— Да! — почти крикнула она, впиваясь в него. — Но ты не животное! Я безумно хочу тебя! Я хочу, чтобы и ты безумно хотел меня!
— Я хочу тебя, — изумленно проговорил он. — Иначе бы ничего не получилось.
— Так покажи мне, — настаивала она, пытаясь укусить его плечо. — Покажи мне, как ты хочешь меня.
Лицо его потемнело:
— Хорошо, но только сейчас, только один раз.
Она улыбнулась, не зная, что будет дальше.
Он начал медленно, но тут же ее возбуждение увлекло его, и он яростно погружался в нее, она обвила рукой его шею и чувствовала, как их поглощает шторм, и они оба на гребне волны взлетают все выше…
Розалинда заснула, обессиленная, в его объятиях, в чудесной мягкой кровати, в розовом тумане удовольствия, впервые с самого начала путешествия ощущая странный покой. Перед тем как сомкнулись ее веки, Роз смотрела на Кита и думала, что это начало, и теперь спала с радостной улыбкой на лице.
Кит не будил ее, удивленно разглядывая свою Роз — радостную и спокойную. Пусть лучше спит: все равно на ужин почти ничего не осталось. Он оделся и пошел на палубу проверить, что происходит на руле.
Розалинда проснулась одна в каюте. Было темно, и она не знала, который час. Она стала на ощупь искать одежду, потом вспомнила то, что предшествовало ее сну, и покраснела. Но тут же сказала себе: она почти что его жена, так что нечего краснеть.
Мучаясь с пуговицами корсета, Роз покачала головой. Как странно: такая радость среди всех ее бед. Может быть, радость всегда приходит вместе с печалью? Радостью надо утешаться, ибо впереди ее ждут неприятности. Тренчард не преминет отомстить.
Пуговицы не слушались, и она отбросила корсет. Сейчас все спят, кроме вахты. Она наденет рубашку и юбку. В темноте она нащупала свою астролябию и вышла из каюты.
Корабль вел Руск. Кит поставил песочные часы и дремал у руля. Вскоре после полуночи Киту снилось его прошлое. Ему пятнадцать лет, он выпускник Оксфорда, убежавший от отцовских слуг, ибо в тот вечер выиграл большую сумму в карты, и впервые в жизни с деньгами он направился в Бристоль.
Хозяин корабля не поверил его рассказу, что он сирота. Но это никого не волновало. За небольшую плату, компенсирующую его неопытность, хозяин взял Кита, предупредив, что будет тяжело, особенно для молодого избалованного джентльмена. С самого начала Кит стремился убедить его в обратном, ибо знал, что никому не под силу придумать более жесткие правила, чем его отцу, и никто не может суровее наказать за непослушание. В действительности жизнь на корабле показалась ему нетрудной: работай до ночи, а потом спи. Никакого сравнения с жесточайшими правилами отца, главным из которых было: никаких удовольствий. Ни смеха, ни пения, ни шуток, ни поцелуев. Все это он считал проявлением эмоциональной слабости и наказывал за это поркой.
Капитан же ударил Кита лишь однажды, когда он не выполнил своих обязанностей. С тех пор Кит выполнял его требования, работая аккуратно и с радостью. Все ему нравилось на корабле, и благодаря чувству юмора и бесшабашной песне на устах все полюбили юношу. Моряки стали ему и друзьями, и семьей: вместе они трудились, вместе посещали пабы и таверны, где тратили свои жалкие шиллинги и кутили с красивыми девками. Для Кита это была свобода. К тому же новые друзья внушили, что торговля — его удел.
Однажды в порту, поддавшись сердечному порыву, он написал письмо своей тихой, почти забытой матери, ибо больше никого на свете его исчезновение не волновало, а Киту так хотелось хоть кому-нибудь рассказать о своей счастливой жизни. Он и написал ей, что никогда прежде не был столь счастлив. Правда, своего адреса он не указал, дабы отец не отыскал его. Еще два года он странствовал с корабля на корабль и учился торговле. Раз в два месяца Кит писал матери, так никогда и не оставляя своего адреса.
