наряды моей женушке. Она давно мечтала о перчатках из кожи мьюнанина и сапогах из парсинанского панциря.
— Черт побери, что происходит, мой мальчик? — поинтересовался старый вождь.
— Ничего особенного, папаша, — проворчал Луддич.
— Ничего особенного? Почему же тогда гибнут твои люди, а чужестранцы топчут наши святые могилы? — Старый вождь повернулся к Эмосу: — А тебе что, жить надоело, Гарпраг?
— Нет, ваше величество. Просто хочу выяснить, почему с тех пор, как мы пересекли границу, на нас объявлена настоящая охота. Все, что нам нужно, это чтобы ваш сын соблюдал законы, как было в прошлом…
— Моему сыну нет дела до прошлого, — покачал головой Луддич-старший. — У него великие планы на будущее. Немедленно убирайтесь отсюда, пока вы еще не успели осквернить святого места. Наши парни подождут в лесу. У них острые ножи. Я обещал быть домой к ужину. Меня ждет суп из речного омара. Так что пошевеливайтесь, если не хотите окончательно вывести из себя моего сына. У него длинный нож, и он большой мастер освежевывать туши!
— Мне нужно к Пещере Отшельника, — повторил Эмос. — Мои близкие попали в беду. Их завалило в катакомбах. Через пару дней мы их отыщем, а потом уйдем. Я хочу, чтобы нас проводили до самой границы.
— Ты еще смеешь торговаться? — грозно промолвил Луддич-младший. — Вы не в том положении, чтобы ставить условия!
— Я всего лишь взываю к великодушию, ваше величество, — вздохнул Эмос, разводя руками.
Пробравшись в часовню на вершине кладбищенского холма, Тайя и Локрин осторожно выглянули в окно: ни вождь, ни его люди даже не подозревали, что внутри кто-то есть. Менять тела, превращаться в людей, а затем снова в летучих мышей не было ни времени, ни возможности. От одной мысли о том, что им сейчас предстояло сделать, у детей по коже бежали мурашки.
— А она не рассыпется, как ты думаешь? — шепотом спросил Локрин у сестры.
— Понятия не имею, — пожала плечами та. — Я ведь еще ни разу не крала мумии.
В центре часовни на высоком троне восседала древняя мумия — особо почитаемая рэнсниками Великая Праматерь. Считалось, что Праматерь из загробного царства помогает и охраняет свой народ от всяческих напастей.
Мумия была наряжена в старинные одеяния со множеством украшений. Несмотря на обильные умащения, призванные отбить отвратительный трупный запах, Тайя и Локрин едва сдерживали приступы тошноты.
— Нужен какой-нибудь мешок или что-нибудь в этом роде, — сказал Локрин.
— Можно завернуть мумию в ее же плащ.
— Правильно!
Поскольку дети были вынуждены оставаться в обличье летучих мышей, это оказалось не такой уж простой задачей. Расстегнув и стащив с мумии плащ, они расстелили его на полу перед троном, а затем, спихнув на него мумию, запахнули и застегнули полы плаща при помощи тех же драгоценных булавок и брошей.
— Нужно было сначала снять с нее часть украшений, — запоздало спохватилась Тайя. — Легче было бы нести…
— Нет уж, — поморщился Локрин, — не хватало еще прикасаться к ней руками. Пусть уж лучше остается с этими чертовыми украшениями!
Молодые рэнсники заметно нервничали. С одной стороны, они не имели права заходить на священную для них территорию кладбища, а с другой — им не терпелось разделаться с пришельцами.
Эмос по-прежнему взирал на них с абсолютным спокойствием. За его спиной, неподвижная, словно каменная статуя, высилась мощная фигура Дрейгара. А чуть дальше, с арбалетами на изготовку, невозмутимо стояли Калам и Казиль. Только Джуб и Тряпичник тревожно переглядывались: оказаться лицом к лицу с беспощадными убийцами для обоих было в новинку. К тому же им казалось, что положение безвыходное. Луддич прав: не могут же они отсиживаться на кладбище вечно!
— Если твои близкие оказались в пещерах, — продолжал вождь, — их уже не спасти. Ты и понятия не имеешь, что это за ужасное место. Тысячи извилистых туннелей, бесконечные лабиринты, населенные всякой нечистью, — сущий ад!.. Ты меня слышишь, Гарпраг?
— Тем более я не имею права бросить там моих близких, — ответил Эмос. — Если проникнуть в лабиринт через Пещеру Отшельника, можно сориентироваться по особым меткам. Отшельник научил меня, как это сделать…
— Отшельник?.. А мне он ни о чем таком не говорил! — вырвалось у Луддича.
— А с какой стати он должен был с тобой откровенничать, негодяй?
— О, я умею развязывать людям языки! — самодовольно ухмыльнулся Луддич.
Окинув вождя мрачным взглядом, Эмос промолвил:
— Отшельник исчез несколько лет назад… Уж не твоих ли рук это дело, Лирап?
— А чьих же еще, Гарпраг? Я придушил его вот этими самыми руками. А тело бросил в чаще — на съедение диким зверям…
Лицо Эмоса было по-прежнему невозмутимо. Но в его глазах сверкала ненависть.
— Тебе это даром не пройдет, Лирап. Рано или поздно придется отвечать за свои преступления.
— Это вряд ли, — захохотал вождь. — По крайней мере, не перед тобой, мьюнанин! Если бы не мое почтение к мертвым, я бы убил тебя, не сходя с этого места… Что ж, придется немного подождать. Какая настоящая охота без ожидания, не так ли?..
В этот момент из окна часовни выпорхнула пара больших летучих мышей, несущих какой-то объемистый тюк. Вождь обомлел от изумления. Хлопая крыльями, летучие мыши поднялись над лесом и стали удаляться.
— Что это?! — хрипло выдохнул Лирап.
— Если я правильно прочел надпись на воротах кладбища, — как ни в чем не бывало ответил Эмос, — здесь находится усыпальница вашей Великой Праматери Элдрид.
Старый и молодой вожди в ужасе посмотрели друг на друга, а затем разразились адскими проклятиями в адрес мьюнанина, которого, однако, это нисколько не тронуло: Эмос спокойно стоял перед ними, скрестив руки на груди.
— Поберегите силы, — посоветовал он едва не лопавшимся от злости монархам. — Вы угрожаете нам пытками и расправой с тех пор, как мы оказались в ваших лесах. Вы намерены предать нас мучительной и медленной смерти… Однако теперь вам придется принять к сведению следующее. Если вы хотите получить назад свою Великую Праматерь Элдрид, то позаботьтесь о том, чтобы мы беспрепятственно проследовали к Пещере Отшельника, отыскали наших людей и так же беспрепятственно дошли до южной границы… Когда мы окажемся на земле мьюнан, мы немедленно возвратим вашу старушку Элдрид в целости и сохранности… Но если вы попытаетесь нам помешать, мои племянники тут же развеют ее прах над лесом… А еще, — прибавил в заключение Эмос, — советую разослать во все концы почтовых птичек: чтобы ваши горячие подданные не принялись ненароком палить в детей. В противном случае они просто уронят мумию на землю, и старушка Элдрид разлетится на тысячу кусков…
— Гарпраг! — прохрипел Лирап-Луддич. — Да я тебя…
— Ты будешь охранять меня и заботиться обо мне, — любезно подсказал мьюнанин. — А теперь нам пора прощаться. Прочь с дороги!
Эмос развернулся и уверенным шагом направился к грузовику, за рулем которого сидел, дрожа как кролик, Джуб и, как в лихорадке, горячо молился своему Вечнозеленому богу.
