Та подняла голову от эскизов.
— Прошу, не лишай себя прогулки из-за меня. Я так занята рисованием, что собеседник из меня сегодня неважный.
Леди Босвуд захлопала в ладоши.
— Итак, решено!
Джорджетта молчала всю дорогу до Роттен-роу, но цоканье лошадиных копыт и крики уличных торговцев все равно помешали бы легкой беседе. У нее побаливали виски. Так бывало всегда, когда ей приходилось прикусывать язычок после очередного глупого или неприятного замечания матери.
Бо послал ей улыбку и снова сосредоточился на лошадях и дороге. Джорджетта понимала, что ей следует быть на седьмом небе от счастья. Любая из светских красавиц с радостью бы отбила у нее Бо, дай только возможность. У него всегда наготове улыбка и чудесные голубые глаза. Цилиндр покрывает светлые волосы, в которых смешались оттенки соломы и солнечного желтого. Несомненно, он красив, остроумен и мил, однако его решительные ухаживания иногда казались ей назойливыми. Не пора ли сказать ему, что ухаживание — это не преследование? Не обидится ли он? Бо ей по-настоящему нравился; не лучше ли вообще промолчать? Джорджетта была несколько сбита с толку, потому что мать слишком уж старалась ему угодить.
Они добрались до Роттен-роу, где променад был в самом разгаре. Джорджетта знала, что Бо ужасно гордится своим щегольским экипажем и любит о нем поболтать. Она слушала его с легкой улыбкой на губах, пока он не начинал догадываться, что увлекся и заговорил ее до смертной скуки. Разумеется, Джорджетта уверяла, что ей очень нравится слышать его голос, и он ворчливым тоном замечал, что ее голос нравится ему тоже.
Настроение Джорджетты улучшилось, потому что сияло солнце и поблизости не было матушки — некому было ею помыкать точно безвольной куклой. Повертев зонтик, Джорджетта помахала Салли и ее брату. Чем дальше продвигались они с Бо, тем больше встречали знакомых, которых следовало поприветствовать.
Бо склонился к Джорджетте.
— Взгляните, вон мои друзья, — сказал он громко. — Остановимся на минутку.
— Очень хорошо.
Экипаж съехал на обочину. Бо помог Джорджетте сойти на землю. Когда он в первый раз вывез ее на прогулку в своем высоком желтом экипаже с огромными колесами, ей было немного боязно спускаться, а теперь она привыкла, тем более что он предложил помощь.
Огромные дубы давали густую тень. Запах свежескошенной травы щекотал Джорджетте ноздри. Бо повел ее поздороваться с Чарлзом Осгудом и лордом Карадерзом.
— Вот так встреча, — сказал Бо.
Джорджетта присела в реверансе.
— Надеюсь, джентльмены, вы наслаждаетесь чудесным днем и приятной прогулкой.
— Признаюсь, мы рассчитывали на то, что какие-нибудь хорошенькие леди обратят на нас внимание, — ответил Осгуд.
— Со мной самая красивая женщина в Англии, — заявил Бо. — Но она только моя.
Джорджетта решила, что это немного смешно — говорить о ней так, словно она его собственность вроде экипажа, но решила не обращать внимания. Кто-то окликнул их с дорожки. Им радостно махали мать Бо, леди Уоллингем, и его сестра Юджиния.
Джорджетта поспешила изобразить дежурную светскую улыбку. Леди Уоллингем была до странности похожа на матушку Джорджетты. Впрочем, перед леди Босвуд у нее имелось одно преимущество. Она, казалось, всегда находилась в добром расположении духа.
Леди Уоллингем подтолкнула бедную Юджинию, чтобы та шла быстрее. Джорджетта отлично понимала, каково сейчас девушке. Почему некоторым матерям неведомо чувство деликатности?
Грузная леди Уоллингем спешила догнать их, хватаясь за грудь и отдуваясь.
