— Что еще?
— Я узнала, чем там занимаются Рассел и Марджори. Один из горнодобывающих концернов Кинга — SRG, или Strategic Resources Group («Группа стратегических ресурсов»), — в прошлом году попросил у правительства Непала разрешение, я цитирую, «на проведение исследований, связанных с промышленными и драгоценными металлами».
— А что это значит? — спросила Реми. — Туманная формулировка.
— Намеренно туманная, — заметил Сэм.
Сельма ответила:
— Компания избегает публичности, поэтому информацию раздобыть трудно. Я нашла два участка, взятые SRG в аренду. Оба на северо-востоке от города.
— Запутанная паутина, — сказала Реми. — Итак, близняшки Кинг присматривают за семейным горным предприятием именно там и тогда, где и когда исчез Фрэнк, разыскивая отца Кинга, который, возможно, последние сорок лет бродит по Гималаям, а возможно, не бродит. Я ничего не забыла?
— Нет, картина полная, — согласился Сэм.
Сельма спросила:
— Хотите подробности об этих участках SRG?
— Погоди, — ответил Сэм. — На первый взгляд, кажется, здесь нет связи, но с Чарли Кингом никогда ничего нельзя знать.
Попросив портье «Хаятта» нанять им машину, они отправились в путь: Сэм вел, Реми была штурманом, она разложила карту Катманду на приборной доске «Ниссана Икстрейл СУВ».
Стоило им покинуть отель, как тотчас вспомнились уроки, усвоенные (и благополучно забытые) шесть лет назад в их первый приезд в Катманду.
За исключением главных магистралей вроде Тридеви или Кинг-роуд узкие улицы Катманду вообще не имеют названий — ни на карте, ни на уличных указателях. Словесные указания даются применительно к ориентирам, обычно перекресткам или площадям — они называются чоуки и тоулы соответственно, и иногда — храмам и рынкам. Тот, кто не знаком с этим обычаем, может рассчитывать только на карту района и компас.
Сэму и Реми повезло. Университет Катманду находился в четырнадцати милях от их отеля в предгорье на восточной окраине. После досадных двадцатиминутных поисков шоссе Арнико они покатили по нему без проволочек и всего час спустя прибыли в кампус.
Следуя надписям на непальском и английском языках, они свернули от входа налево и по обсаженной деревьями дороге проехали к зданию из кирпича и стекла, перед которым располагался овальный участок, заросший дикими цветами.
За стойкой сидела молодая индианка, говорившая по-английски с оксфордским акцентом.
— Доброе утро, добро пожаловать в Университет Катманду. Чем могу быть полезна?
— Мы ищем профессора Адалу Каалрами, — заявила Реми.
— Да, конечно. Минутку. — Женщина застучала по клавиатуре под стойкой и посмотрела на монитор. — У профессора Каалрами в настоящее время встреча с аспирантом в библиотеке. По расписанию встреча заканчивается в три часа.
Женщина достала карту кампуса, обвела кружками их нынешнее местоположение и местоположение библиотеки.
— Спасибо, — сказал Сэм.
Кампус в Катманду маленький, всего десять или двенадцать зданий, расположенных на вершине холма. А ниже, миля за милей — лежащие террасами зеленые поля и леса. В отдалении виднелся международный аэропорт Трибуван. И к северу от него едва различимая крыша-пагода отеля «Хаятт».
Они прошли сто ярдов по тротуару между живыми изгородями, повернули налево и оказались перед входом в библиотеку. Внутри их направили на второй этаж, в конференц-зал. Когда они пришли, аспирант как раз выходил. В зале за круглым столом сидела пожилая индианка в ярком красно-зеленом сари.
Реми спросила:
— Простите, не вы ли профессор Адала Каалрами?
Женщина подняла голову и осмотрела их через очки в толстой роговой оправе.
— Да, это я.
Она говорила по-английски с сильным акцентом, с напевными интонациями, свойственными англоговорящим индийцам.
Реми представилась, представила Сэма и спросила, могут ли они сесть. Каалрами указала на пару стульев напротив себя. Сэм спросил:
— Говорит ли вам что-нибудь имя Льюис Кинг?
— Булли? — сразу ответила она.
— Да.
Она широко улыбнулась; между передними зубами у нее темнел большой зазор.
— О да, я помню Булли. Мы были… друзьями. — Блеск в ее глазах подсказал Фарго, что отношения были гораздо больше, чем просто дружескими. — Я работала в Принстоне, но временно отправилась в университет Трибуван. Это было задолго до основания Университета Катманду. Мы с Булли встретились здесь. А почему вы спрашиваете?
— Мы ищем Льюиса Кинга.
— Ага… Вы охотники за привидениями?
— То есть, как я понимаю, вы считаете его мертвым, — сказала Реми.
— Ну не знаю. Конечно, я слышала рассказы о его периодических появлениях, но не видела ни его, ни подлинных снимков. По крайней мере в последние сорок лет. Мне хочется думать, что, будь он жив, он бы пришел повидаться со мной.
Сэм открыл саквояж, достал оттуда копию пергамента с текстом на деванагари и протянул Каалрами.
— Узнаете?
Она несколько мгновений изучала листок.
— Да. Здесь моя подпись. Я перевела это для Булли в… — Каалрами задумалась, поджав губы. — В тысяча девятьсот семьдесят втором.
— Что вы можете сказать нам об этом? — спросил Сэм. — Льюис говорил вам, где его нашел?
— Нет.
Реми сказала:
— Мне кажется, это деванагари.
— Молодчина, моя дорогая. Почти угадали. Это написано на лова. Язык хоть и не совсем мертвый, но очень редкий. По последней оценке сегодня на нем говорят четыре тысячи человек. Они живут в основном на севере страны, вблизи китайской границы, в месте, которое называлось…
— Мустанг, — предположил Сэм.
— Да, верно. И вы правильно его произнесли. Отлично. Большинство говорящих на лова живут на горе Ло-Монтанг и вокруг нее. Вы знали о Мустанге или просто догадались?
— Это догадка. Единственная нить, ведущая к Льюису Кингу на фотографии, где он предположительно снят. Снимок сделали год назад в Ло-Монтанге. Мы нашли этот пергамент в доме Льюиса.
— Снимок у вас с собой?
— Нет, — ответила Реми и взглянула на Сэма. У обоих одновременно возникла мысль: почему мы не попросили копию снимка? Ошибка новичка. — Но мы наверняка сможем его получить.
— Если не слишком много беспокойств. Я хотела бы взглянуть. Думаю, я бы узнала Булли, если это он.
— К вам недавно кто-нибудь обращался с вопросами о Кинге?
Каалрами поколебалась, постукивая указательным пальцем по верхней губе.
— С год назад, может, чуть больше, двое молодых людей. Необычная пара…
— Близнецы? Светлые волосы, голубые глаза, азиатские черты лица?
— Да! Они мне не понравились. Знаю, что так говорить нехорошо, но не хочу кривить душой. Было в
