дружелюбный… Думаю, не так-то просто будет хоть что-то о нем разузнать.
– Хорошо, – кивнул Халед. – Тогда просто поинтересуетесь чужаками: мол, друга своего ищете, паломника, монаха… Нет, не монаха – он ведь вполне может переодеться, украдет чужое платье или кого- нибудь убьет. А ночлег нам надо перенести в другое место – зачем привлекать внимание? Заир, где-нибудь поблизости что-нибудь подыщи, здесь же будем оставлять часового… лучше даже двух. Здесь же ничего специально не прибирайте, но только Мадонну закидайте камнями, так, чтоб никто не смог найти. Доблестного Хакима похороним не здесь – у ручья. Вам все ясно?
– Да, господин.
– Теперь давайте помолимся за нашего погибшего героя. Самые красивые гурии, вне всяких сомнений, ждут его в раю!
Когда Егор наконец добрался до развалин часовни Святого Искле, он истекал потом. Внизу, в долине, принося прохладу, дул легкий ветерок, а здесь стояли духота и безветрие, и колыхающиеся клубы серовато-голубого тумана неспешно стекали по склонам в усыпанное камнями ущелье, к ручью. Пахло жимолостью, сосновой смолой и еще чем-то пряным – шалфеем или птичьим пометом… чем-то таким.
Разослав свою ватажку по окрестным деревням, князь решил осмотреть развалины самолично – чем-то привлекало его это давно заброшенное недоброе место: очень уж оно подходило для убежища, тем более не далее как прошедшей ночью там горел костер. Если правда не показалось – может, это просто призрачный свет луны отражался в камнях?
Внимательно осмотрев развалины, молодой человек заглянул в башню, не обнаружив там ничего интересного, кроме птичьих гнезд да разросшихся кустов ежевики. Та же ежевика в изобилии росла и по склонам, развалины же захватили чертополох, лопухи и крапива. Хорошо еще борщевика нигде не было видно, наверное, не рос он здесь, борщевик.
Осмотрев кострище, князь уселся на корточки и, подобрав брошенный кем-то прут, пошевелил остывшие угли. Несомненно, ночь здесь кто-то провел, да уходя не очень-то и таился – повсюду валялись обглоданные, оставшиеся после сытной трапезы кости, какие-то обрывки ремней, старая стершаяся подкова, лошадиный навоз. Ну, правильно – с чего бы добропорядочным пилигримам таиться-то, заметать следы? Заночевали да пошли себе дальше – в монастырь или уже в обратный путь. Все просто. Вот разве что место для ночлега выбрали неважнецкое – местные-то эту часовню обходили десятой дорогой. Так то – местные, эти-то могли и не знать.
Немного отдохнув, Вожников еще раз осмотрел развалины и, не заметив ничего необычного, зашагал вниз по узкой, вьющейся между скал тропинке к бивуаку.
Вскоре вернулись «гопники», а за ними и Аманда с Лупано. Все выглядели несколько разочарованными, и докладывать было особо нечего, разве что…
– Мы, когда шли вдоль ручья, видели там свежую могилу, – подумав, сообщила Аманда.
Взглянув на нее, Лупано скептически усмехнулся:
– С чего ты взяла, что это могила? Просто кто-то набросал камней, и все. Там даже креста нет!
– Нет, могила! – упрямо нахмурилась девушка. – Она как могила и выглядит. Да и кто станет просто так сгребать камни в кучу?
– Хорошо, – прервал их спор Егор. – Могила или нет, завтра посмотрим, сегодня-то, на ночь глядя, уж не пойдем, да и, похоже, дождь начинается – эвон, тучи-то… Так, а вы… – князь перевел взгляд на Альваро и прищурился: – Так уж совсем-совсем ничего интересного?
– Да нет, ничего такого.
– А ты что такой задумчивый, Энрике? Устал?
В мертвенно-бледных глазах Рыбины вдруг проскочила искорка, не ускользнувшая от внимательного взгляда Вожникова.
– Ну, говори, говори! – Егор ободряюще улыбнулся. – Не бойтесь показаться смешными, мои маленькие друзья. Помните: любая, казалось бы, самая пустяковая мелочь может оказаться важной.
– Так я вот как раз о такой мелочи, – негромко промолвил Энрике. – У пастухов здесь, неподалеку, собака пропала.
