— Если будет на то воля богов, я сначала покажу римлянам, как умирает настоящий мужчина. С честью и достоинством.
Повисло молчание, а затем заговорил Карим:
— Они этого не допустят. Они убьют тебя только после того, как сломят, так, чтобы показать твою смерть позорной. И это станет наследством, которое ты оставишь всем рабам Римской империи, стратег.
Аякс понимал, что он прав, и устало кивнул.
— Тогда нельзя позволить им взять меня живым. Я умру здесь, если не от римского меча, то от своего или от твоего, если ты поможешь мне, друг мой.
— Нет, — прервал его Карим. — Пока есть шанс продолжать нашу борьбу с Римом, ты должен жить. Пока Аякс на свободе, ни один римлянин не сможет спать спокойно. Это главное. Это все, что дает надежду тем, кто еще в оковах, стратег. Ты должен жить. Должен выбраться отсюда.
— Он прав, — сказал Кант. — А я — единственный, кто может вывести вас отсюда через ряды римлян. Я уже выбрал дорогу. Если они остановят нас, то узнают меня и пропустят.
— Бежать? — переспросил Аякс, качая головой. — Это опозорит меня, хотя бы перед самим собой.
— Есть вещи важнее гордости, — настойчиво сказал Карим. — Иногда человек значит больше, чем он думает. Становится символом, воодушевляющим других. Его имя становится оружием в сердцах тех, кто следует за ним, оружием, перед которым трепещут враги.
— Это будет так и в том случае, если он умрет, — возразил Аякс.
— Если ты умрешь, то все, чего ты еще мог добиться и что еще больше возвеличило бы твое имя, не случится.
Аякс опустил голову и задумался. Этим вечером он уже приготовился к смерти, здесь, в тесноте и темноте этого храма, на краю безбрежной пустыни. Однако Карим прав: есть и другой повод выпутаться из создавшегося положения. Он поглядел на Канта.
— Каков твой план?
Оставался еще час до рассвета, когда небольшая группа людей пересекла пространство между храмом и внешней стеной. С противоположной стороны донесся шум — это Гепит повел большую группу воинов в атаку на римлян, охраняющих пролом в стене и баллисты. Нубиец сам вызвался остаться и прикрывать бегство командира. Аякс пообещал себе воздать честь другу, убив за него десяток римлян как можно скорее.
Веревки, по которым Кант залез на стену, были на месте, и несколько гладиаторов и лучших воинов- арабов, выбранных Аяксом, чтобы сопровождать его, один за другим забрались на глинобитную стену и тихо спустились снаружи. Когда последний из них исчез в темноте, Аякс дернул Канта за рукав римской туники, надетой на нем.
— Что теперь?
— На поле есть пересохший оросительный канал, — ответил Кант, показывая на еле различимые линии на пшеничном поле. — Пойдете за мной как можно более скрытно. Там два поста римлян, по сто шагов в каждую сторону от канала. Когда минуем их, канал соединится с другим, более глубоким. Там вода, так что идти придется медленно. В четверти мили дальше — кавалерийский патруль. Когда я проходил мимо них по дороге в храм, они укладывались спать. Коновязь недалеко от канала, у нее трое часовых. Если спросят пароль, я отвечу. Я знаю пароль, назначенный на эту ночь. Мы набросимся на них прежде, чем они что-то поймут. Потом вы возьмете лошадей и уедете, командир.
— А ты не поедешь?
Кант покачал головой.
— Если я вернусь к правой стороне храма прежде, чем меня хватятся, то все будет в порядке. Пока что моя легенда вполне работает. Нет причин думать, что они догадаются, кто я такой. Так что я смогу еще послужить вам и вашим союзникам. — В темноте блеснули его зубы, когда он улыбнулся. — Это лучшее представление в моей жизни. Жаль только, другие актеры Рима не видят, и я не получу должного признания.
— Признание? Будь доволен, что их здесь нет, — ответил Аякс и улыбнулся. Похлопал шпиона по плечу. — Пошли.
Кант пошел первым, и вереница темных фигур, низко пригнувшихся к земле, начала пробираться к краю поля. Звуки схватки позади, с противоположной стороны храма, начали утихать — Гепит приказал воинам отступить обратно в храм. Выйдя на поле, Аякс постарался идти как можно тише, не шурша колосьями пшеницы. Они продвигались вперед мучительно медленно, и Аякс уже начал опасаться, что рассветет раньше, чем они уйдут от вражеских солдат на безопасное расстояние. Наконец Кант спустился в неглубокий пересохший канал, и они пошли быстрее. Звук голосов заставил Аякса остановиться, но потом кто-то рассмеялся, и разговор продолжился тихо и беззаботно. Гладиатор двинулся дальше. Канал постепенно становился глубже, а затем присоединился к другому, еще более глубокому и наполненному водой. Кант пошел первым, спустившись в воду и двинувшись вперед, стараясь не плескать водой. Остальные вошли в воду следом, вплотную к камышу, росшему вдоль канала.
Внезапно Кант поднял руку, давая знак остальным остановиться. Еле слышный шорох камыша стих вдали, наступила тишина, прерываемая лишь шарканьем копыт по земле и тихим ржанием. Аякс повернул к Кариму и махнул ему рукой. Они подошли к Канту.
— Это здесь, — сказал шпион.
— Что ж, хорошо, — ответил Аякс, обнажая меч. — Мы разберемся с часовыми. Как только покончим с ними, остальные займутся патрульными, пока те спят. Ясно?
Все кивнули, обнажая оружие, и предводитель мятежников первым вышел из воды сквозь стену камышей. Остановился и огляделся. Коновязь была справа, лошадей привязали к веревке, натянутой между двумя пальмами. Позади них разговаривали двое часовых, невдалеке на земле виднелись темные фигуры их товарищей. Некоторые храпели. Еще дальше ходила взад-вперед одинокая фигура. Аякс показал на нее.
— Этот — твой, Карим. Обойди вон там и заставь его замолчать. Я сосчитаю до ста, и мы пойдем на