В восемнадцать лет он встретил Курта Филипса во время плавания в Голландию. Они подружились, и по возвращении в Англию он все-таки написал матери адрес друга. И о чудо! Она ответила радостным письмом, была счастлива уже тем, что сын счастлив, и еще прислала денег — целое состояние из завещания ее бабушки. На эти деньги Кит купил свой первый корабль, прибавив себе пару лет, чтобы все было законно. Корабль он назвал «Ворон».
Дальше все шло относительно неплохо. Он взял Курта с собой в плавание, и они заработали денег на первом грузе. Правда, в следующем плавании на них напали французские пираты с побережья. Кит сражался с ними, как безумный, вложив в эту битву всю ненависть, которую он испытывал к отцу. Французы отступили в страхе перед безумным англичанином. С тех пор он процветал. Нет, пираты не отстали — они всегда нападают на торговцев. Но он всегда побеждал их — до столкновения возле испанского побережья с теми, кто оказался не пиратами. Испанские власти обвинили его в грабеже. Все его люди были убиты, груз отобран.
Кит заскрипел зубами. До чего же он ненавидел испанцев! Ненавидел!
Ему удалось спасти свой корабль, он купил новый груз, уплыл в другую страну и продолжал копить деньги. С женщинами ему тоже везло. Кит понял, что может завоевать любую, стоит лишь пальцем поманить. Служанки таверн, служанки знатных дам — все охотно ложились к нему в постель. Потом он стал заигрывать и с дамами, и они столь же охотно откликались на его зов. Лучше всего были замужние женщины — их привлекало его молодое сильное тело, а его и опыт, а если от этих забав рождались дети, то мужья считали их своими.
Дела его еще улучшились, когда в Дувре он встретил своего дальнего родственника, главного адмирала Англии лорда Говарда Эффингема. У Эффингема были большие связи. Кит оказал ему некоторые услуги, как, например, бесплатный перевоз английских войск на грузовом судне. За это Кит получил приглашение быть представленным самой королеве. Он почувствовал опьяняющий восторг, опустившись перед ней на колени. Ему уже исполнился двадцать один год, и он не зависел больше от отца.
Королева оценила подвиги молодого красавца и стала приглашать его ко двору каждый раз, когда он был в Лондоне. Кит всегда приносил ей ценные дары, зная, что она не только государственный деятель, но еще и женщина, тешащая свое тщеславие и любящая драгоценности.
Вскоре после нападения испанцев он перестал получать письма от матери, прежде приходившие регулярно, день в день. Сначала он не обратил на это внимания, опечаленный своими потерями. Потом в Уайтхолле, при королевском дворе, он встретил своего брата, заговорил с ним и спросил проклятого виконта, как здоровье матери.
— Она умерла, — ответил он. — От оспы.
Кит быстро забыл о ней, не желая думать о прошлом. Мать исчезла из его жизни столь же тихо, как и прожила свою жизнь. Эта женщина умерла, и все забыли о ней. Кит тогда не оплакивал ее, а сейчас вдруг ощутил глубокую скорбь. Он любил ее, когда ему было три, четыре, пять лет, а потом просто привык жить без нее.
Ветер вдруг переменился. Кит почувствовал это в своем полузабытьи и зашевелился, просыпаясь. Он уставился на верхнюю палубу.
Она была там, в вихре ветра.
Ошеломленный Кит вскочил па ноги. Туман сгустился над кораблем, но на палубе мерцала подернутая дымкой фигура. Не может быть…
Ее длинные волосы развевались, спадали на лицо. Он пытался разглядеть женщину. Она не видела его, взгляд ее был устремлен на небо. Она протягивала руки вверх, словно прося заступничества у звезд. Вихрь чувств вновь охватил его, как в том сне, который он поведал Филиппу. Любовь хлынула сквозь плотину в его душе, словно мечта пятилетнего мальчика, и боль хлынула вместе с ней. Он увидел мать, сидящую на скамье в Лалуортском саду с охапкой роз на коленях. Ему тогда было года три или четыре, и он дразнил ее, отрывал стебли от роз и прятал их в ее юбки, а потом укололся шипом, из пальца потекла кровь, и он заплакал, а мать отбросила розы и схватила его на руки, чтобы поцеловать больной пальчик.
Туман сгущался. Она стояла в десяти шагах от него, на верхней палубе. Только подняться он рядом с ней. Но тело Кита оставалось тяжелым и неподвижным. Он хотел идти к ней и боялся. Что Кит скажет ей?
