фальшивые слова! Он же все время чего-то добивался: сделать ее своей собственностью, потом — научить ее подчиняться. Да, она заметила, как эти слова постоянно переплетались в его речах — брак и подчинение, К черту его, не хочет она быть его графиней! Она хочет быть самой собой.
Умывшись, Розалинда выпила вина за неимением воды. Вино оказалось кислым, и она чуть не подавилась.
— Ненавижу его! — Эти слова сорвались у нее с языка, и слезы нахлынули на глаза. — Лишь бы Кит оставил меня в ближайшем порту, чтобы мне больше никогда не видеть его!
— Какая неблагодарность за все, что я для тебя сделал!
Розалинда подпрыгнула, услышав его ледяной голос, и смятенно прижала полотенце к груди:
— Никакой неблагодарности. Если тебе так уж хотелось что-нибудь для меня сделать, можно было бы сначала у меня спросить.
— Спросить о чем? — Он закрыл дверь каюты, сел на стул и начал стягивать высокие черные сапоги.
— Боже мой, а ты не знаешь? — Розалинда в ярости встала перед ним, сжав кулаки. — Конечно, если ты даже не знаешь, что спрашивать, чего же от тебя ждать?
Кит уже скинул камзол, повесил на гвозди и молча расстегивал рубашку.
— Ч-что ты делаешь? — удивленно пробормотала она, отступая. — Ты раздеваешься?
— Как вы наблюдательны, госпожа! Мне надоело спать на палубе. Я остаюсь здесь.
— Нет! — Розалинда попятилась.
Ее вдруг затрясло. Она слишком хорошо знала Кита.
— Ты не останешься здесь!
Он, не отвечая, продолжал раздеваться. Роз бросилась к двери.
— Тогда я буду спать на палубе! — крикнула она, в панике не находя дверной ручки.
— Ты будешь спать на этой койке. — твердо сказал Кит, схватив ее за руки.
— Нет! — заплакала она, не в силах вырваться. — Нет!
— Придется. Больше негде.
Она почувствовала себя в ловушке.
— Как ты мог сказать им… — выкрикнула она. — Это вранье…
Его горячее дыхание участилось.
— То, что ты моя будущая графиня?
— Я не буду твоей женой!
Его пальцы крепко сжимали ее плечи.
— Пусти! — крикнула она. — Мне больно!
Он отпустил ее:
— Ты правду говоришь, что не хочешь быть моей графиней?
— Я не хочу быть такой женщиной, какую ты ищешь.
— Я предлагаю тебе то, ради чего другая была бы способна убить соперницу, а ты отвергаешь.
— Ты не предлагал мне, а навязал.
Он в гневе притянул ее к себе:
— А ты согласишься? Ты больше не будешь сопротивляться мне, Роз! Довольно я от тебя вытерпел.
Она вздрогнула от его яростного взгляда.
— Ты сам пожалеешь об этом, если обвенчаешься со мной! — выкрикнула она. — Мы будем ссориться каждый Божий день, прямо как сейчас!
— В таком случае хуже не будет.
Он заключил ее в объятия столь быстро, что у нее закружилась голова, и положил на кровать, а сам продолжал раздеваться.
— Кристофер, — неуверенно начала она, отодвигаясь к стене, — ты хоть для приличия не ложись спать без одежды…
— Я и не собираюсь спать.
Она разглядывала его сильное тело.
— Я все равно не подчинюсь тебе, — дрожащим голосом пробормотала она. — Я скорее умру.
Он улыбнулся холодно и бессердечно:
— Да, жаль, что ты спуталась со мной. В силу необходимости мы должны обвенчаться. Я не хочу, чтобы говорили, что я обесчестил тебя. Я сделаю тебя честной женщиной, даже если ты этого не хочешь.
— Не надо, Кит! Найди мне спутницу, и я вернусь в Лалуорт, и никто не узнает.
— Догадаются. Это повредит твоей торговле, общество отвергнет твоих сестер.
Роз знала, что он прав, и отчаянно пыталась придумать выход из положения.
— Ты не любишь меня! — выпалила она. — Ты сам сказал, что никогда никого не любил.
— Я обязан жениться на тебе.
— Держу пари, ты никогда прежде не чувствовал себя обязанным жениться. Отчего же сейчас все изменилось?
— Ты не поверишь, Розалинда Кэвендиш, но я, как и ты, верю в долг и честь.
— Долг и честь! — крикнула она, прижимаясь к стене. — Это долг и честь?
— Да.
Он выглядел великолепно, и Розалинда не могла глаз отвести от него. Словно греческий бог, о котором она читала в отцовских книгах. Кожа его отражала свет свечи, и Роз с восторгом, как в прошлый раз, глядела на его возбужденную плоть. Хотя сейчас было опасней, ибо она знала, какое наслаждение он может дать.
— Боже, спаси меня от долга и чести, — прошептала она, пытаясь отвести взгляд. — Боже, спаси нас обоих.
— Смотри на меня, Розалинда. Я люблю, когда ты смотришь на меня.
— Мне нельзя смотреть. — Голос ее стал совсем хриплым. — Мы оба пропадем.
— А что же у нас пропадет?
Она задумалась. А что, действительно, она потеряет, кроме свободы и независимости, которые он так ценит для себя, но не для нее?
— Ты не понимаешь, — сказала она со вздохом, пытаясь избежать требовательного взгляда его синих глаз.
— Я понимаю лучше, чем ты думаешь. Посмотри на меня, моя Розалинда.
Его голос гипнотизировал ее, и она, как всегда, покорилась.
— Сначала юбки! — скомандовал он. — Затем — чулки и носки.
Она слепо подчинилась ему. Когда осталась одна рубашка, она взглянула на него умоляюще.
Кит сам стянул с нее рубашку. Она, как птица, взлетела в воздух и плавно опустилась на пол. Розалинда вздохнула и шагнула в объятия Кита.
— Ты не прав, — сказала она, откидывая голову. — Я ведь всего лишь дочка скромного торговца.
Кит не привык к подобным речам в устах женщин, и ее честность подкупила его.
— И я не был рожден графом, Розалинда. Я всего лишь младший сын, ничем не лучше тебя.
— Я ужасно строптивая, — серьезно сказала она.
— А то я этого не знаю!
Руки Кита соскользнули с ее плечей — белых и прекрасных, как в его сне, — и опустились на бледно-розовые соски, она вздрогнула от наслаждения. Но и этот ответ не удовлетворил ее.
— Ты можешь взять себе в жены ту, которую ты полюбишь, Кристофер. Зачем тебе жертвовать собой ради меня?
Ему не хотелось продолжать этот спор, руки его уже жадно сжимали ее тонкую талию и пылающие бедра.
— Назад пути нет, — прошептал он, укладывая ее на кровать. — При нашей страсти любовь не имеет значения.
— Разве довольно одной страсти?