— Ах, Боже мой! Я не хотела вас упустить. — Она снова отвесила дочери тычок. — Где твой реверанс?
Джорджетта решила выручить Юджинию.
— Вы знакомы с лордом Карадерзом и мистером Осгудом?
Не успела Юджиния ответить, как вмешалась леди Уоллингем.
— О да! Все друзья моего сына частенько заезжают к нам. Но, разумеется, я с нетерпением жду, чтобы и вы в эту субботу отправились с нами навестить бабушку Бо.
— Боже, у меня как-то вылетело из головы! — воскликнула Джорджетта, не в силах скрыть резкость тона. — Или я не получила приглашения?
Ее внутреннему взору предстала картина: Бо с матерью хватают ее за руки и тянут, тянут, пытаясь перетянуть на свою сторону.
— Мама, я еще не пригласил Джорджетту, — сказал Бо.
Карадерз и Осгуд обменялись веселыми взглядами.
— Что ж, поспеши это сделать, — продолжала леди Уоллингем. — Ты же не хочешь, чтобы она строила другие планы. — Она похлопала Джорджетту по руке. — Уверена, что ты сначала спросила бы моего дорогого сыночка. Знаю, ты не захочешь его разочаровывать.
Джорджетта хотела напомнить, что это Бо следовало бы с ней посоветоваться, но, разумеется, ей следовало хранить молчание во избежание сцены.
— Вы такая чудесная пара, — щебетала леди Уоллингем. — Не сомневаюсь, что к лету наша семья увеличится на одного человека.
Заявление леди Уоллингем стало последней каплей. Джорджетта поняла, что не может заставлять себя улыбаться. Все, как сговорившись, делали намеки, невзирая на ее согласие. Это просто невыносимо!
Карадерз поклонился.
— Дамы, Бофор! Мы с Осгудом вынуждены откланяться. Желаю приятного вечера.
Оба вскочили в экипаж Карадерза. Тронув поводья, Карадерз повернул на главную дорожку и вскоре затерялся среди многочисленных экипажей.
Джорджетта повернулась к Бо, намереваясь просить его проводить ее домой, а тот смотрел на нее округлившимися глазами. Должно быть, понял, что она рассержена, — девушка и не пыталась этого скрыть.
— Джорджетта, может быть, мы немного прогуляемся? — предложил Бо.
— Восхитительная мысль! — воскликнула леди Уоллингем. — Нам с Юджинией нужно навестить кое-кого из знакомых. Осторожно, не наступите в навоз, леди Джорджетта! Иначе погубите туфельки.
Джорджетта взяла Бо под руку, и он повел ее в сторону от главной дорожки, в менее посещаемую часть парка. Когда они удалились от толпы, Бо остановился и прислонился спиной к дереву.
— Мне очень неприятно, что мама набросилась на вас с этим приглашением. Я обещал ей, что сам вас приглашу, однако у нее есть привычка говорить не подумав.
— Что ж, у нас обоих довольно несносные родительницы, — вздохнула она.
— Но они наши матери и заслуживают уважения, каковы бы ни были их недостатки. — Он улыбнулся. — И, разумеется, нам следует всего лишь потакать им.
— Нет, Бо! Вы не понимаете. Если им потакать, это значит, что я покорно склоню голову и стану делать все, что им заблагорассудится. Все решают, что для меня хорошо, а что нет; я едва успеваю словечко вставить. Никто не считает, что хорошо бы сначала спросить меня.
Бофор взял ее лицо в ладони.
— Не тревожьтесь. Просто наши матери радуются и волнуются из-за нас. И я тоже.
Она отвернулась. Как тяжело ей говорить эти слова! Но если она не скажет их сейчас, все так и будут руководить ею точно марионеткой.
— В чем дело, Джорджетта?
Та пристально взглянула на поклонника:
— Мне нужно, чтобы все перестали мною помыкать.
Бофор нахмурился:
