им... но почувствовала то и другое. Не могла не почувствовать. Даже считая, что он, вероятнее всего, предложил это из самых эгоистических побуждений, она вновь понадеялась, что какая-то частица обаяния кроется в душе мужчины, за которого собралась выйти замуж.
— Я всегда жила только в Бэнфрисе, — тихо откликнулась она. — И никогда не хотела жить где-то еще.
— Никогда?
Она, не глядя на него, покачала головой.
— Тогда пусть это будет Бэнфрис.
— Однако я хотела бы попутешествовать, — проговорила она, вдруг осознав, что легче признаться в своих мечтах, если называешь их громко. — Мне хотелось бы посетить места, о которых мы говорили раньше. Но еще я хочу иметь постоянный дом. И я всегда хотела бы возвращаться сюда.
Он постучал по стене.
— Именно сюда?
— Посмотрим, — чопорно ответила она. — Эшбери-Холл... весьма респектабельное владение.
— В его пользу говорит не только размер дома. Оглядитесь вокруг. Походите и посмотрите.
Почему бы нет? Ведь это поместье должно было вскоре стать ее домом.
— Пожалуй, я так и сделаю.
Аделаида принялась не спеша бродить по коридорам, из комнаты в комнату. А было тех и других бессчетное количество. Вдоль стен аккуратно лежали кучки инструментов, тут и там виднелись результаты продолжавшегося ремонта... в одном месте требовалось восстановить кусок лепнины, в другом — лежала снятая с петель дверь, в третьем — еще не были сняты с окон доски, которыми они были заколочены. Впрочем, большая часть ремонта подходила к концу.
Аделаида должна была признаться, что Коннор совершил истинный подвиг, не только купив поместье, но и приведя его в порядок за такое короткое время.
Некоторые комнаты были уже обставлены, и большая часть меблировки явно была новой... И выглядела дорого.
Поднимаясь на второй этаж, Аделаида провела кончиками пальцев по перилам и стенным панелям. Дерево было шелковистым на ощупь, роскошного коричневого цвета.
Маленькой Аделаида много фантазировала по поводу Эшбери-Холла. Это был зачарованный замок или логово опасного чудовища... в зависимости от настроения. Но рассматривая его теперь, в сверкании хрусталя светильников и полировки дерева, она воспринимала его не как сказочный дворец, а как роскошный дом.
Аделаида остановилась на пороге бильярдной, великолепно обставленной, с тремя столами. Господи!.. Она никогда не мечтала о таком изобилии, никогда не представляла себе, что будет жить в доме таких огромных размеров.
Но теперь, прости ее небеса, от одной мысли, что она станет его владелицей, у нее начинала кружиться голова. Не требовалось особого воображения, чтобы мысленно нарисовать картину, как читает она в этой библиотеке у жарко пылающего камина. Джордж в это время играет рядом на ковре, а воздух звенит веселым смехом Изабеллы. Гораздо больше усилий требовалось, чтобы представить себе Вольфганга в его комнатах с рюмкой бренди в руке... Нет, лучше с чашкой чая и довольной улыбкой на лице. Она постаралась пофантазировать, и это вышло прекрасно.
— Вы улыбаетесь.
При звуке голоса Коннора Аделаида подскочила на месте и круто обернулась. Он стоял меньше чем в шести футах от нее.
— Умеете вы незаметно подкрасться. Я думала, вы ждете меня внизу.
— Я ждал, а потом перестал ждать. Не пытайтесь сменить тему. Вы действительно улыбались.
— Возможно.
— Потому что вам нравится этот дом.
Он ей нравился. Еще как. Ей вдруг пришло в голову, что Изабелла абсолютно не права. Она вовсе не была мученицей.
Она была авантюристкой... любительницей приключений.
— Вы были на волосок от смеха. — Коннор сделал шаг вперед. — Признайтесь: вам этого хотелось?
Аделаида прикусила губу, чтобы не вырвался смешок.
— Возможно.
Он приблизился еще на шаг.
— Скажите одно слово, и он ваш. Скажите «да», и я дам вам все, чего хотите. Все, что нужно вашей семье. Постоянный дом. Красивые платья вам и Изабелле, достойное образование вашему племяннику. — Он приблизился еще больше. — Вы сможете увидеть, как ваш брат окажется на свободе.
«Все, что вы хотите. Все, что нужно вашей семье...»
Для нее это было одно и то же. И Коннор прекрасно это знал. В этот момент Аделаида поняла, зачем он привез ее в Эшбери-Холл. Не похвастаться и не произвести на нее впечатление.
— Это приманка, — произнесла она и слегка попятилась.
— Прошу прощения?
— Этот дом. Вы сделали из него наживку. Это символ того, что я смогу иметь.
— Если захотите, — проговорил он после короткой паузы. — Все, что от вас требуется, — это протянуть руку и взять.
— И как только я это сделаю, вы спикируете на меня, точно ястреб.
От улыбки в уголках его глаз проявились мелкие морщинки.
— Ястребам не нужны наживки. По-моему, вы путаете метафоры.
Тем не менее он был именно ястребом. А Аделаида в своем штопаном платье и стоптанных туфлях ощущала себя взъерошенной маленькой птичкой, которой он назвал ее той ночью на маскараде.
Простая малиновка в гнезде хищника. Очень даже подходящий образ... и совершенно неприемлемый. Она не станет добычей, схваченной его когтями. Разумеется, если приманка... наживка не будет очень привлекательной...
— У вас такое выразительное лицо, — пробормотал Коннор. — О чем вы думаете, любовь моя?
Кровь быстрее побежала у нее по жилам при таком ласковом обращении. Аделаида вздернула подбородок.
— Я стараюсь сообразить, сколько вы готовы пожертвовать, чтобы отомстить.
— Чего вы хотите? Назовите свою цену.
Аделаида покусала губку, обдумывая ответ. В нынешних обстоятельствах фраза «назовите свою цену» звучала неприятно и унизительно. Но она не чувствовала себя особенно униженной. Какого бы жениха она ни выбрала, ее резоны для женитьбы оставались неизменными. Однако лишь с Коннором она могла обсуждать эти резоны вслух. Ей не приходилось притворяться, изображая симпатию. Ей не нужно было прикусывать язык, дабы не сорваться в спор или глотать сомнения в надежде на лучшее.
Так что, как бы неприятно ни звучал нынешний разговор, честность аргументов давала ей некоторое облегчение и даже некоторую власть. Если она позволит заманить себя в ловушку, купить, как кусок говядины на рынке, она, черт побери, выскажет кое-что относительно цены... этой приманки. Черт, она опять путает метафоры.
— Я хочу согласовать условия брака заранее, — объявила она.
Коннор склонил голову в знак согласия, но не сказал ни слова.
— Ладно, — проговорила она после краткого молчания. — Делайте ваше предложение.
— Как я сказал, назовите вашу цену.
Аделаида прикусила губу и переступила с ноги на ногу.
— Я не могу.
— Почему нет?
Она вскинула руки вверх.
— Я не знаю, что у вас есть.
— Как я вижу, у вас деловая хватка, как у вашего братца, — протянул он, прежде чем сжалиться над
