следили за оставшимися людьми Талата, держа наготове свои клинки.
Увидев ее, Исад вложил в ножны кинжал.
— Мари!
Она бросилась к нему, но тут же остановилась, не осмеливаясь обнять пашу. И тогда Исад сам подошел к ней и с любовью заключил ее в объятия.
— Я никогда не хотел твоей смерти. Никогда! — Он чуть отстранился. — Но я все равно не могу позволить тебе остаться здесь.
Мари посмотрела на Беннета. Не имело никакого значения, куда она поедет, — лишь бы вместе.
Прекрасно, если не в Англию. Но и английская перспектива не казалась такой ужасной. Возможно, она просто нанесет визит, а потом…
Тут вдруг послышались крики Ашиллы:
— Ты нас предал?! Как ты мог отдать информацию Талату?!
Селим стоял опустив голову.
— Просто я все еще был зол на сэра Реджинальда из-за того, что меня бросили в тюрьму. Но сначала я не понимал, что делаю, — бормотал дворецкий. — Потом я понял, что они используют эту информацию, чтобы навредить мисс Мари, но было уже поздно. Я пытался освободиться от них, но они сказали, что пострадаете вы все, если я не продолжу им помогать.
— Почему же ты был так глуп? Ведь совершенно очевидно, что они обманывали тебя. Почему ты продолжал помогать им?
Селим еще ниже опустил голову.
— Они сказали еще, что расскажут вам о моем прошлом.
— Тогда ты дважды дурак! Мне наплевать на твое прошлое.
— Но я же был работорговцем…
Ашилла побледнела.
У Мари болела душа за свою горничную. Ей было ясно: бывшая рабыня никогда не сможет простить грех Селима.
Позади несчастной пары медленно полз Талат, — оказалось, что он был еще жив. Непослушной рукой бей наводил на Исада пистолет.
— О Боже! — воскликнула Мари.
И все тотчас же повернулись в ту сторону, куда она смотрела.
Когда же Талат нажал на курок, Мари бросилась вперед и закрыла собой Исада. Но почти в тот же миг ее отбросило на стену, и она погрузилась во тьму — ничего не видела.
Мари пыталась набрать в грудь воздуха и облегчить боль, но не могла вдохнуть. Беннет присел на корточки рядом с ней.
— Мари, как ты? — прошептал он. — Мари, дорогая, я…
— О чем только вы думали?! — взревел Исад, глядя на своих людей.
Наконец Мари удалось вздохнуть. И она вдруг почувствовала, что боль уходит. Беннет помог ей сесть, и она ощупала свою грудь.
— Пуля не попала в нее, — пояснил паша.
— А вам необходимо было бросать ее на стену? — проворчал Беннет.
Исад пожал плечами:
— Уж лучше так, чем…
Паша со вздохом умолк.
Беннет ощупал Мари, проверяя, нет ли повреждений, потом вздохнул с облегчением.
Но что же произошло? Ведь Талат выстрелил. И как бы ни был Исад быстр, он не мог оказаться быстрее пули.
Мари с удивлением смотрела на Талата, лежавшего с кинжалом в груди. Но даже Беннет не успел бы расправиться с беем.
Тут раздался страдальческий крик Ашиллы, склонившейся над распростертым телом Селима. Слезы струились по лицу горничной. Дворецкий был единственным, кто мог остановить пулю, и он это сделал.
Мари шагнула к горничной, но Беннет положил руку ей на плечо.
— Не надо. Оставь их.
Селим же в этот момент говорил:
— Я полюбил тебя, Ашилла, с того дня, когда впервые увидел. Прости меня, я был не достоин твоей любви, когда ты предложила ее мне.
Он вздохнул, и его глаза закрылись.
— Селим, черт бы тебя побрал! Я тоже полюбила тебя, и я прощаю тебя.
Она спрятала лицо у него на груди.
— С ним все в порядке, — сказал Исад.
— Нет, не в порядке! Ничего уже больше никогда не будет в порядке! — взвыла Ашилла.
— Он в порядке, потому что не умер, — пояснил Беннет.
— Что?.. — Ашилла подняла голову.
— Пуля попала ему в плечо. Я полагаю, что он потерял сознание от боли.
— А ты серьезно это сказала, Ашилла? — спросил вдруг Селим.
Голос его был слабым, но определенно это был голос живого человека.
Атилла фыркнула и проворчала:
— Помолчи, презренный сын верблюда.
Селим с блаженной улыбкой снова закрыл глаза. Тут Исад приказал своим людям отнести дворецкого к себе в дом. Ашилла же, подбоченясь, шла следом за ними.
Беннет усадил Мари к себе на колени и сжал в объятиях.
— Дорогая, может быть, ты попытаешься проявлять поменьше преданности своим друзьям?
— Извини, — прошептала она, — но я всегда остаюсь с теми, кого люблю. Даже в Англии.
Беннет, казалось, удивился.
— Так ты не против побывать там?
Мари улыбнулась:
— Я даже могла бы жить там.
Его поцелуй был долгим и чувственным. Когда же поцелуй наконец прервался, Беннет проговорил:
— Дорогая, но как же…
Исад кашлянул, перебивая майора. Мари выскользнула бы из его рук, если бы он не прижал ее к себе еще крепче. Щеки девушки вспыхнули, когда паша уставился на них обоих.
— Так ты женишься на ней? — спросил он наконец.
Майор кивнул:
— Да, разумеется. — Он повернулся к Мари. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, не потому, что я подчиняюсь приказам или чувствую себя обязанным жениться, а потому, что люблю тебя!
От этого его признания сердце Мари дрогнуло.
— А я люблю тебя, Беннет…
Он взял ее за подбородок.
— Значит, ты мне веришь? Поверь, любимая, мой первый и единственный долг — это ты.
Она разгладила морщинки у него на лбу и кивнула:
— Да, я верю тебе.
Исад вздохнул.
— Ты же знаешь, Мари, что я не мог дать тебе приданое. Я не мог этого себе позволить.
Она прижалась к Беннету.
— Да, знаю. Но это не имеет значения. Я никогда не хотела твоих денег.
Исад грустно улыбнулся:
— Но оставить их моему первому внуку… Об этом стоит подумать. — Паша поморщился и добавил: —
