— Ты позволяешь жене посылать личные письма этому?..
— Нет. — Коннор бросил суровый взгляд на Майкла, возмущенный подобным оскорблением. — Она просто хочет получить эти письма. Их содержание поставит семью в неловкое положение.
— И сэр Роберт знает это. Не так ли? — уточнил Грегори. — И угрожает ими ей?
— Не ей, Вольфгангу.
— А-а... — Грегори переглянулся с Майклом. — Это кое-что объясняет.
Тут поднялся со стула Грэм:
— Минутку, парни.
— Лучше принеси нам пива! — бросил ему Майкл, поворачиваясь к Коннору. — Послушай, мальчик, тебе нет никакого смысла лезть к сэру Роберту. Ты никогда ничего подобного не делал.
— Да, — подтвердил Грегори. — Тебе нужно думать о семье.
Коннор решил дать им еще поспорить. В конце концов они подчинятся его решению, но станут меньше ворчать, если будут знать, что заранее высказались по этому поводу.
После пяти минут жарких дебатов дверь отворилась, и Грэм, подойдя к письменному столу, швырнул на него пачку писем.
— Это они?
В комнате наступило молчание. Коннор схватил верхнее и быстро просмотрел его содержание.
— Ад кромешный!
— Это они?
— Да! — Он бросил письмо к остальным и заинтересованно уставился на Грэма, не зная, то ли смеяться, то ли наорать на него. — Как ты их раздобыл?
— Обычным путем. Неделю назад увидел ту шкатулку и подумал, что ее содержимое может чего-то стоить. — Углы его рта полезли вверх. — Их ведь не проверяют так часто, как серебро.
— Это все?
— Да. И я хочу за них сто фунтов.
Коннора не оскорбила внезапно влетевшая цена. Это была деловая сделка.
— Я дам тебе пятьдесят и не сломаю шею за то, что ты не отдал их раньше.
— Семьдесят пять. И я посоветую новому камердинеру сэра Роберта проверить шкатулку.
— Согласен.
Коннор бросил взгляд на Грегори и Майкла. После десяти лет совместной работы один взгляд равнялся пространному приказу. Они встали и вместе молча вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.
Грэм посмотрел на дверь, потом на Коннора.
— Если вы все-таки решили свернуть мне шею, учтите, что силы во мне побольше, чем в остальных.
— Я не стану сворачивать тебе шею. Сделка состоялась. — Коннор откинулся в кресле. — Ты хорошо заработал за последние несколько месяцев.
— Человек должен на что-то жить.
— Но если он хочет жить здесь, он должен держаться в стороне от серебра.
Грэм улыбнулся и покачал головой:
— Если бы я хотел причинить вред вам и вашим, я бы использовал эти письма точно так же, как сэр Роберт.
— Но зачем понадобилось держать их в секрете? — поинтересовался Коннор, похлопывая пачкой писем по столу.
Грэм пожал плечами:
— Я рассудил, что если парень не был в курсе этих писем и вы не были в курсе, то и девушка не знала, о чем они и где. Какой смысл был вытаскивать их на свет? — Он нахмурился. — Не нужно девушке знать обо всех грязных делишках ее братца.
— Ты мог их уничтожить, — подчеркнул Коннор.
— Ага... Но именно этот братец... — Грэм прищурился и покачал головой. — Я ему не доверяю. Никогда не знаешь, вдруг понадобится как-то на него нажать. Вы собираетесь их использовать?
— Нет. У меня есть свои средства держать Вольфганга в узде. Денежные... а если не подействует, грубая сила.
— Бьюсь об заклад, вы справитесь. Мы закончили?
Коннор резко кивнул:
— Закончили!
Когда Грэм покинул кабинет, Коннор взвесил на ладони письма и выругался. Ад кромешный! Они разобьют сердце Аделаиды.
Глава 25
Аделаида твердила себе, что не стоит надрывать сердце. Во всяком случае, пора чувствовать себя спокойнее, чем час назад. В конце концов, сколько можно страдать из-за Вольфганга? Всякое сочувствие к нему исчезло после того, как он пригрозил забрать Джорджа. Нет, она с ним покончила.
С тихим смирением она приняла пачку писем и объяснения Коннора об их содержании, а потом смотрела, как они горят в камине. Когда они превратились в пепел, она повернулась к Коннору и, обхватив его руками, крепко прижималась к мужу, пока не унялась ее сердечная боль, признавать которую ей не хотелось.
Вольфганг покинул Эшбери-Холл на рассвете следующего дня. Ему предстояло отправиться в другое владение Коннора и ждать там известий по почте.
Его отъезд прошел тихо. Он взглянул на спящего сына, кивнул встреченной в коридоре Изабелле и в сопровождении Аделаиды прошел к поджидавшему его экипажу. По ее просьбе Коннор и его люди не появились при этом отъезде. Не было никакого смысла в вынужденной вежливости. Не стоило притворяться, что этот отъезд не является изгнанием.
Вольфганг принес извинения. Единственное тихо произнесенное: «Мне очень жаль», затем забрался в экипаж и захлопнул дверцу.
Аделаида верила, что он сожалеет о случившемся, но жалел ли он об этом ради семьи или просто жалел самого себя, она не знала. И потому сознательно решила оставить размышления об этом в прошлом и сосредоточиться на заботах настоящего.
Джордж был в безопасности. Изабелла — счастлива. А карета с Вольфгангом укатила прочь. Он начнет новую жизнь... вдали от них всех.
С неуверенной улыбкой она отвернулась от подъездной аллеи и направилась в дом. С каждым шагом она ощущала, как с плеч ее сваливается груз...
Она перехватила служанку, которая несла вырывавшегося Джорджа в большой холл. Молодая женщина старалась тихим воркованием его успокоить, мерно покачивая сердитого малыша на бедре.
— Он проснулся раздраженным, мэм. И я решила, что прогулка...
— Я возьму его. — Аделаида пересадила Джорджа на свое бедро и пригладила его взъерошенные волосы. — Не принесете ли в гостиную небольшой стакан молока? Пожалуйста. И тарелочку пирожных, которые испекли вчера.
— С кремом внутри, мэм?
— Да, пожалуйста.
Ей хотелось побаловать Джорджа и себя.
— Пошалим немного, — прошептала она на ухо Джорджу. Она посадила его на пушистый ковер и смотрела, как он рванулся к кушетке и засунул руку между подушками. — Здесь больше нет ложки, дорогой. Но подожди и получишь кое-что получше.
Когда принесли пирожные, Аделаида разрезала их на три части, вытерла с пальцев начинку, взяла себе ломтик и поставила тарелку на пол рядом с Джорджем, жадно пьющим молоко. Потом она с нежностью
