Шарлотта тому доказательство. А Найтли еще и подстрекает их, — объяснил Роксбери.
Уиклифф задумчиво потягивал бренди.
— Я надеюсь, вы ему отомстили? — сказал герцог.
Роксбери от души рассмеялся.
— О да. Я подстрелил его на дуэли и женился на ней. — В голосе Роксбери все еще искрился смех. — Как это сказать? Если не можешь их одолеть — присоединись к ним.
— Или держи друзей близко, а врагов еще ближе, — заметил Уиклифф.
— Именно. Брак — отличное решение, — ответил Роксбери. Потом он нахмурился. — Хотя повеса, еще живущий во мне, считает, что после таких слов я должен рот с мылом вымыть.
— Да, брак — это интересная тактика, — протянул Уиклифф и порадовался, что его не слышит леди Шарлотта. Вероятно, это единственная оставшаяся ему возможность, если он хочет увидеть Тимбукту.
— И определенно не скучная, — отпил глоток бренди Роксбери. — Весь свет просто сгорает от любопытства, с чем связано ваше появление здесь.
Уиклифф криво усмехнулся:
— Похоже, я бесконечно чарую всех… на расстоянии.
— Многие из них чрезвычайно скучны и глупы, приходится быть к ним снисходительным, как к малым детям. Но идемте, я познакомлю вас с людьми, которых вам стоит знать, — сказал Роксбери, и Уиклифф последовал за ним в карточную комнату.
Направляясь туда, они очутились лицом к лицу с Найтли. Встреча произошла в дверях, крайне неудобное место. Толстые стены между бальным залом и карточной комнатой создавали непреодолимый для звуков барьер. Уиклифф доказал, что столь же неколебим. Найтли придется или взглянуть ему в лицо, или повернуться и бежать.
Уиклиффа удивило его желание заставить этого человека нервничать, потеть и вертеться, как червяк на крючке. Он припомнил собственное язвительное замечание о том, каково иметь горничную, которая записывает каждое слово, как удивительно близок к истине он тогда был. А Найтли в это время потягивал бренди и скорее всего ухмылялся и считал его дураком.
А теперь эта писательница на десять тысяч фунтов богаче.
— Найтли. — В голосе Уиклиффа звучала угроза.
— Уиклифф, Роксбери… — Найтли ответил холодно, его словно не волновало, что один из названных — разгневанный аристократ, а второй когда-то стрелял в него.
Уиклифф горячо пожалел, что под рукой нет огнестрельного оружия.
— Как вам нравится этот вечер? — спросил Уиклифф, спросил вежливо, уклончиво.
— Позволю себе сказать, вечер весьма интересный, — ответил Найтли. — Хотя, полагаю, вы рады были бы услышать, что он мне ни в малейшей степени не нравится.
— Тогда скажите, Найтли, вы собираетесь оставить В.К. Медоуз, нашу дорогую Элизу, в должности одной из этих ваших пишущих девиц? Теперь у нее десять тысяч фунтов, зачем ей ваша газетенка?
Найтли и Роксбери многозначительно переглянулись, и это привело Уиклиффа в раздражение. Особенно то, что Найтли был явно готов взорваться, когда герцог упомянул о возможном уходе одного из его авторов.
— Тайное стало явным. Рано или поздно это должно было случиться, — пожал плечами Найтли. — Но я не был бы так уверен, что история Татуированного герцога закончилась.
— Нет, конечно. Вы ведь всегда будете использовать жизни и честь других людей для развлечения толпы.
Удар попал в цель.
Найтли сжал челюсти, глаза превратились в щелки. Уиклифф даже уловил короткий резкий вдох.
Боковым зрением он заметил, что веселое лицо Роксбери посерьезнело и он, слушая Уиклиффа, довольный, кивает. Еще один мужчина, пострадавший от Великосветских корреспонденток.
— Я могу затеять шумную ссору, — вслух размышлял Уиклифф, — или, как свирепый дикарь, оттузить вас в саду. А может, лучше, подтверждая сплетни, перейти на диету каннибалов? Или, как предписывает дворцовый кодекс, вызвать вас на дуэль.
— Это уже было, — хором ответили его собеседники.
— Ладно, Найтли, моя месть будет не столь кровожадной.
— Тогда что вы хотите? — раздраженно спросил Найтли. — Хотите драться на кулаках — давайте. Если предпочитаете более тонкую и коварную месть, уверен, я это заслуживаю и все переживу. Хотите опровержения? Я могу весь выпуск посвятить описанию ваших благородных деяний и, если желаете, назову В.К. Медоуз первостатейной лгуньей. Но, уверяю вас, свет все равно будет обсуждать другие, менее приятные подробности: узник в подвале, каннибализм, гаремы, татуировки…
— Я хочу того, что вы у меня украли. Ваша газета погубила планы всей моей жизни. Она стоила мне экспедиции в Тимбукту. Ваш подлый коварный корреспондент даже лишил меня вознаграждения за ее хорошенькую головку.
— Вы можете жениться на ней, — имел наглость предложить Найтли.
Уиклифф почувствовал, как у него отвисает челюсть.
— И деньги будут ваши, — цинично добавил Найтли.
Придя в себя после глотка бренди, Уиклифф раздраженно бросил:
— Если бы я ради денег собирался жениться на коварной и лживой женщине, я бы давно сделал предложение леди Алтее Шакли и был бы сейчас на пути в Африку, а не разговаривал бы с вами в этом душном зале.
И тут Найтли произнес нечто такое, чего Уиклифф никак не ожидал. Слова, прогремев у него в ушах, сразили его наповал.
— Но она вас не любит. А Элиза любит.
Уиклифф уже собирался уходить, когда к нему решительным шагом подошел лакей с серебряным подносом, на котором лежал листок белой веленевой бумаги, сложенный и запечатанный.
— Ваша светлость. — Лакей подал ему письмо, словно жертву некоему угрюмому языческому богу.
Уиклифф взял листок и развернул. Почерк был женский.
Герцог оглядывал бальный зал, задаваясь вопросом, кто желает встретиться с ним в библиотеке через четверть часа, в полночь.
Элиза, обретя статус дамы без кавалера, стояла в сторонке с бокалом шампанского в компании Аннабелл.
— Он просто идиот? Или он не желает танцевать со мной? — вслух рассуждала Аннабелл. Она вовлекла хозяина «Лондон уикли» в разговор и, намек за намеком, давала понять, что хочет танцевать, но Найтли ее не пригласил. — И если он не хочет танцевать со мной, то почему? Я ведь хорошенькая, правда?
— Ты красавица, Аннабелл. Он просто слабоумный.
— Я склонна с тобой согласиться. — Ее голос помрачнел.
Такое происходит впервые. Аннабелл всегда защищала Найтли. Всегда.
Тут появился лакей с запиской. Подруги весело переглянулись, а Элиза распечатала записку.
— Так кто желает встретиться с тобой в библиотеке в полночь? — спросила Аннабелл, прочитав записку через ее плечо. — Должно быть, это Уиклифф.
— Это может быть кто угодно, — заметила Элиза, отказывая себе даже в крохе радостного ожидания.