– Хо! Собака! – Альваро презрительно скривился. – Небось за баранами побежала да сорвалась в пропасть. Или волки загрызли.
– Собака? – насторожился князь. – А что за пастухи? Много их?
– Да двое всего. Мальчишки из той деревни, что за перевалом… отсюда не видать, а так – с полдня пути.
– А до пастбища?
– Вполовину меньше. Но ночью не дойдем, господин, – там тропы крутые, ущелья.
– Я про ночь и не говорю… – задумчиво произнес князь. – Но утром отправимся, поговорим, глянем. Помнишь, Аманда, был как-то такой случай, с собакой…
– Помню, сеньор. Только тогда ведь никого не убили.
– Может, и здесь мы зря беспокоимся. Но все же проверим – других-то зацепок нет.
Сняв с головы бархатный щегольской берет с длинным павлиньим пером, Халед ибн Хасан милостиво махнул рукой:
– Докладывай, Феттах! Что вызнали? Надеюсь, побольше, чем Исмаил с Армаком. Похоже, этим двоим просто нравится шляться по деревенским корчмам.
Быстроногий Феттах – поджарый, с круглым лицом парень лет двадцати, одетый, как проигравшийся в кости кабальеро, – смущенно поклонился:
– Не знаю, мой господин, может, и у нас ничего. Просто у пастушат, что пасут овец у перевала Сан- Иглесио, сегодня пропала собака. Говорят, умная была, злая – не могла сама по себе пропасть!
– Собака, х-ха! – усмехнулся красавчик. – Вот это новость! Ладно, надеюсь, завтра Аллах пошлет нам если и не удачу, то хотя бы намек на нее. Заир, я вижу, у тебя есть свое мнение? Выскажи!
– Хорошо, господин, – воин почтительно поклонился, прижав обе руки к груди. – Могу я прежде спросить Феттаха?
– Да-да, спрашивай, мой верный друг!
– Феттах, – Заир повернул голову, – а что там были за пастушата, как выглядели?
Услыхав вопрос, Халед ибн Хасан насторожился, с одобрением посмотрев на своего приближенного.
– Ну, обычно выглядели, – пожал плечами парень. – Мальчишки. Бедняки – сразу видно: невысокие такие, щуплые…
– Ага! – Халед азартно потер ладони. – Как раз таких и любит убивать Нелюдь. Молодец, дружище Заир! Хотя, может, конечно, и впустую все… Но завтра поутру – на коней! Проверим.
Собравшиеся к вечеру тучи ночью разразились грозой. Дождь лил до утра, то прекращаясь, то начинаясь с новой силой. Крупные капли пузырили коричневые лужи, по скалам, озаренным далекими сполохами молний, стекали бурные ручьи, и жирная грязь липла к копытам коней.
Ливень несколько сбил спесь с всадников, полы их шляп и перья уныло повисли, и промокшая насквозь одежда вовсе не прибавляла веселья. Особенно жалко выглядел молодой человек, почти мальчик, в разноцветных чулках и изысканном, с шелковыми вставками камзоле, с висевшим на золоченом поясе коротким мечом с затейливым эфесом, который в куда более поздние времена назвали бы стильным. Судя по богатому оружию, одежде, белому, с богато украшенной попоной коню и подобострастному отношению спутников, юноша, несомненно, являлся весьма знатной особой, быть может, даже приближенной к самому королю. Вот только свита его не отличалась многолюдством – дюжина воинов в доспехах да столько же слуг, точнее говоря, прихлебателей, из породы тех подлых и мелких людишек, что постоянно ищут милостей от власть имущих, а что случись, не стоят ни гроша.
– О, не беспокойтесь, мой дорогой дон Эстебан! – пару дней назад говорил знатному путешественнику король Арагона Альфонсо де Трастамара. – Ведь вы поедете не по чужой стране, там везде наши люди, наши войска… вплоть до самого Матаро.
– Да я и не беспокоюсь, с чего вы взяли, о мой сеньор? – оскорбился тогда юный дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо, верный королевский паж и товарищ во всех развлечениях. – Хочу заметить: вы даете мне слишком много людей, слишком много нахлебников. Вполне достаточно будет всего троих слуг, дабы
