Джинни кивнула, чувствуя себя слишком ужасно, чтобы связно думать.
— С тобой ничего не случится. Я точно знаю, что делать, когда начнутся роды. — И тут же замер, нахмурив брови. — Почему я уверен, что знаю все о родах?
Джинни неловко поежилась:
— Думаю, ты чувствовал себя очень беспомощным, когда умерла первая жена. И как-то, познакомившись с арабским лекарем, постарался научиться у него принимать роды. Какая-то часть твоего мозга все помнит, и сейчас это вырвалось наружу.
— Ненавижу! Ненавижу себя! — Алек с силой ударил кулаком по бедру.
— Папа, что случилось?
Алек оглянулся на Джинни и поманил к себе дочь:
— Подойди сюда, Холли.
Девочка, поколебавшись, нерешительно шагнула в каюту.
— Иди сюда, — повторил Алек, похлопав себя по ноге. Малышка взобралась на колени отца, и тот прижал ее к груди.
— Я слыхала, как Пиппин сказал мистеру Питтсу, что это ужасно странно, но ты стал забывать самые обыкновенные вещи, обо всем спрашиваешь, даже о том, что должно быть твоей второй натурой. Но тут он увидел меня, и лицо у него при этом… не представляешь, как смешно он выглядел!
Алек грязно выругался, но тут же застыл от ужаса, не сводя глаз со своей слишком внимательной дочери.
— Все в порядке, папа. Если хочешь говорить плохие слова, я не возражаю.
— Ты слишком терпелива, Холли. Но это правда, я действительно ничего не помню. Меня ударило по голове обломком мачты во время урагана.
Малышка, склонив голову набок, вопросительно взглянула на отца:
— И меня тоже не помнишь?
Алек хотел солгать, но по своему короткому опыту общения с дочерью понял, что это бесполезно — слишком уж она проницательна. Возмутительно проницательна.
— Не помню.
— Но он скоро поправится, Холли, — поспешно вмешалась Джинни, прислонившись к изголовью койки. — Папа и меня не помнит. Зато вспоминает разные мелочи, с каждым днем все больше, и людей, с которыми встречался раньше, в прошлом. Нужно только немного подождать, и, думаю, он и нас узнает.
Холли, ничего не ответив, долго изучала лицо отца, потом медленно подняла голову и погладила его по щеке:
— Все будет хорошо, папа. Я расскажу о себе. А если что-нибудь понадобится, только попроси.
— Спасибо, — пробормотал Алек, вновь поражаясь этому маленькому созданию, плоти от плоти его. — Кажется, мне очень повезло с женой и дочерью.
Холли, немного помолчав, обратилась к мачехе:
— Жаль, что ты себя плохо чувствуешь, Джинни, но миссис Суиндел говорила доктору Прюитту, что все это естественное состояние и не стоит даже расстраиваться.
Рот Джинни сам собой открылся.
— Я хочу маленького братика, папа. — Не ожидая ответа, Холли соскользнула на пол и ринулась к двери: — Я иду на палубу. Пиппин присмотрит за мной. — И мгновенно исчезла.
Алек озадаченно уставился на дверь.
— Просто невероятно.
— Скажи лучше, вечно умудряется услышать всех и вся.
Алек, наклонившись, нежно погладил плоский живот жены.
— Ну что, подарим Холли маленького братца?
— А вдруг он будет похож на меня?
— Весьма неприятная история: каждый джентльмен в округе будет добиваться его внимания.
Джинни хихикнула и ущипнула его за руку, но тут новый приступ тошноты подкатил к горлу, и она скорчилась, обхватив себя руками:
— Проклятие! Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу простить тебя!
Алек посидел рядом, пока Джинни не заснула, и отправился на поиски доктора Прюитта, а потом провел несколько часов в нелегких размышлениях. Алек прекрасно видел бросаемые на него исподтишка взгляды: любопытные, встревоженные, даже сомневающиеся. И за что их осуждать? Человек, потерявший память? Вещь неслыханная.
Алек пытался напрячь мозг, вспомнить, но перед глазами мелькали лишь несвязные сцены, быстро исчезавшие. Раздражение и злость накапливались с каждой минутой, не давая покоя. Джинни в основном оказалась права: именно люди из прошлого являлись ему, люди, имена которых он не мог назвать. Теперь он увидел несколько женщин, почти всех можно было назвать красавицами: обнаженные стройные тела соблазнительно манили… И сам он, голый, на постели, ласкает, целует, вонзается в них.
Алек покачал головой. Неужели он действительно был таким похотливым козлом? Неужели ему было
